НАИЗНАНКУ.

  Я с детства был увлекающейся натурой. Сколько себя помню, постоянно раздумывал о всяких штуках. В пятнадцать лет я пытался понять, кто первым изобрёл паровоз. В восемнадцать я выяснял, какими красками рисовал художник Джотто. Теперь мне двадцать два, и меня интересует вопрос :кто, когда и с какой целью вывернул наизнанку метрополитен.<?xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" />

   Сначала очевидно будет необходимо сказать пару слов о том что

представляет собой метро на самом деле, и как у меня впервые открылись глаза на забавное несоответствие видимого единственно

реальному.

  В то время я задавался вопросом, о происхождение игры с квадратами на полу ,и о природе своего пристрастия к оной. Многие люди ходят по земле не просто так, а стараясь не наступать на трещины на асфальте, или избирательно шагают по квадратам мощения(только по чёрным, или только по белым).

  Часто это поглощает их внимание настолько, что они оказываются в канавах, или под брюхом транспортных средств, например автомобилей. И никто до меня не задумывался , кому приносятся эти жертвы. Я ставил опыты и заметил, что всякий здравомыслящий индивид, передвигаясь в метрополитене, даже в часы пик ,избегает наступать на зеленоватые, наиболее яркие квадраты на полу, а ходит преимущественно  по красным или белым, останавливаясь отдыхать 

исключительно на красных. Так ведут себя даже слепые и калеки.  Люди склонные к сексуальным извращениям изредка

наступают на зелёное. Исключительно по зелёному же не передвигается никто. Разумеется, первое, что я сделал, это попробовал передвигаться исключительно по зелёному.

   И тут же провалился.

   Провалился и увидел метро таким, как оно есть. Метрополитен представляет из себя кирпичную стену приблизительно тридцати метровой высоты, стену ветхую, всю в вымоинах ,трещинах и замшелую. Стена эта располагается по городу, соответственно известной всем и каждому схеме. По стене, на высоте двадцати метров ,тянется балкон, вдоль которого носятся проржавевшие трамваи. Всякий элемент привычного нам метрополитена имеет аналог в метрополитене реальном. Так красным квадратам на полу соответствуют прочные стальные балки, белым прогнившая, но относительно устойчивая железная сетка. Зелёным же квадратам соответствуют останки дощатого настила, самые шаткие и разрушенные элементы всей неустойчивой конструкции.

 Трамваи монструозны до ирреальности . Разрушенные дождём и ветром за долгие годы существования метро, они иногда трогательно и наспех подлатаны кем-то, кто оказался здесь раньше меня.

 Непостижимый для меня человек. Его наверное, действительно волновала безопасность пассажиров. Страшно смотреть, как нагло расхаживают пассажиры по ветвям оголённой арматуры, деффелируют по гнилым, сочащимся мутным соком доскам ,в которые палец мой входит ,как нож в кусок тёплого масла. Они движутся, как лунатик по коньку крыши, наступая лишь туда, куда можно, и лица у них больные и странные. Интересно, как выгляжу я для них, опасливо карабкающийся, выверяющий каждый шаг. Очевидно они принимают меня за пьяного, слепого, или больного паркенсоновой болезнью.

   С большим трудом я выбрался ,в тот раз, из-под дощатого настила. Цепляясь за стальную сетку, вылез на более-менее

прочную балку, и, прижавшись к сырой стене, стал ждать трамвая. Трамвай подошёл, едва не отрубив мне голову гремящим, дырявым куском листовой жести.

 Я забрался внутрь и понёсся по безрадостным американским горкам, над сырой осенней столицей. Люди, находившиеся рядом со мной в трамвае не замечали жесткого ветра, бьющего в лицо, не обращали внимание на то, как прогибается балкон, и как трещат ржавые крепи, не видели, как отрываются колёса трамвая от ржавых рельс на поворотах. Они находились в том метро к которому привыкли, на глубине десяти метров под землёй. Я не соглашался ни с чем, со мной случилась истерика, меня били, меня поместили в лечебницу, где я проснулся однажды без пальца на левой руке.

    Сейчас я здоров, свободен и готов действовать.

 Меня больше не интересует кто и когда превратил пассажиров в то, чем они стали. Меня интересует кто, когда и зачем вывернул метро наизнанку? У меня есть соображения ,а в моём положение смешно желать чего-то большего.

   Я не нашёл ни каких механизмов способных вызвать настолько глубокое искажение общественного сознания. Очевидно таковое отношение к метро формировалось медленно, год за годом из стремления человека к стабильности и симметрии. Метро - есть символ метрополии. Шаткая и полуразрушенная конструкция, описанная мной не как не могла быть увязана в массовом сознании  с вековой устойчивостью империи.

    Направление  для создания устойчивой иллюзии было задано фресками на кирпичной стене, изображающими здоровых сексуальных женщин со строительным инструментом в руках, роющих подземелья .Очевидно ,сначала  фрески  эти символизировали  нелёгкий труд с которым пролетариат прорубает себе дорогу к свету ,а потом стали восприниматься буквально, как история создания метрополитена.

      Знаете, как я теперь поступлю? Я пойду в метро и прыгну со стены вниз. И сотни людей находящихся в это время  "под землёй" увидят, как человек у всех на глазах вошёл в стену и исчез. И все постараются сразу об этом забыть. И ни одна газета не осветит этот случай. Вся  трусливая дрянь сделает вид что ничего не заметила. Вся эта трусливая дрянь ,прячущаяся под землёй

от пугающей шаткой ,пробирающей до костей реальности, как кроты или крысы.

     Вся эта трусливая дрянь.