"Проснись и пой", или О пользе абортов
А теперь про аборты, вы уж извините.

История, сразу говорю, безо всякой «морали». Просто вот захотелось её рассказать, «почему нет».

История подлинная. «Со всеми оговорками», касающимися такого рода подлинных историй. Если кто её знает – прошу не поправлять и не уточнять: я сам знаю, что несколько сгладил картинку, но для простоты, а не для лит. эффекта.



Есть сейчас такая тема: абортивный материал. Каковой содержит ценные стволовые клетки, нужные для омолаживающих уколов. Где-то – кажется, в «Завтра» - даже была картинка страшная, как Ельцину в пузо закалывают настой из младенчиков.

На самом деле, конечно, это не так делается. Но тема такая есть. И абортивный материал и в самом деле ценится. И, скорее всего, поставляется на мировой рынок в товарных количествах. Согласно Невидимой Руке Рынка. А что рука со скальпелем – ну так ведь мало ли что в этой самой руке бывает. Когда ствол, когда и паяльник. А когда и ручка паркеровская с золотым пером, подписи ставящая под соглашениями РФ со всякими хорошими странами. И вот это-то и есть самое страшное орудие…

Ну да ладно. Я, собственно, про аборты.

Было это давно, в глухие советские времена. Ни про какие стволовые клетки тогда и понятия не было. Равно как и про «ботокс», «золотые нити» и прочие средства разглаживания следов времени. Морду чинили пудрой, желательно импортной. Ещё «масочки» делали из всяких травочек-ягодок. Иной раз удавалось выгрызть профсоюзную путёвку и съездить в какую-нибудь «здравницу» «на югах». Правда, те «здравницы» причиняли больше морщин, нежели разглаживали, так как здоровье там не столько приобретали, сколько тратили, - зато с удовольствием.

Я тогда был маленький, а мама - молодой. У мамы, понятное дело, были подруги – всякие «тёти Леры», «тёти Светы», ну и прочие тёти. Подруги делились на подруг собственно, знакомых разной степени удалённости, ну и «по работе». Подруг мама любила, к знакомым относилась по-разному, а с которыми «по работе» - старалась не портить отношений. Потому что «вместе работать».

Но, разумеется, и подруги, и знакомые, и которые «по работе» - все они время от времени бывали у нас дома. Кто желанной гостьей, кто нагрузкой к желанным гостям, кто по делу или из любезности. Потому что если ты вместе работаешь с кем-то и рассчитываешь на том же месте работать ещё лет десять – что в советские времена было нормой жизни – то хрен куда ты денешься от мелких любезностей. Особенно в условиях тотального дефицита. Так что в те времена укромные любая женщина наизусть знала размерчики всех своих сослуживиц – чтобы, если что выбросят какие-нибудь лифчики или там сапоги – отовариться не только на себя, но и на всех, кому чего. А там, глядишь, и тебя не забудут и ухватят твоего размерчика кофточку. «Жить-то надо».

И вот как-то зашла к нам домой одна тётенька – по какому-то мелкому делу: то ли забрать что-то, то ли передать кому-то. Я её раньше не видел, да и позже, кажется, тоже, а запомнил хорошо. Потому что тётенька была очень… как бы это сказать? Нет, не то чтобы красивой, да и я в том возрасте не очень-то воспринимал женские прелести. То есть воспринимал, но в ту пору эталоном красоты мне казалась Снежная Королева, нарисованная в книжке: вся такая тоненькая, с огромными голубыми глазами и арийским лицом. Тётка же была полненькая, кучерявая, пухлогубая – такая типа «южаночка-одесситочка». Зато она была весёлая, всё время говорила что-то смешное, заливисто похохатывала, даже напевала что-то – ну, буквально излучала из себя всяческое довольство жизнью. «Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз». Или, как сказали бы сейчас, «из неё пёрла позитивная энергетика». Пёрла, надо сказать, в каких-то товарных количествах.

Я потом не раз спрашивал маму про «весёлую тётю»: хотелось, чтобы она ещё пришла. Мама, однако, никакого энтузиазма по поводу этой женщины не проявляла – и тему эту пресекала решительно. Чем-то она ей не нравилась, что-ли.

Уже потом, в относительно взрослом возрасте, я узнал, в чём там было дело – из нескольких рассказов, маминых и других.

Эта милая женщина - мамина тогдашняя сослуживица (назовём её «тётя Галя») – славилась одной редкой особенностью.

А именно: на неё очень хорошо действовала беременность. Позитивненько очень действовала.

То есть. В обычном, то есть небеременном состоянии, это была просто обычная женщина – не уродина, не красавица, «ничего особенного». Но стоило ей залететь, как она расцветала, как роза. Обычно бывает наоборот – а у неё было вот так.

Тётя Галя это про себя знала. И пользовалась.

Замужем она никогда не была, за ненадобностью: зачем муж, когда кругом полно отличных мужиков. Будучи женщиной честной, она следовала правилу: один год – один любовник. Дважды роман не заводила ни с кем, но всегда оставалась в прекрасных отношениях со всеми бывшими, которые, как правило, были готовы помочь ей решать бытовые и финансовые проблемы. Почему – сейчас объясню.

Схема была следующая. Непосредственно перед отпуском тётя Галя устраивала себе залёт. Через некоторое время начинался физиологический расцвет: она резко хорошела, кожа на лице натягивалась, сиськи раздувались, подымались и начинали переть на разрыв лифчика, как дыньки на грядке, попка волшебным образом приобретала манящие очертания, походка сама собой менялась на чрезвычайно соблазнительную, ну а главное – от неё начинало переть этой самой «позитивной энергетикой». Что на мужиков «в радиусе километра» действовало совершенно крышесносно, до потери пульса и соображения.

К тому моменту она уже обычно ехала на юга. Там она снимала – это слово здесь уместно – какого-нибудь хорошего мужика, «со статью» и «с возможностями». В этом своём состоянии она была способна увлечь даже принца Уэльского, если бы он вдруг завернул в каком-нибудь Трускавец. Ну а все прочие на неё просто бросались – даже при живой и присутствующей здесь же супруге. С такими она, впрочем, не связывалась, а выбирала себе какой-нибудь относительно безопасный вариант.

Дальше начинался бешеный курортный роман – как правило, с московским продолжением.

Потом до сведения мужика доводилось, что она беременна. Реагировали на это по-разному, но обычно ей удавалось построить дело так, чтобы мужик умолял её об аборте.

Каковой она, разумеется, и делала. У неё был «свой врач» - тоже из бывшеньких.

Итак, она делала аборт. После чего весь флёр с неё слетал и она превращалась в обычную тётку безо всякой сексуальной ауры.

Роман, соответственно, прекращался.

Тем не менее мужик, чуя свою вину – и за аборт, и за то, что бросил – как правило, старался эту самую вину чем-то загладить. «Тётя Галя», не будь дура, ему в этом всячески способствовала – в обмен на «расставание друзьями». Впрочем, расставания-то как раз и не происходило: «тётя Галя» к тому моменту успевала въехать в дела и жизнь очередного мужика и становилась, как минимум, «знакомой, которой обязаны».

Так что друзей у неё было немало, причём во всех слоях советского общества – начиная от «директор-магазина» (не одного) и кончая директором же, но спецшколы, куда было очень непросто попасть. Всеми этими связями она пользовалась умело и сноровисто, не забывая о своей пользе.

Что интересно: ежегодные аборты давались ей легко и проходили бесследно. Тело каждый раз снова попадалось на ту же удочку, послушно залетало и начинало вскармливать очередного зародыша. Который потом отправлялся в ведро.

Сколько «тётя Галя» сделала абортов за жизнь? Не так много – поскольку выдерживала отпускной цикл. Но - порядочно.

Окружающие бабы про спецификум её лайфстайла знали: она, кажется, особо не шифровалась. Как правило, больших восторгов это не вызывало, а некоторые так и вовсе её не переносили. «Тёте Гале» было на это посрать с припёком: она жила удобной для себя жизнью и не заморачивалась. «Ну вот так я устроена».



Финал этой истории я узнал в самом конце девяностых (год, извините, не помню) – совершенно случайно и от совершено посторонних людей. Так что есть вероятность, хотя и маленькая, что рассказли мне не об этой тётке – хотя её настоящее ФИО и обстоятельства жизни вроде бы совпадают. Думаю, это всё-таки про неё.

Итак. К тому моменту, когда я эту историю впервые услышал, «тётя Галя», оказывается, давно уже переменила стиль жизни. А именно – нашла-таки себе совершенно роскошного, как бобровый полушубок, мужика, за которого и выскочила. И даже родила детей, двоих. Первый ребёнок, правда, был, наверное, всё-таки не его, если она до того не изменила прежним привычкам. Впрочем, кто знает…

С работы она ушла и начала домохозяйничать. Мужик был справный: детишкам на молочишко, судя по всему, хватало. Потом наступили новые времена, многое поменялось, но мужик оказался не только справным, но и расторопным, так что стало им только лучше.

Ну а где-то в середине девяностых «тётю Галю» убили. Нет, не киллер какой – банальная бытовуха. Младший сынок, оказывается, бил мать, - ну, деньги ему были нужны, наверное. И то ли случайно не рассчитал силы, то ли зол был слишком… В общем, переусердствовал.

И я вот думаю. Жовиальная «Галя», если прикинуть, сделала абортов пятнадцать – двадцать как минимум. Можно ли считать (хотя бы в символическом плане, на уровне «высших соответствий»), что её сын, так сказать, отмстил за погубленных братьев?

)(