Если не мы, то кто?

Нация: Онтология антропокрова по К.А. Крылову

Прочитал статью krylov@lj в свежих Вопросах национализма (Крылов К.А. Нация как субъект конфликта. // Вопросы национализма. 2010. №3. С.7-23). Она же, чуть измененная: (Чернышевский И. Русский национализм: несостоявшееся пришествие. // Отечественные записки. 2002. №3).

Основой онтологии антропокрова Земли по Крылову являются народы. Народы существуют как в обычном, так и в Большом времени, конкурируют между собой, приобретают «трофеи» - обретают язык, развивают культуру, занимают свое «место под солнцем», создают государство, делают разные другие национальные подвиги и достижения.

Народ – это «совокупность людей, конкурирующую с другими народами (другими совокупностями людей) в Большом времени - т. е. как субъект конфликта, протекающего в Большом времени.» (С.18)

За эффективность связи бытия народа в Большом и обычном времени и отвечает национализм, который по факту является совокупностью способов и практик заботы о конкурентоспособности народа в Большом времени:

«любой народ, активно заботящийся о собственном будущем (т. е. соразмеряющий свои действия с Большим временем), уже можно считать «нацией».» (С.19)

Ну что тут можно сказать? Крыловская онтология по сути является вариантом презентации идеи национальных духов Гегеля. Думаю, что ежели поковыряться у автора, то можно будет найти и неизбежность победы того духа, который будет выбран для реинкарнации Абсолютной Истиной. Видимо отсюда и идет его метафора о «трофической пирамиде народов».

Народ в качестве субъекта логически подтягивает в дискурс и старика Жан-Жака:

«вся критика демократии как практики учета случайных мнений невежественной массы бьет мимо цели: все дело состоит в том, что в некоторых вопросах суждение высказывает не отдельный человек, а некая превосходящая его сила, куда более компетентная по части гражданской добродетели.» (С.15)

вместе с хорошо уже изученным риском соскальзывания в тоталитаризм. Надеюсь Крылов этот риск знает, и управляться с ним умеет, ибо заявляет он себя демократом.

Впрочем, постулирование субъектности народов – это достаточно распространенное дело. В нынешней России этим забавляются не только националисты и имперцы, но и многие западники – сказывается марксистское наследие, усиленное завораживающим уровнем эстетики гегелевской презентации. Хотя вот представить усыхание Арала в виде победы духа пустыни над духом моря им вряд ли в голову придет. А могло бы – хотя бы в силу непрерывности принципов онтологического конструирования.

Тут наверное еще влияет и невозможность приятия бесцельности эволюции – ведь все мы ежели идем, то идем куда-то. Как же можно идти в никуда?

Еще вопрос может возникнуть о том, где же была субъектность народов до 19-го века? Хоть Крылов и поминает аристократию, но ежели залезть в пероисточники, то можно там узреть, что не было особой заботы о народе у нобилей до долгого 19-го века. Так, часть кормящего ландшафта. А то, что мужички иногда взбрыкивают – так и реки из берегов выходят. Подождать чуток, «присыпать» где-надо, и «опять тихий, опять спокойный»…

Собственно потому и ушел примордиализм из научного смыслового поля (чему сам Крылов однако не рад), что не удалось увидеть духов наций за пределами долгого 19-го века. Не выдержал он проверки своих инсталляций прошлого, и был переформатирован по ходу дела в этносимволизм. Только наши обществоведы пока остаются в массе своей верными данной доктрине, хоть уже и раздаются голоса о необходимости синтеза отечественно-примордиальной и конструктивистской парадигм.

К слову сказать, моя теория и представляет один из вариантов подобного синтеза.