Мёртвая Смерть: горбодан
Заболеваю (простудился). Видимо, распухшее горло как-то повлияло – в результате мне всю ночь снилась какая-то довольно странная параллельная реальность.

Это была Москва, довольно узнаваемая, но с забавными отличиями буквально во всём. Например, Кремля там не было. Вообще. Весь центр был застроен низенькими безликими домишками – которые использовались, насколько я понимаю, в основном «под офисы».

Зато было теплее. Я не помню людей в пальто, хотя точно знал, что ноябрь.

Кстати об одежде. Мужики там носили довольно странный предмет туалета – пояс-галстук. То есть это была такая длинная штука, которая продевалась в петли брюк, завязывалась галстучным узлом (в основном полувиндзором), а язык галстука закрывал ширинку - это считалось очень приличным, ширинку закрывать. Более того, на ширинке иногда был крючок, которым эта хрень дополнительно пристёгивалась. Называлась эта фигня как-то смешно – то ли «горбодан», то ли «габрадан», не запомнил.

Другим забавным аксессуаром там был ворот. До отложных воротников в том мире не додумались, все воротники были стойкой, причём, насколько я понимаю, они отстёгивались. Воротник считался украшением – его делали, как правило, под цвет горбодана.

Вид получался смешным. Идут приличные люди, надутые такие, важные, а у них между ног что-то красное, синее или там серебристое, и такая же хрень на шее.

Во сне я работал «замыкающим». Надо было водить по городу детей (собранных в некое подобие пионерского отряда: мальчишки с маленькими горбоданчиками, девочки в чём-то невообразимом, с какими-то шарфами на талиях) – причём мне нельзя было идти перед ними, а только за ними, одновременно их направляя куда надо. Направлять нужно было не словами, а неким специфическим усилием воли, которое я помню, но описать которое невозможно. Правда, успешность такого управления зависела ещё и от детей – они должны были идти сосредоточенно и не отвлекаться, не шуметь, даже не думать о посторонних вещах. Если они всё-таки отвлекались и шли не туда, их приходилось останавливать – тут уж можно было кричать и ругаться – перестраивать колонну и вообще как-то долго и суетливо выходить из положения. Самое же плохое, что после каждой ошибки маршрут менялися, причём в худшую сторону.

Не помню, дошли ли мы до чего-нибудь.

Проснулся от боли в горле. Болеть плохо.

)(