На пункте сбора было малолюдно: откровенно говоря, туда подтянулись всего три человека, включая юную красавицу из молодёжной газеты «Реакция» по имени Саша.
Прождав положенное, мы выбрались наружу и пошли, солнцем палимы, путешествовать по району.
По дороге нам позвонила Наташа. Сиплым и хриплым голосом она сообщила, что только выезжает: утро пришлось потратить на борьбу с гриппом и сопутствующими ему симптомами. Я заикнулся было на тему «полежи-полечись» – в конце концов, обещался быть Нестерович с нужными бумагами. Наташа меня вежливо выслушала, после чего сообщила, что она уже вблизи и скоро будет на месте. Так и вышло: она отловила нас по дороге и повела к нужному месту.
Суд представлял собой казённого вида домик, незаметненько угнездившийся в тиши дерев. Вокруг располагались какие-то гаражи, изгороди и прочие нежилые пространства – этакая зона отчуждения. Что см. выше.
Уже собралось сколько-то людей – в основном знакомых. Пресса уже подтянулась, начиная с корреспондентки третьего канала ТВЦ и кончая угрюмого вида армянином с фотоаппаратом, который – как выяснилось впоследствии - оказался корреспондентом портала armenia . ru . Потом подтянулось НТВ и местная телекомпания – в общем, вполне представительный набор, ага-ага.
Дальше началось обычное па-де-де, предшествующее любому подобному мероприятию: явление милиции, осмотр и ощуп документов и обязательная торговля: «а вы отойдите туда-то» - «а мы не хотим туда-то, давайте мы встанем вот здесь» - «нет, вон там» - «ну хорошо, только в таком случае то-то» - «а вот этого нельзя» - «нет, можно, если вот так-то». Всей этой кухней занимались Наташа, Сергей Нестерович и Виктор Милитарёв, съевший на таких делах целый собачий питомник. К тому времени народу стало побогаче, но всё равно недостаточно: сказывалось раннее время да неудобный долгий путь.
Мы встали спиной к шлагбауму, перегораживающему проезд к суду и развернули плакаты – те же, что и на первом пикете. Ситуация стала официальной, и началась работа корреспондентов. Очаровательная Саша тоже включилась в процесс и взяла интервью у Володи Голышева – который чётко и внятно, правда, с вкраплениями политологического жаргона, стал объяснять, почему и зачем мы здесь, и даже устроил короткий ликбез на тему суда присяжных. Однако, основная масса работников микрофона и телекамеры окружила Наташу и Сергея Нестеровича – к которым быстро присоединился всё тот же Володя.
Вопросы были разные, но в конце всё сбивалось на одну и ту же тему – национальный вопрос. Всем не нравилось, что мы называем себя «Русским Общественным Движением». Все интересовались, не защищаем ли мы русскую девушку из национальных типа соображений. И как это вообще можно – защищать русских, когда есть столько страдающих нерусских вокруг. Наташа - едва стоящая на ногах, но с прямой спиной – отбивалась довольно успешно, объясняя, что наша цель – правозащита, и что мы пытаемся обратить внимание общества на тех людей, чьи права нарушаются особо часто, а также на те права, которыми систематически пренебрегают. В частности – русских людей и право на самозащиту. Пересказывать её слова не буду – если кому интересно, так это можно прочесть в ее живом журнале, а также здесь.
Типа официальная позиция, да.
Потом Голышев произнёс довольно бодрую речь на тему судебной власти вообще. Витя Милитарёв тоже что-то хотел сказать, но был отловлен армянским корреспондентом и уволочён в уголок, как в известном произведении Чуковского, разве что с поправками на габариты паука и мухи.
Где-то к двум часам появились представители Движения Против Нелегальной Иммиграции. Скажу честно – люди были куда лучше подготовлены и организованы, чем мы. Впрочем, опыт – дело наживное: просто у ДПНИ он больше. Однако, когда ребята организованно образовали полукруг и развернули свои флаги – красивые такие, с красным косым крестом в круге – я почувствовал нечто вроде лёгкого укола зависти.
Примерно тогда же появились наши старые знакомые – национал-патриоты с чёрно-желто-белым триколором.
Начались, собственно, выступления. Лидер ДПНИ Белов произнёс зажигательную - на грани дозволенной политкорректности - речь о том, что данный случай выходит за пределы самозащиты и является хорошим примером того, какого свойства у нас в России установился «межнациональный мир» и за чей счёт он установлен. Всё это было, в общем, правильно и справедливо – однако, я слегка напрягся: мы собрались здесь не возмущаться национальными неустройствами российского общества, а требовать освобождения Иванниковой, и говорить следовало об этом. Ибо всему своё место и своё время на этой Земле – а для обсуждения злокозненности ЛКН-ов это было явно неподходящим местом и временем.
Впрочем, в своей речи – я выступал третьим – я решил этой темы, раз уж она поднята, не избегать. Поэтому, произнеся краткий спич про священное право на самооборону и его нарушение, я поинтересовался, почему, собственно, здесь нет представителей армянской диаспоры (тут из толпы высунулся тот самый угрюмец с армянского портала) и почему они не с нами (тут он почему-то исчез). Напомнив присутствующим, что у всех уважающих себя народов – а армяне, несомненно, себя уважают - насилие над женщиной считается крайней мерзостью, я закончил тем, что родственникам покойника лучше было бы не срамиться, навлекая на свой народ презрение и позор. Кажется, меня поняли правильно – и наши, и не наши.
Вернувшись в ряды, я отвлёкся на разговор с Михаилом Рамендиком – обаятельным бородачом с огненно-рыжими волосами – кажется, по поводу различения национализма и расизма, потому что-то пропустил. Однако, потом стало не до разговорчиков: место под микрофонным солнцем занял какой-то дедушка преклонных годов (как потом выяснилось, старый, советского ещё закваса диссидент, ныне соработник газеты «Русский Вестник») и начал-таки песнь скорби про то самое, заветное – то есть про национальные неустройства российского общества и засилье сами знаете кого… После нескольких особенно толстых намёков в воздухе отчётливо запахло еврейским вопросом.
До него, родимого, правда, всё-таки не дошло. Ибо какая-то лично мне незнакомая женщина с печатью либеральной интеллигентности на челе, послушав старичка, забилась в натуральной истерике: она услышала в его речах что-то ужасное и решила сорвать его выступление. Что с успехом и проделала.
Далее последовала крайне безобразная сцена – увы, как мне потом объяснили, типовая для мероприятий такого рода. Женщина кричала и билась. Вокруг немедленно собрались журналисты, пикетчики и проч. Сергей Нестерович попытался было воззвать к её разуму, но тщетно. Куда успешнее это получилось у ДПНИ-шников, которые окружили несчастную и стали кричать «Свободу Иванниковой» - в общем, чтобы заглушить её крики… Тётка споро щёлкала фотоаппаратом, запечатлевая лица собравшихся – то ли на память, то ли желая обрести какой-нибудь компромат на «фашистов». Всё это было довольно мерзко.
Впрочем, «да будет выслушана и другая сторона». У нервической дамы есть дневник – точно называнный и с поразительно самокритичным юзерпиком. Там можно почитать её версию событий.
Оживляж на этом, правда, и закончился – ибо время подошло к своему рубежу, и пора было идти в суд.
Суд был закрытым. Оглашение приговора перенесли на второе июня.
Мы придём.
