Если не мы, то кто?

Русские старорежимные крестьяне: Микросреда хозяйствования

Отмеченные выше проявления индивидуалистической рациональности русского крестьянства задает вопрос о структуре принятой в сообществе функции полезности. Анализ текста Энгельгардта показывает, что целевая функция крестьянства задавалась главным образом потребностями простого физического выживания крестьянских семей вследствие существовавшего в то время социального порядка: «даже при отличном урожае большинству крестьян своего хлеба не хватает, и приходится покупать.» (С.104) Наряду с необходимостью покупать еду, чтобы свести годовой баланс по калориям, крестьянским хозяйствам требовались также деньги и на уплату податей. Данная потребность в деньгах, которая покрывалась в основном работой на деревенских кулаков и/или помещиков, вынуждала мужиков «крутиться», чтобы «свести концы» с максимальной выгодой для себя. Причем все это – в виду возможной голодной смерти своих детей (типовой вариант развития проблемной ситуации), что задавало уровень цены ошибочного решения при планировании. Так что база под крестьянской рациональностью была основательна – фактически имевшийся в то время социальный порядок удерживал русское крестьянство вблизи нужды и голода, что позволяло дешево оценивать крестьянский труд при его найме – «цены Бог строит» (С.226).

Поскольку поведение крестьян, как жителей традиционного общества, могло быть только ценностно-рациональным, то интересным становится вычленить ценностные ограничения их рациональности применительно к хозяйственной сфере. Как уже указывалось выше, важным ограничителем рационального поведения крестьян была индивидуалистическая ценность «быть хозяином» ( Read more... ) Эта же ценность проявлялась также в невысокой оценке крестьянами обратного социального статуса – статуса «безземельного наемного работника» – «батрака», причем вне зависимости от дохода последнего (*). ( Read more... )

В поведении крестьян прослеживается индивидуалистически-эгалитарная ценность «не сделать вклада больше другого» (см., например, выше цитату со ссылкой на с.183), которая легко могла быть продолжена в сторону снятия ограничений для оппортунистического поведения, ибо «на то и щука в море, чтоб карась не дремал». ( Read more... )

У крестьян в массе наличествовало уважение контрактной дисциплины (кроме ситуаций, когда данная ценность «обнулялось» оппортунистическим паттерном – ибо «дураков – учат»), ( Read more... )

Предыдущая цитата также показывает, что крестьяне очень ценят делиберацию – стремление вовлеченных в сделку сторон достигнуть такого компромисса, который удовлетворял бы всех участников сделки (что можно интерпретировать через интуитивное понимание людьми смысла равновесия по Парето, и стремлению к достижению оного).( Read more... )

Стандартный цикл годовой активности при проведении полевых работ дополнялся у крестьян не менее стандартным циклом их контрактной активности. С зимы, а иногда уже с поздней осени, крестьяне начинали покупать у помещиков и / или кулаков недостающую им еду. Наряду с покупкой еды они начинали также набирать еду (или деньги) в долг под будущий урожай и/или отработку. В это время помещики и кулаки продавали / раздавали в долг свой запас ржи, которая была основным объектом в данных сделках. Раздачей денег / еды в долг они не только зарабатывали достаточно приличный процент (**), но и обеспечивали свои хозяйства будущей рабочей силой. Так можно видеть сложность календарного планирования контрактных обязательств и активностей крестьян, что, по-видимому, и обеспечило столь высокий уровень рациональности поведения основной их массы.

Другой момент здесь, который требует обратить на себя внимание, это развитость среди крестьян товарно-денежных отношений. При этом труд выступал в крестьянской хозяйственной сфере в качестве аналога и товара, и денег.

(*) Интуитивное понимание диалектики раба и господина?

(**) Величину процента и сложность заключавшихся сделок можно увидеть из следующей цитаты из писем Энгельгардта: ( Read more... )