К сожалению эта замечательная модель даже не пытается прижиться у нас на родине. Дело очевидно в том, что роль писателя в нашей русской жизни так велика, что оплачивать его труд окружающим представляется злобным кощунством. Да и кроме того, для самого писателя стоять так высоко уже должно быть достаточным поощрением. Это он сука блядь еще доплачивать должен за то что мы его курву читаем. И все бы ничего, но в последние несколько лет на писателя пошел серьезный падеж. Многие литературоведы, стремясь установить причину пандемии обшаривали московские подворотни и помойки, в поисках лежалых высохших трупиков писателей. Они тшательно сортировали их, затем препарировали, и вот, когда информация оказалась наконец накоплена потребовалась работа по ее анализу. С целью анализа и был создан салон при центральном доме предпринимателя с лаконичным и броским названием "Среда обитания". Позавчера мне с изрядным опазданием удалось попасть на заседания салона. Меня приятно поразило изобилие возможных точек зренья на взаимоотношения с абсолютно незнакомым тебе человеком, то есть читателем. Многие читателя явно недолюбливали. Произнося слово "читатель" они плевали на пол и гадливо кривились. Другие восхищались читателем, его мужеством, напором и юмором "Ишь ты, читает, вот сука!" говорили они. Третьи тихонько плакали в уголке: "Где ж ты читатель?". А поэт Медведев вообще сказал:"Хуй я этому читателю сраному еще свою книжку в руки дам, нах. Обязательно блядь эта всю ее обплюет и насуслит. Хочет меня читать, пусть пиздует на мой сайт, а не хочет пиздовать на сайт, пусть пиздует соответственно на хуй". Справедливости ради надо заметить, что пиздить читателя, драть его и жрать (или жечь, что конечно чистое расточительство, но зрелищно) никто не предложил. Только я собрался было предложить такую стратегию взаимоотношений с читателем, как глядь а уж выступает Фаина Лонтьевна Гринберг и говорит что всех нас надо к пуделям изолировать и к читателю близко не подпускать, потому что мы пишем пбезнравственно, так как нравственные люди всегда пишут безнравственно, чтобы просублимироваться себе нормально. Еще она сказала что нравственно пишет Асадов и еще несколько долбоебов имен которых я не запомнил. Я так понял что они пишут нравственно, потому что сами безнравственные моральныеи уроды, но это я сам понял, потому что Фаина Леонтьевна ничего про это не сказала. Тут конечно все сразу закончилось, и все стали пить и припездывать. Из кулуарных разговоров запомнилось два. Первый происходил все от той же фееричной Фаины Леонтьевны. Она рассказывала про витамин нравственности, который содержится в писателе Асадове. Я подумал, что если бы слепошарый старпер давно уж не откинулся, стоило бы его прорубить на куски и скормить ментам и бандитам. И второй поразивший меня меня диалог происходил между Юлией Идлис и Станиславом Львовским. Станислав говорил о чем то вовсе неуловимом, что, отчево-то, возможно по своей любви к рискованым сближениям, называл своей "правотой". Юлию Идлис такая постановка вопроса до глубины души возмущала, но по врожденной трепетности и мягкости характера она вовсе не подавала никакого виду. Так-то.