Потрясающий текст тончайшего стилиста и обаятельнейшего человека
Андрея Сен-Сенькова. Ежели кто интересуется, конечно... А ежели не интересуетесь,
не читайте, ну его...

<?xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" /> 

«Мы видим только то, что населяем.»

Тимоти Лири

Trip 1.

Как пишет Пиндар, в ту ночь, когда родилась Алкмена, мать Геракла, «с неба упали все звезды». Если в Древней Греции женщина появлялась на свет в звездопад – она уже в детстве была ослепительно красива. Дав новорожденной имя Алкмена («лицо красивое, как два лица»), родители попросили бога пальцев и запястий Платея охранять ее невинность до того времени, пока она не выйдет замуж. Будущий муж, мальчик Амфитрион, родился с ней в один день. Амфитриону («родившемуся сразу взрослым») еще в младенчестве брили бороду, а в возрасте четырех лет он мог уже заниматься любовью. В тот день, когда состоялась их помолвка, несмотря на невиданный холод, распустились все цветы. Даже волшебный цветок Тамерисса, не имеющий лепестков. В этот день Платей покончил с собой, а Зевс впервые в жизни плакал от зависти.

Trip 2.

Диодор Сицилийский, описывая день свадьбы Алкмены и Амфитриона, упоминает невероятное количество оранжевых бабочек, непонятно откуда появившихся. Из-за этого, по его словам, «все происходило словно внутри мандарина». Первая брачная ночь совпала с самым продолжительным, из описанных учеными древности, полным лунным затмением. Диодор позже назовет его «лунно-солнечным», т. к. к этой ночи, ожидая затмения, царь Электрион приказал построить огромную башню-фонарь. Она должна была светить как Солнце, но в ночь затмения рухнула от сильного перегрева строительного материала. На следующее утро после этих событий Амфитрион отправился в военный поход. Зевс, узнав об этом, явился к Алкмене, приняв облик ее мужа. И, спустя время, от Зевса и Амфитриона у той, чье лицо красиво, как два лица, родились близнецы. Первый – сын бога, второй – сын смертного мужчины. Отличались они внешне только тем, что у второго нижняя губа была чуть тоньше верхней. Узнав об измене Зевса, его жена Гера (которая, кроме того, была еще и его родной сестрой) поклялась погубить детей Алкмены. Она направила к новорожденным двух змей, принадлежавших ее подруге, богине ядов и кинжалов Демидоне. Ее змеи были опасны настолько, что если их яд попадал на камень – тот превращался в песок. Но незаконнорожденный сын Зевса легко задушил их, приняв за новые хитроумные игрушки, которые в большом количестве дарил малышам Амфитрион. В этот день близнецам исполнился год и в этот день им дали имена – Алкид («лишивший змей воздуха») и Ификл («перевернутый рот»). В скором будущем Амфитрион побывал у слепого двуполого прорицателя Тиресия, который предсказал Алкиду перемену имени и подвиги, которые люди будут передавать друг другу через века, как двенадцать драгоценных шкатулок. И еще одно предсказал Тиресий – боль, какую не сможет выдержать даже бог.

Trip 3.

Потрясенный будущим Алкида, Амфитрион решил дать ему прекрасное образование. Он отправил мальчика на гору Киферон, что в Фивах, где его ждали учителя – кентавр Хирон, Эврит, Автолик, Кастор и Лин. Эврит («вместо ресниц стрелы») научил Алкида держать лук так, чтобы выпущенная им стрела могла, если необходимо, останавливаться в воздухе. Автолик («знающий лопатки врага») обучал мальчика искусству борьбы и передал ему, как пишет Павсаний, способность «делать маленькие вещи совсем маленькими», т. е. невидимыми. Кентавр Хирон («гуляющий между светом и тенью») преподавал Алкиду рисование, открыв ему тайну изображения предмета без помощи рук. Кастор (значение его имени до нас не дошло) открыл Алкиду науку о холодном оружии. По окончании обучения, юноша мог владеть мечом как кинжалом, а копьем как дополнительным пальцем. Лин («борода из струн») объяснял основы музыкальной грамоты и преподавал игру на кифаре. Однажды, во время обучения прибег к наказанию, ударив Алкида за исполнение самостоятельно сочиненной мелодии (что в Древней Греции ученикам строго запрещалось). В ответ сын Зевса обезглавил его. Годы обучения подходили к концу, когда Алкид убил, считавшегося бессмертным, киферонского льва. Наводивший ужас на местных жителей, лев обладал голубой гривой, ослеплявшей своим сиянием того, кто пытался сразиться с киферонским чудовищем. Алкид, чтобы не лишиться глаз, вынужден был биться с ним в беззвездную ночь. Сын Зевса, потеряв во время сражения меч, лишил льва жизни, откусив ему зубами поочередно все лапы. В день, когда Алкиду исполнилось восемнадцать лет, олимпийские боги преподнесли ему подарки. Аполлон – лук и стрелы из растущей на Олимпе тифеллы, дерева, за прочность ценимого наравне с грибами и изумрудами. Гефест изготовил золотой панцирь, пробить который смогла бы только фракийская молния, разбивающая даже дождь на отдельные части. Гермес подарил Алкиду меч с покрытой серебром рукояткой из хвостов скорпионов, а Афина – боевой шлем, сделанный из позвонков африканского слона.

Trip 4.

Однажды, возвращаясь с охоты на единорога, Алкид встретил посланцев Эргина, царя соседнего Орхомена. Эргин считал, что фиванцы должны ему платить дань в виде светловолосых женщин и знаменитого фиванского прозрачного вина, питательного как мясо. Сын Зевса отрубил посланцам уши, носы и пальцы и, сделанные из этого, чудовищные ожерелья отослал Эргину вместо дани. Оскорбленный царь Орхомена объявил войну Фивам, пообещав превратить их землю в огромное кладбище. В начавшейся войне Алкид убил Эргина, вырвав ему коленные чашечки и выпив из них всю царскую кровь. Увидев это, солдаты орхоменского войска от ужаса лишились рассудка. На этой войне погиб Амфитрион, сражавшийся вместе с сыном Зевса. Из наконечника стрелы, убившей мужа Алкмены, Алкид сделал механическую муху и отправил ее с вестью о победе фиванскому царю Креонту. В награду за доблесть и мужество тот выдал за Алкида свою старшую дочь, красавицу Мегару («изгиб губ, как локоток»). Одним из многочисленных свадебных подарков сына Зевса был перстень из малинового фессалийского золота, на ободке которого были слова: «Обещаю любить так сильно, как можно только ненавидеть». Алкид стал жить с Мегарой в доме, построенном им самим. Он был выкрашен соком белой смородины, имел два этажа и причудливую форму песочных часов. В этом доме Мегара подарила Алкиду трех сыновей. Вначале сын Зевса хотел дать им одно имя на троих, чтобы они всю жизнь чувствовали одним целым, но жена настояла на трех именах. Это были удивительные дети с удивительными именами – Мелесфей («павильон чудес»), Ориксент («дерзко прекрасный») и Полигет («настаивающий на том, что облако – туча»).

Trip 5.

Гера, по-прежнему враждебная Алкиду, узнав о рождении детей, наслала на него безумие. Потеряв разум, Алкид убил и съел своих сыновей. Придя в себя, он попытался покончить с собой, но явившаяся к нему богиня самых несчастных Феона дала несколько чудодейственных черных фиников, успокоивших сына Зевса. Она посоветовала отправиться к Дельфийскому оракулу, который, как писал Аполлодор, «мог обучить человека перепрыгнуть на окраинные тропинки судьбы». Прибывшему в Дельфы Алкиду, оракул устами пифии повелел изменить имя на Геракл («восхваляемый Герой»), чтобы обезвредить жену Зевса ее собственным недоумением. Кроме того, оракул предсказал герою бессмертие, если исполнит по повелению микенского царя Эврисфея («словно серое золото») двенадцать подвигов, каждый из которых должен быть «инкрустирован длящимся тысячелетия величием». Перед тем, как стать слугой слабого и трусливого Эврисфея, Геракл простился со своим предыдущим именем – написал его на скорлупе яйца морской чайки. Неподвижно сидя около яйца, Геракл вспомнил всю свою прошлую жизнь, и в тот день, когда вылупившийся птенец разбил имя «Алкид», сын Зевса отправился к Эврисфею. Царь так боялся могучего героя, что не впустил  его в город, передавая поручения через вестника Копрея («букет из ушей и языка»).

Trip 6.

Гераклу недолго пришлось ждать первого поручения Эврисфея. Царь велел сыну Зевса убить одноглазую немейскую львицу. Эта львица (дочь Ехидны, женщины с телом змеи) была так огромна, что ночью зачарованные жертвы принимали ее глаз за Луну, путешествующую по земле. Львица обладала необычайно развитым для животного интеллектом – умела немного говорить, а позже, в ее пещере Геракл обнаружил камешки с примитивными узорами, сделанными когтями львицы. Но главное, что в ней поражало – невиданная жестокость. Даже своих маленьких чудовищ, которых она рожала от бога длинных страшных снов Транакрия («вытягивающего и издевающегося над вытянутым»), львица заставляла грызть соленые камни до тех пор, пока они не начинали самостоятельно добывать себе пищу. Шкуру львицы не пробивали ни стрела, ни меч, и убить чудовище можно было только изнутри, попав к нему в желудок. Для этого Геракл обвязал себя кусками мяса и, проглоченный львицей, изрубил ее внутренности, не повредив шкуру, которую просил принести ему Эврисфей. Царь, увидев гигантскую шкуру немейской львицы, повелел сделать из нее одеяло. Оно служило Эврисфею орудием убийства в его интригах – пригласив соперника в гости, он предлагал ему переночевать. Гостя укладывали спать, укрыв одеялом – шкурой, а утром находили его раздавленным.

Trip 7.

После первого подвига Эврисфей послал Геракла убить девятиглавую лернейскую гидру, жестокое и умное существо, знавшее даже секрет превращения меда в «рыжих египетских животных». (Так в Древней Греции называли кошек.) Пиндар описывает гидру как «дочь богини скольжения и нечетных чисел Геобы, извивающуюся в зеркальной чешуе, в которой отражается прошлое или грядущее, но никогда – настоящее». Две головы гидры были усыпаны тысячью маленьких глаз, способных отделяться от голов и погружаться в Землю, Небо и Воду. Третья голова обрабатывала собранную ими информацию и просчитывала движения каждой головы во время битв. Четвертая – обладала памятью, настолько безупречной, что даже сама богиня забвения Мнемозина («помнящая наоборот») была против нее бессильна. Остальные головы обладали длинными, раздвоенными языками, разрезавших жертвы, как ножницы. Битва Геракла с гидрой произошла недалеко от Лерны, на Звучащем болоте, названном так благодаря обилию в нем пузырьков ядовитого газа.. Сын Зевса, срубая головы, с ужасом наблюдал как на их месте вырастали новые. К тому же на помощь гидре приполз гигантский антропоморфный рак Каркин («клешни с ногтями») и впился Гераклу в ногу. Сын Зевса растоптал его, а шеи гидры стал прижигать огнем, посланным ему с неба богом равновесия и равноденствия Протесилаем («не любящем единицу»). После того, как была срублена последняя голова, Геракл упал на землю и погрузился в глубокий сон. Аполлодор пишет, что ему снились кузнечики.

Trip 8.

Эврисфей знал, что в Аркадии живет чудесная керинейская лань. Прикоснувшись к ее рогам из розового хрусталя, человек понимал, что красив и становился беспощадно недоступным зеркалам. Медные копыта лани были изящней статуй богинь. А ее ягодицы – прекрасней женских. Поймать лань – было очередным заданием Геракла. Сын Зевса целый год преследовал животное, «теряя ночи, находя лишние дни» (Филострат младший). Догнал Геракл лань на Севере, в стране гипербореев, где края облаков вздрагивают от взглядов чужестранцев. Герой выпустил стрелу, но ее остановила появившаяся богиня фруктов и фруктовых косточек Артемида, покровительница керинейской лани. Богиня хотела убить Геракла, покусившегося на ее любимицу, но, выслушав историю сына Зевса, разрешила отнести лань Эврисфею. Артемида поставила условие – кормить животное только белыми маслинами, вкус которых поможет несчастной лани забыть свою покровительницу. Увидев сына Зевса, несущего на плечах чудесную добычу, бог возвращений и остановок Геодонт («подстраивающий come back») сократил Гераклу дорогу домой, вынув из земли несколько существенных препятствий.

Trip 9.

Четвертым подвигом Геракла стало сражение с эриманфским вепрем. На кончике клыков зверя сверкали голубые бриллианты, подрагивающие блеском. Они были похожи на шкурки двух застывших дельфинов, отражающих друг друга перед погружением в движение. По дороге на гору Эриманф («страшное, как отверстие, место») сын Зевса посетил белого кентавра Фола («снежок»), друга своего учителя Хирона. Угощая Геракла, Фол открыл сосуд с густым нубийским вином, «медленным, как потерянная монета», на запах явились враждебные черные кентавры. Они жили около вулкана Саротермы («убивающая баня»), считали белых кентавров за их дружбу с людьми предателями, а, умирая, превращались в «пауков, в паутине которых могла запутаться даже птица» (Павсаний). Черные кентавры, опьяненные запахом вина, бросились на Фола и Геракла. В битве победил сын Зевса, но его белоснежный друг погиб. Фол, переставший дышать, издавал чарующий аромат и был съеден такими же белыми, как он, бабочками. (В Древней Греции такая смерть считалась самой красивой). Геракл отправился на гору Эриманф. Увидев человека, вепрь так ударил о землю копытом, что «лужи потекли как реки» (Павсаний). Геракл бросил в зверя зазубренный диск, разрезавший чудовище на две равные половины. Павсаний дальше пишет: «Ахиокс и Идомакс, боги правой и левой сторон, смотревшие на поединок с небес, долго спорили о том, какая из двух половин умерла первой». Эврисфею Геракл принес два, вырванных из пасти вепря, бриллианта. Но их неповторимый блеск был вскоре утерян, т. к. царь разлучил бриллианты друг с другом, подарив их поодиночке своим дочерям.

Trip 10.

Следующий подвиг Геракла – очищение неба Аркадии от стимфалийских птиц, истребивших в этой стране все живое. Птицы убивали длинными и острыми, как ресницы, бронзовыми перьями. Попав в тело жертвы, перо, из-за смещенного центра тяжести, продолжало двигаться до тех пор, пока не достигало сердца. Там оно превращалось в смерть. Покровительствовал птицам бог пустот и иголок Ксенофронтис («протыкающий вещь, когда она спит»). Бог сделал стимфалийских птиц бессмертными. И победой над ними могло быть только их изгнание. Единственное, чего боялись птицы, - шум. По этой причине они и уничтожили всех людей и животных в Аркадии, летая в наступившей тишине хлебными шариками звукового голода. Аполлоний Родосский пишет, что Геракл перед походом попросил совет у бога осторожных и неосторожных подсказок Посейлоха («говорящий либо с улыбкой, либо с усмешкой»). Посейлох велел Гераклу «кричать всеми отверстиями тела», чтобы птицы растерялись, услышав одновременно разные звуки из одного источника. Гефест изготовил трубочки различной длины и диаметра, который, распределив по телу, Геракл заставил звучать. Аполлоний Родосский дальнейшее описывает так : «У каждой стимфалийской птицы, услышавшей сына Зевса, от страха перья- иглы превратились в безобидные бронзовые комочки, правый глаз с левым поменялись местами, и бог Ксенофронтис, спасая птиц, сделал из них новое созвездие, которому запретил давать название».

Trip 11.  

Эврисфей, узнав о том, что элидский царь Авгий обещает десятую долю своих быков тому, кто очистит скотный двор, отправил Геракла в Элиду. Быков у Авгия было так много, что придворный математик Антиллей («пьющий нектар из хоботка девятки»), безуспешно пытавшийся сосчитать их, придумал новое число. Он назвал его «полиоба» – «склеившиеся числа» – и предложил изображать в виде двух запятых, перевернутых по отношению друг к другу. (В наше время полиобу часто называют «греческим инь - яном»). Пиндар, говоря о быках Авгия, пишет, что «их было больше, чем капель воды в реке, но меньше, чем капель воды в море». Животные родились от бога колесниц и круглых островов Филосия («скатывающий предметы в шарики»). Быки были так красивы, что смотреть на них было больно глазам, и своим гостям Авгий выдавал специальные очки, немного деформирующие совершенные тела животных. Не менее впечатляющим был скотный двор, где жили быки, - занимающий почти половину территории всего элидского царства, он был окружен стенами из «облачного дерева». (Удивительное растение, росшее только в горах Элиды. Не имея корней и листьев, оно находилось в симбиозе с облаками, получая от них влагу. Стебли растения были так крепки, что срезать их приходилось алмазными ножницами). Навоз божественных быков не имел постоянного цвета, меняясь в течение суток с белого на черный, был тяжелее золота и скапливался на скотном дворе десятилетия. Чтобы очистить его, Геракл отвел в него воду двух ближайших рек, Алфеи («текущей лениво») и Пеналфеи («текущей очень лениво»). Пиндар пишет, что «еще много лет после этого реки пахли друг другом». Сын Зевса, понимая, что у несметного авгиева стада не существует десятой доли, попросил у элидского царя взамен награды семена «облачного дерева».

Trip 12. Overdose.

((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((((.)))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))

Trip 13.

Чтобы выполнить восьмое поручение Эврисфея, Гераклу пришлось покинуть Грецию. Он отправился на остров Крит, чьи намагниченные берега, притягивая корабли и птиц с металлическими когтями, вызывали их бессмысленную гибель. По преданию, остров возник из гигантской рыбы, проглотившей одновременно две волны, одна из которых отражала Солнце, другая – Луну. Из-за этой легенды на Крите разрешалось жить только блондинам и рыжеволосым. Сыну Зевса нужно было найти пропавшего быка критского царя Миноса («золотые шрамы на волосах»). Бык был любимой живой игрушкой из-за своего единственного рога, который, меняя направление, всегда указывал на самое насыщенное тайнами место в царском дворце. За отказ Миноса платить дань в виде знаменитого критского блюда – жареных на оливковом масле крылышек саранчи – бог Посейдон («лежащий под одеялом моря») превратил забавного быка в карликовое существо. Не превышающий размеров жука, бык затерялся в траве царского сада, а попытки поймать его были тщетны. Гераклу, прибывшему на Крит в парике, удалось заманить быка в ловушку с помощью крошечного фантома коровы, искусно изготовленного богиней переодеваний и фальшивых монет Диарезевсой («дважды обманувшая Зевса»). Посейдон снял проклятие с пойманного быка после того, как Геракл за двадцать ночей очистил дно моря от волн, погибших из-за неспособности самостоятельно подняться на поверхность.

Trip 14.

После спасения критского быка сын Зевса, по поручению Эврисфея, отправился во Фракию, к старому царю Диомеду («морщины, как вкусный грецкий орех»), которому исполнилось 200 лет. У него было два самых высоких в мире коня, с копытами высотой почти в полметра. Удивительным был танец, совершаемый ими в день поклонения богу Протею, не имевшему собственного тела. Позже их движения послужили прообразом для создания балета. Кроме того, как пишет Диодор Сицилийский, «это были единственные кони, питающиеся длинной холодной пищей», т. е. рыбой. Чувствующий приближение смерти, Диомед решил отдать своих коней тому, кто поднимет небо над Фракией. Дело в том, что в этой стране было очень низкое небо: матери купали детей прямо в белых тазиках облаков, а начавшийся дождь можно было просто переступить. Здесь не были редкостью мертвые звезды со следами укусов домашних животных и с вмятинами от столкновения с насекомыми. Птицы во Фракии имели зеленое оперенье и, не умея летать, передвигались прыжками, как кузнечики. Многие из комет были ручными и отзывались на клички. Геракл решил приподнять фракийское небо с помощью бога радуги и радужных оболочек глаз Минокла («распределяющий глаза»), которому не нравилось, что во Фракии радугу используют в виде ковриков перед дверьми домов. У Диодора Сицилийского читаем: «Сын Зевса, выбрав самые крепкие цвета радуги – красный и фиолетовый -, свил из них веревку. Затем продел ее через два отверстия во фракийском небе, закрепив концы на Восходе и на Закате Солнца. Небо поднималось утром, опускалось ночью. Сумерки стали так красивы, что слепые летучие мыши плакали». Геракл, получив в награду от Диомеда коней, покинул Фракию, которую с того времени именовали «страной подвижного неба».

Trip 15.  

Девятым подвигом сына Зевса стал его поход в страну амазонок за поясом царицы Ипполиты («стрела вместо правой груди»). Этот пояс, как знак власти, подарил Ипполите бог нагих женщин и обнаженных мужчин Гинефиандрит, считавший, что одетый человек не является ни мужчиной, ни женщиной. Пояс и тело Ипполиты срослись настолько, что у них была единая сосудистая система, и раз в месяц пояс вместе с царицей истекал кровью. Филострат младший пишет, что Ипполита считала пояс «своим полуродившимся ребенком». Путь в страну амазонок был проклят богиней личинок и бутонов Самлеей («распечатывающая каждый коробок с красотой»). Часто мужчина из путешествия в царство Ипполиты возвращался младенцем. В этой стране розы росли с шипами на лепестках; хлеб ели из тарелок, сделанных из ладоней убитых мужчин; женщинам при рождении ампутировали правую грудь, мешавшую стрелять из лука. Любого появившегося здесь мужчину убивали, предварительно оскопив. Поэтому Геракл прибыл в царство Ипполиты переодетым в бога Гинефиандрита. Сын Зевса, встретившись с царицей, обманул ее, сказав, что необходимо обследовать пояс. «Гинефиандрит» опасался – не превратился ли пояс в одежду. Для того чтобы снять пояс, царице амазонок пришлось вытерпеть такую боль, что «в глазах исчезли зрачки». Получив то, ради чего он прибыл, Геракл спешно покинул владения Ипполиты, но в пути был настигнут двумя амазонками, посланными в погоню заподозрившей обман царицей. Их звали Арэлла и Меланиппа, что можно перевести как «девочка, у которой вместо костей мышцы» и «при рождении принятая за мужчину и чуть не убитая». Гераклу постепенно удалось перевести начавшийся бой в жестокую любовную игру, из которой он вышел победителем.

Trip 16.

Отдав Эврисфею добытый пояс, сын Зевса сразу же отправился на западный край земли. Туда, где "«бог Гелиос каждый вечер превращает погасшее Солнце в бесконечную каплю желтого вина, которую проглатывает всю ночь» (Пиндар). У жившего в том краю ученого Гериона, написавшего слов больше, чем человек может прочесть за всю жизнь, Геракл должен был добыть коллекцию заводных божьих коровок. Если этих искусственных жучков впускали в какую-нибудь комнату – воздух в ней становился особенным: стоило просто внести в комнату музыкальный инструмент – он начинал самостоятельно звучать. Поэтому Эврисфей, страстно любивший музыку, послал Геракла к Гериону. Путь лежал через ливийскую пустыню – черный песок, утром пахнущий женским лоном. В Африке сын Зевса впервые в жизни увидел обезьян, единственных животных, носящих одежду, и верблюдов – странных молчаливых лошадей со сложенными за спиной крыльями, покрытыми кожей. Достигнув пределов земли, Геракл воздвиг по обеим сторонам узкого Гибралтарского пролива два гигантских столпа из «песьего камня» – особой разновидности мрамора, под воздействием ветра издающего лающие звуки. Каждый столп представлял собой увеличенную копию ресницы Геракла. В Гибралтарском проливе сына Зевса встретил Гелиос, перенесший героя на шарообразный остров Эрифейю («земляной пузырь»), место обитания Гериона. Едва Геракл ступил на берег, как его почуял кот Орфокин («мочащийся, словно собака») с подвижным, как хобот, носом. Убив кота, сын Зевса бросил его к ногам появившегося Гериона. Владелец божьих коровок, испугавшись сражаться с Гераклом, согласился отдать коллекцию. Взамен он попросил шлем, на котором была кровь всех убитых Гераклом в предыдущих подвигах чудовищ. Сын Зевса, совершив обмен, отправился назад. На обратном пути Гера с помощью бога осени и ржавчины Полиата («соприкосновение зимы и лета») попыталась испортить коллекцию. Но явившийся бог весны Апполон остановил их.

Trip 17.

Самым трудным подвигом Геракла на службе у Эврисфея стал его одиннадцатый подвиг. Он должен был отправиться к держащему небо титану Татласу («плечи, татуированные тяжестью»). В его саду росли бананы, «тонкие и загнутые, как длинные ногти» (Апполодор). Под кожурой этих фруктов кроме мякоти находилось нечто, о чем все историки почему-то умалчивают. Все это напоминает мне самый красивый эпизод из «Дневной красавицы» Бунюэля, где японец показывает Денев шкатулку. Ее содержимое, очаровавшее героиню, для зрителя до сих пор остается загадкой. Сад с бананами охраняли дочери Татласа и богини загара и пирсинга Графемы («покрывающая тело лица отверстиями») – Геспериды. Их называли так  - «колодцы со зрачками» – из-за неизлечимой болезни, проявляющейся тем, что образующиеся слезы не вытекали, а скапливались в глазах. Гесперидам приходилось вынимать их как соринки. Никто не знал пути в этот сад. Гераклу пришлось долго путешествовать, пока ему не повстречался Кранакл, бог рисующих пальцем на песке, бог disappear art. Он указал путь в Египет, в «страну, в которой мухи летают стаей, как птицы, а люди, живущие у подножия пирамид, знают настоящее имя звезды, которую большинство называет Солнцем» (Аполлодор). Здесь Геракл на берегах Нила – единственной реки, имеющей позвоночник, и, вследствие этого, легко меняющей направление – встретил держащего небо Татласа. Титан согласился дать бананы, но попросил один год держать вместо него небо. Когда сын Зевса занял место Татласа, «он почувствовал такую тяжесть, что сломались мизинцы» (Аполлоний Родосский). Но Геракл с честью выдержал испытание и, получив диковинные фрукты, вернулся к Эврисфею.

Trip 18.

Последним подвигом Геракла, после которого он обрел свободу, было путешествие в подземную галерею мраморных скульптур, обтянутых человеческой кожей. Владельцем ее был хозяин царства мертвых Аид («ждущий тебя под каждым камнем»). Эврисфей приказал доставить к нему гигантскую крысу, охранявшую вход в галерею. Это животное мертвые называли Цербер, а живые – Кербер («целующее туда» и «целующее сюда»). Крыса оставляла на песке причудливые следы, представлявшие собой чертежи построения «ловушки с выпуклыми удовольствиями», т. е. Рая. Эврисфей хотел собственноручно убить Кербер – только так ему передалась бы способность аидовой крысы. Вход в страшную галерею Аида находился на афинском кладбище, рядом с общей могилой, в которой по обычаю хоронили всех умерших во сне. Отыскав вход, сын Зевса бросился на Кербер и, подмяв под себя, надел на нее ошейник из раскаленных углей. Когда Геракл вывел крысу на свет, от солнечных лучей она ослепла, и глаза ее затянулись кожей. Потеряв зрение, Кербер сильно изменилась – отныне она рисовала только чертежи «ловушки с вогнутыми удовольствиями», т. е. Ада. Эврисфей, узнав о переменах, произошедших с приведенной Гераклом крысой, отказался засчитать сыну Зевса подвиг. Но Иомай и Астикл («скучный» и «непредсказуемый»), боги справедливости и несправедливости, заставили царя переменить решение.

Neverending Trip.

Историки, описывая дальнейшую жизнь Геракла, утверждают, что все его игры со смертью закончились вничью в бесконечной серии play off.