Если не мы, то кто?

Открытое общество К. Поппера

Введение

Прочитал книгу Карла Поппера «Открытое общество и его враги», и заинтересовался одним вопросом. Почему автор не объяснил введенное им понятие «открытое общество» в каком-то одном месте, а размазал невнятные намеки на это объяснение по всей книге? Ведь важность этого понятия в философии Поппера подчеркивается вынесением его в название книги. Провел поиск по слову, и обнаружил 15 мест, в которых говорится об этом понятии, совсем немного о его сути и гораздо подробнее об его истории.

В соответствии с этим решил потратить время и разобраться в том, как Карл Поппер понимал свое «открытое общество».

Закрытое общество

При обсуждении черт открытого общества Поппер существенно отталкивался от его антипода – закрытого общества, идеалом которого он обозначил племенной строй времен детства человечества. Рассмотрим основные характеристики закрытого общества, упомянутые Поппером.

Общественное сознание закрытого общества характеризуется наивным монизмом[1], заключающемся в неразличении природных и социальных законов, которые трактовались одинаково. При этом и те и другие считались созданными и поддерживаемыми богами, вследствие чего главным методом воздействия на них считалась магия. Естественно, основным источником познания было божественное откровение, воспринимаемое через интуицию посвященных[2].

Общественное сознание закрытого общества было практически неизменным в течение жизни поколений. Условия жизни детей слабо отличались от оных отцов. Естественно, что накопленный жизненный опыт был важным фактором общественной жизни. Это было основанием утверждения старшинства по возрасту, что естественно было связано с непререкаемостью авторитетов, святостью традиции, необсуждаемостью установленных порядков и табу. Здесь же берет основу изначально отрицательное отношение к любым изменениям в социуме.

Социальная организация закрытого общества была основана на холистических принципах[3], так что четко работала аналогия общество <> организм. «Всяк сверчок, знай свой жесток». Поведение людей определялось системой многочисленных табу[4] и была жестко регламентирована. Структура общества была традиционно элитарной, и вертикальные переходы людей между общественными слоями не приветствовались и были исключительны.

Естественным делом высших классов считалось управление обществом и война. Соответственно, в общественных отношениях значительное место занимало насилие, и проистекающие из этого модель межчеловеческих отношений «господин <> раб». Сфера действия договорных отношений была ограничена.

«Раскрытие» общества

Поппер возносит появление идей открытого общества к разложению племенного строя[5]. Действительно, сначала люди стали сравнивать законы разных племен, анализировать и изменять их[6], что породило обсуждение и критику. Возможность критики естественно протребовала своей защиты от давления авторитетов, другими словами, потребовала свободы мысли. Столкновения различных взглядов привело к появлению понятия политических свобод, расширение которых в свою очередь привело к возникновению требования для людей права передвижения по общественной вертикали[7].

Таким образом возникла абсолютная ценность, характерная для открытого общества – Свобода. Однако данная ценность противоречива. Со времен Платона известен так называемый парадокс свободы: при отсутствии ограничений сильные немедленно порабощают слабых. И здесь же лежит большой класс общественных систем, основанных на свободе, но не являющихся открытым обществом, как его понимал Поппер. Это различные элитарно-либеральные системы, к которых достойными свободы являются лишь люди ограниченного круга, а остальные – поражены в правах и нещадно эксплуатируются.

Поппер в основу своего открытого общества положил решение парадокса свободы, данное Кантом[8]: Свобода должна быть равномерно ограничена для всех с тем, чтобы быть максимальной для каждого. Т.е. в понимании Поппера ценностью открытого общества является не столько свобода, сколько дуализм свобода + равенство. Т.е. либерализм открытого общества неотделим от его эгалитарности. И следует здесь отметить честность Поппера, который считал действительными лишь реализуемые права людей, а не только теоретически прокламируемые. К сожалению, борьба с либеральными врагами открытого общества в его время была неактуальной, и он оставил ее нам.

Свобода естественно появляется в связке с еще одной ценностью – с Личностью. Постановка человека в центр этической системы естественно приводит к Правам человека, как способу реализации Свободы в обществе. Однако в понимании Поппера противоречие между человеком и коллективом не является антагонистичным. Он ясно понимал социальную природу людей. Он также понимал, что групповой эгоизм не менее опасен для развития общества, чем индивидуальный.

Люди равны в своих правах. Они должны также иметь равные возможности для соревнования, которое должно быть честным. Равенство людей распространяется и на возможности развития (доступность образования, наличие свободного времени, доступность культурных ценностей, etc).

Будучи свободными во многих отношениях, люди несут ответственность за свои решения. При этом регулирующие свободу нормы являются предметом конвенции - соглашения людей. Люди могут менять неудобные нормы, нормы, которые препятствуют их развитию. Однако до введения новых норм они должны следовать старым. В то же время Поппер оставлял людям право на восстание и на насилие для защиты свободы, если мирные процедуры критики и смены норм выхолащивается групповым эгоизмом какого-либо слоя элиты.

Договор и договорная дисциплина становятся основной формой взаимодействия людей. Насилие вытесняется настолько, насколько можно, имея в виду необходимость защиты свободы людей. Принуждение к договору рассматривается как насилие. Обман в идеале исключен из договорной практики.

Мирные процедуры анализа, критики и смены норм очень важны для открытого общества. Власть в открытом обществе институциальна. Предполагается, что люди, выполняющие властные функции, априори несовершенны. Поэтому данные люди открыты критике, и не обладают такой полнотой власти, которая препятствовала бы их мирному отстранению от оной. Возможность мирной замены правящей группы, а также мирного разрешения общественных конфликтов, является вмененной чертой общественного строя открытого общества, который Поппер однозначно определял понятием Демократия.

Гармонизация интересов в открытом обществе происходит на основе разума путем открытого обсуждения и критики позиций. Критический рационализм является методической базой социальных изменений. В открытом обществе нет зон, закрытых для критики. Свобода мысли, и поддерживающие ее свободы (свобода дискуссий, свобода слова, etc.) очень важны для общественного функционирования.

Открытое общество бережно обращается с традициями. Единственным методом социального инжиниринга является метод последовательных малых изменений. Главное направление общественных изменений – облегчение страданий людей, устранение дискриминации (в том числе реальной), устранение препон для общественного развития.

Открытое общество имманентно связано с прогрессом на основе развития науки и технологий, что опять же возвращает нас к критическому рационализму, как основному интеллектуальному методу в рамках данного общества.

Заключение

Хоть Поппер и обозначал современную общественную систему западных стран как наиболее близкую идеалам открытого общества[9], тем не менее он признавал современный этап развития человечества, как все еще переходной[10]. По видимому в силу своей интеллектуальной честности он не мог не признать в современных обществах наличия многих существенных отклонений от видимого им идеала[11]. Однако, достигнутый прогресс в развитии человечества делал его оптимистичным в плане направления общего движения.

[1] К.Поппер: Начальный период, который я назвал «наивным монизмом», представляет собой этап, на котором различие между естественными и нормативными законами еще не фиксировалось. На этом этапе негативный опыт человека является средством, с помощью которого он учится приспосабливаться к окружающей среде. Различие между санкциями, навязанными другими людьми в случае нарушения нормативных табу, и негативным опытом, испытанным под воздействием природного окружения, еще не осознается. Существуют две возможные стадии проявления наивного монизма. Одну из них можно назвать наивным натурализмом. На этой стадии считается, что естественные и конвенциональные регулярности вообще неизменны. Я думаю, что эта стадия — всего лишь абстрактная возможность, которая, скорее всего, никогда не реализовывалась. Гораздо важнее для нас стадия, которую можно назвать наивным конвенционализмом, на которой считается, что природные и нормативные регулярности выражают решения человекоподобных богов и демонов. На этой стадии смену времен года, особенности движения Солнца, Луны и планет интерпретируют так, будто они повинуются «законам», «повелениям» и «решениям», «управляющим небом и землей» и «провозглашенным Богом-создателем в начале времен». Понятно, что те, кто так думает, способны поверить и в то, что даже законы природы при определенных исключительных обстоятельствах подвержены изменениям, что иногда мы можем воздействовать на них при помощи магии и что эти законы приводятся в действие санкциями — так, как если бы они были нормативными. Это хорошо иллюстрирует изречение Гераклита: «Солнце не преступит [положенных] мер, а не то его разыщут Эринии, союзницы Правды».

[2] К.Поппер: Тем не менее, мне представляется, что существуют некоторые признаки, которые могут быть обнаружены, если не во всех, то в большинстве племенных обществ. Я имею в виду магическое или иррациональное отношение к обычаям социальной жизни и, соответственно, жесткость этих обычаев. ... Когда я говорю о косности племенного строя, я не имею в виду, что в племенном образе жизни не происходило никаких изменений. Скорее, я имею в виду, что относительно редкие изменения здесь имели характер религиозных обращений, скачков или введения новых магических табу. Они не основывались на рациональной попытке улучшить условия жизни общества.

[3] К.Поппер: Закрытое общество в его лучших образцах можно справедливо сравнить с организмом. Так называемая органическая или биологическая теория государства достаточно успешно применима к нему. Закрытое общество сходно со стадом или племенем в том, что представляет собой полуорганическое единство, члены которого объединены полубиологическими связями — родством, общей жизнью, участием в общих делах, одинаковыми опасностями, общими удовольствиями и бедами. ... Его институты, включая касты, получают священную санкцию — табу. Поэтому органическая теория в этом случае оказывается не такой уж плохой. В результате, я думаю, мы совсем не удивимся, когда обнаружим, что большинство попыток применить к нашему обществу органическую теорию — это замаскированные формы пропаганды возврата к племенному строю.

[4] К.Поппер: ... табу жестко регулируют все стороны жизни и господствуют над ними. Табу не оставляют никаких лазеек. При такой форме жизни практически не существовало никаких проблем и не было ничего даже отдаленно сходного с моральными проблемами. Я не хочу сказать, что от члена племени никогда не требовался большой героизм и стойкость, чтобы действовать в соответствии с табу. Я имею в виду, что он редко попадал в положение, вынуждавшее его сомневаться, каким образом действовать. Правильный путь всегда определен заранее, хотя, следуя по нему, и приходится преодолевать трудности. Он определен табу, магическими племенными институтами, которые никогда не становятся объектами критического рассмотрения. Даже Гераклит не проводил четкого различия между институциональными законами и законами природы: и те, и другие, по его мнению, имеют одинаковый магический характер. Основанные на коллективистской племенной традиции, такие племенные институты не оставляли никакого места для личной ответственности. ... Хорошо известно, насколько живучи эти понятия. Наш собственный образ жизни все еще перегружен табу — пищевыми табу, табу вежливости и многими другими.

[5] К.Поппер: То, что нам следует извлечь из Платона, в точности противоположно тому, что он пытался преподать нам. И этот урок не следует забывать. Бесспорно, платоновский социологический диагноз превосходен, но предложенная им теория еще хуже, чем то зло, с которым он пытался бороться. Остановка политических изменений не дает средства лечения болезни. Она не может принести счастья. Мы никогда не сможем вернуться к мнимой невинности и красоте закрытого общества. Нашу мечту о небе нельзя воплотить на земле. Случилось так, что мы однажды стали полагаться на разум и использовать способность к критике, и как только мы почувствовали голос личной ответственности, а вместе с ней и ответственности за содействие прогрессу знания, мы уже не можем вернуться к государству, основанному на бессознательном подчинении племенной магии. Для вкусивших от древа познания рай потерян. Чем старательнее мы пытаемся вернуться к героическому веку племенного духа, тем вернее мы в действительности придем к инквизиции, секретной полиции и романтизированному гангстеризму. Начав с подавления разума и истины, нам придется закончить жестоким и насильственным разрушением всего человеческого. Нет пути назад к гармоническому государству природы. Если мы повернем назад, то нам придется пройти весь путь — мы будем вынуждены вернуться в животное состояние.// Мы должны серьезно исследовать эту проблему, как бы трудно ни было это сделать. Если мы мечтаем о возвращении к своему детству, если мы испытываем искушение опереться на других и таким образом быть счастливыми, если мы стремимся уклониться от задачи нести свой крест гуманности, разума и ответственности, если мы потеряли мужество и хотим избавиться от напряжения, — то нам следует найти опору в ясном понимании того простого выбора, перед которым мы стоим. Мы можем вернуться в животное состояние. Однако, если мы хотим остаться людьми, то перед нами только один путь — путь в открытое общество. Мы должны продолжать двигаться в неизвестность, неопределенность и опасность, используя имеющийся у нас разум, чтобы планировать, насколько возможно, нашу безопасность и одновременно нашу свободу.

[6] К.Поппер: Крушение племенной системы, основанной на магии, тесно связано с осознанием того, что системы табу различных племен различны, что они введены и навязаны человеком и что их можно безнаказанно нарушать, если только удастся избежать наказания со стороны соплеменников. Осознанию . этого факта способствовало также наблюдение, что законы могут вводиться и изменяться смертными законодателями. Я имею в виду не только таких законодателей, как Солон, но и законы, введенные и принятые обычными гражданами демократических городов. Этот опыт позволил осознать различие между нормативными законами, введенными человеком и основанными на решениях и соглашениях, и природными регулярностями, недоступными власти человека. Позицию, при которой возникло ясное понимание этого различия, можно назвать критическим дуализмом, или критическим конвенционализмом. В истории греческой философии этот дуализм фактов и норм проявился в форме противопоставления природы и соглашения.

[7] К.Поппер: ... в открытом обществе многие его члены стремятся подняться по социальной лестнице и занять места других членов. Это может привести, например, к такому важному общественному явлению, как классовая борьба. ... соответствует одной из важнейших характеристик открытого общества — конкуренции за статус среди его членов.

[8] К.Поппер: Этот парадокс может быть сформулирован следующим образом: неограниченная свобода ведет к своей противоположности, поскольку без защиты и ограничения со стороны закона свобода необходимо приводит к тирании сильных над слабыми. Этот парадокс, в смутной форме восстановленный Руссо, был разрешен Кантом, который потребовал, чтобы свобода каждого человека была ограничена, но не далее тех пределов, которые необходимы для обеспечения равной степени свободы для всех.

[9] К.Поппер: Я защищаю ... скромную форму демократического («буржуазного») общества, в котором рядовые граждане могут мирно жить, в котором высоко ценится свобода и в котором можно мыслить и действовать ответственно, радостно принимая эту ответственность. Во многом оно походит на общество, ныне существующее на Западе. Это открытое общество, столь высоко ценящее мир и свободу, возникло в результате ряда глубоких и радикальных революций. ... Благодаря их усилиям (а также свободному рынку) современные открытые общества Запада, на мой взгляд (а я многое повидал и прочитал немало книг), — значительно лучше, свободнее, гораздо честнее и справедливее всех обществ, когда-либо существовавших в истории человечества. И хотя они еще далеки от совершенства, будучи не во всем честными и справедливыми, они неустанно трудятся, чтобы приблизиться к идеалам свободы, справедливости и честности.

[10] К.Поппер: В свете сказанного очевидно, что переход от закрытого к открытому обществу можно охарактеризовать как одну из глубочайших революций, через которые прошло человечество. Благодаря уже описанному нами биологическому характеру закрытого общества этот переход должен был переживаться очень глубоко. Поэтому, когда мы говорим, что наша западная цивилизация началась с греков, мы должны осознавать, что же это означает. В действительности это означает следующее: греки начали величайшую революцию, которая, по-видимому, все еще находится в своей начальной стадии, а именно — в стадии перехода от закрытого общества к открытому.

[11] К.Поппер: Среди серьезных недостатков западных обществ можно упомянуть преступность, проявляющуюся во многих формах — например, в злоупотреблениях свободой рынка. Эти злоупотребления значительно участились после Второй мировой войны и в настоящее время представляют собой серьезную проблему для нашего общества.// Поэтому нам,к сожалению, необходим уголовный кодекс. ... Однако с исторической точки зрения наше открытое общество — лучшее и справедливейшее из всех доныне существовавших на Земле.