Если не мы, то кто?

Английский язык против русского – кто кого?

Отсюда (via afonined@lj) – по моему – это приговор:

Александр Генис, писатель: «Прожив четверть века в Америке, я заметил, что за немногими, но известными исключениями, вроде Солженицына, она оказывает решающее и непоправимое влияние на стиль. Английская языковая среда сама по себе, будто бы и без вашего участия окорачивает русскую многословность, заменяя ее скупой англосаксонской точностью. Той точностью, что вынуждает автора сказать то, что он собирался – не почти, не вроде, не как бы, а именно и только. Твердый английский язык предпочитает активный залог пассивному, простые предложения – сложным, глаголы – всем остальным частям речи. Это мужская вирильная определенность так удачно оттеняет женственную расплывчатость нашей речи, что соседство не может пройти для нее бесследным. В чем еще нет трагедии, ибо в своей лучшей версии этот гибрид дает прозу Довлатова, а в худшей – книги хотя бы нетолстые.

С другой стороны, на фоне английского особенно выигрывают достоинства русского языка. Прелесть нашей речи – в свободе, за которую Бродский назвал его «гуттаперчевым». Лишенный жесткого порядка слов, русский язык вибрирует микроскопическими инверсиями. Даже стоя на месте, фраза способна умножать смыслы, разнообразя интонацию. Одно здесь всегда может значить другое – либо уж вовсе ничего. Мы, говорил тот же Бродский, народ придаточных предложений, которые объясняют дело до тех пор, пока не запутывают его окончательно. Поэтому по-русски проще писать между строчек. Язык недомолвок и двусмысленностей, он будто специально создан для анекдотов и партийных съездов.

Так было не только в советскую, но – во многом – и в постсоветскую эпоху. Новая речь не избавилась от официоза, а прибавила к нему развеянный стеб, от чего язык впал в растерянность.