Если не мы, то кто?

Отношение разума к своему иному (Фуко). Проблема общественной унификации.

В книге (Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне.- М.: «Весь Мир», 2003.- 410 с.- С. 254) есть интересное рассмотрение результатов исследования Мишеля Фуко об истории отношения разума к своему иному – к безумию:

«Уже XVI веку он приписывает определенное самокритичное беспокойство и открытость в обращении с явлениями безумия. При этом разум обладает осмотической проницаемостью — безумие все еще находится в связи с трагическим и провидческим, служит средоточием апокрифических истин; оно выполняет функцию зеркала, иронически разоблачающего слабости разума. Подверженность иллюзиям связана с характером самого разума. В эпоху Возрождения из отношения разума к его иному, другому еще не окончательно исчезла амбивалентность. На этом фоне два процесса приобретают значение эпохальных событий в истории разума: крупная волна интернирований в середине XVII в., когда, например, в Париже в течение нескольких месяцев 1656 г. каждый сотый житель был схвачен и заключен в специальное учреждение; а затем, в конце XVIII в., преобразование приютов душевнобольных и сумасшедших домов в закрытые учреждения с врачебным обслуживанием пациентов, которым предварительно ставился медицинский диагноз, — т.е. рождение тех психиатрических учреждений, которые сохранились и сегодня и отмена которых пропагандируется антипсихиатрическим движением.»

При этом Фуко четко связывает возникающее стремление к единообразию с разумом, и помещает данную сцепку в центр своей критики (там же, С.255):

«При этом затрагивается другая тема, ее Фуко будет весьма интенсивно развивать впоследствии: это тема основополагающей взаимосвязи гуманитарных наук с практиками репрессивной изоляции. Появление психиатрической больницы, клиники вообще, является примером одной из форм дисциплинирования, которую Фуко позднее подробно опишет как современную технологию господства. Архетип закрытого учреждения, выявленный Фуко в клинически переоборудованном мире сумасшедшего дома, воспроизводится на фабриках, в тюрьмах, казармах, школах и кадетских корпусах. В этих тоталитарных учреждениях, стирающих природные дифференциации староевропейской жизни и возвышающих исключение — интернирование до некоей нормы, Фуко видит памятники победы регламентирующего разума. Отныне разум господствует не только над безумием, но и над природой потребностей отдельных организмов, так же как и над общественным телом [человеческой] популяции в целом.»

На мой взгляд рассмотрение тяги к единообразию как имманентной характеристики разума неправомерна. Тяга к единообразию (унификация) является независимой от разума интенцией социума. Недаром свои высшие формы (фашизм, и другие тоталитарные практики) унификация нашла в сцепке с иррационализмом. Так что критика разума Фуко является на самом деле критикой чрезмерной унификации.

В этом плане интересна ассоциация с результатами Лиотара. Унификация реализуется через системный «великий рассказ», который вместе с продуктивным «великим рассказом» и порождает все институции, которые критикует Фуко. Альтернативу мир находит в эмансипационном «великом рассказе», развитие которого и порождает признание многообразия мира людей...

В этом плане получается, что подход к унификации должен быть аналогичен более разработанному подходу к свободе. Унификация, или универсальность, необходима, поскольку без нее стоимость возпроизводства общества становится неприемлемо высокой. Невозможно каждому иметь свой язык, и т.д. С другой стороны, чрезмерная унификация социума (тоталитаризм) также становится неэффективной, ибо упирается в естественно-человеческие ограничения – люди ведь разные. Где-то существует оптимум, обеспечивающий максимальную скорость развития общества (критерий, основанный на смеси продуктивного и прогрессистского «великих рассказов»), или максимум свободы в обществе (критерий на основе эмансипационного «великого рассказа»). Или достаточную скорость развития при удовлетворительном уровне свободы...