Я маленький Ванюша, я очень добрый весь.
olshansky@lj предложил своё определение интеллигенции:

ИНТЕЛЛИГЕНТ - ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БОРЕТСЯ ЗА ЧУЖИЕ ИНТЕРЕСЫ И СОСТРАДАЕТ ЧУЖИМ ПРОБЛЕМАМ.

Все.

Именно поэтому все политические силы России до 1917 года левее октябристов - это интеллигенция, а вот партия СПС - никак нет.

Настоящие разделение ведь именно здесь, в социально-эгоистических и классовых вопросах, а вовсе не в идиотическом бреду про коварную "нерусь", которая осаждает страждущую "русь".

Государство - есть мирное, а временами кровавое сочетание разных эгоизмов, они же "классы". Своего рода высший эгоизм, который вечно оплачивает благосостояние одних поражением других.

Поэтому интеллигенция не любит государство.

Национализм - эгоизм пар экселянс, 100%, совершенный эгоизм, возведенный в философию и религию.

Интеллигенция поэтому противоположна национализму.

Интересно, что его определение по-своему правильно, но несколько неполно.

Интеллигент - это и в самом деле человек, который борется за чужие интересы и сострадает чужим проблемам.

Однако, важно понять, почему он это делает.

На это есть несколько причин. Самая очевидная - прекраснодушие. Человек и в самом деле считает, что где-то там, в бассейне Лимпопо, люди страдают так сильно, что на этом фоне всё остальное меркнет.

Заметим, что в каких-то случаях он может быть и прав: в конце концов, бывает же ситуация, когда чьё-то страдание и в самом деле достигает небес. Но тогда включаются механизмы нормальной человеческой солидарности: люди идут сдавать кровь и пересылают тёплые вещи жертвам землятресения или извержения вулкана, или идут добровольцами на чужую войну. Как правило, это обычные люди, неинтеллигенты.

Прекраснодушие же есть своего рода страсть: человек всё время выискивает "чужое страдание" и начинает ему сострадать - как правило, на словах. Впрочем, иногда у него есть чем заплатить за свою страсть - то есть деньги или положение, конвертируемое в "позицию".

В принципе, прекраснодушные люди были бы безобидны и даже полезны: должен же кто-то радеть за дальних. Увы, они, как правило, являются орудием в руках людей менее прекраснодушных, о которых мы сейчас и поговорим.

Во-первых, очень многие из тех, кто "сострадает чужим проблемам", движимы отнюдь не любовью к дальнему, а ненавистью к ближнему. То есть, сочувствие страданиям далёких народов есть своего рода моральная индульгенция тому, кто ненавидит и презирает народ, живущий поближе, "который под окном ходит". Это любовь, рождённая ненавистью и презрением. Ближайший аналог - страстная любовь мизантропов к домашним животным. "Людей ненавижу, люблю собак". Или канарейку.

Так, я полагаю, что большая часть искреннего чеченолюбия в России порождено банальнейшей русофобией. С подтекстом - "чеченцы делают с русскими то, что хотел бы сделать я".

Иногда, впрочем, ненависть прикрывается любовью очень поверхностно. Например, отечественного разлива любители чьего-угодно-национализма обычно люто, зверино ненавидят национализм русский. "Тут всё понятно".

Эти товарищи опасны, поскольку фанатичны. Но есть и ещё один слой - те, кто всем этим манипулирует. Это совсем уж непрекраснодушные товарищи, которые банально используют "глупых людишек" в разного рода политике. Настропаляя и науськивая фанатиков и прекраснодушных на свой народ и своё государство. Правда, со вторыми они говорят откровенно, а первым вешают на уши кой-какое спагетти. Но суть одна.

Нехитрая механика этого дела описана у живого классика:

– Хороший ты человек, Ваня, нравишься ты мне... Ну, давай за встречу... эх-х, мил дружок, вижу, трудно тебе.
– Да мне-то что – народу, народу тяжело. Царизм душит, детей ест. Сырых. Без хлеба. (И заплакал.)
– Не грусти, не печалься... Давай ещё по рюмочке... Ты огурчиком, огурчиком заедай. Во-от. Ну, как ты там про царизм, это же очень интересно.
– Они искусственно народ в темноте держат. А надо прожектор, чтобы осветить всё, прожекторами путь указывать. Где копать, куда. Я этому жизнь посвящу. Я даже тут стихотворение...
– Ну-ну.
– Вот:

Я маленький Ванюша,
Я очень добрый весь.
Мне хоцца всему миру
Пользительность принесть.

– Здорово! Неужто сам сочинил?
– Сам.
– Да, давит, мнёт, душит царизм талантливую молодёжь... Кстати, до "царизма" тоже своим умом дошёл?
– Не, есть люди.
– Интересно, интересно. Кто же это? Очень хотелось бы поговорить.
– Вообще-то нельзя.
– Эй, человек, сочини-ка ещё графинчик.
– Но вам скажу, нельзя не сказать. Человек вы уж больно хороший, добрый. Есть три друга у меня: Мордка Вспышкин, Лешек Масонковский и Фриц Розенкройц. От них всё: и правда и книжки. Это люди. Они мне жизнь дали.
– Они тебе, ду... Гм-гм. Да. Ну так что они говорят?
– Россия – она вредит всем, пакостит. Жандарм Европы. Без неё, знаете, как бы развитие пошло? Но она может и свет миру дать. Надо только её разделить.
– Как это?
– А так... Тут насчет графинчика... О-па... Так вот. Надо, во-первых, Великую Польшу сделать.
– Это Масонковский тебя научил?
– А вы откуда знаете?
– Ну так, случайно. Наобум сказал.
– А-а. Но вы правильно, точно угадали. Великая Польша, и чтоб у неё и Литва, и Белоруссия, и Малороссия. И тогда будет интернационализм. Дружба народов. Но это не всё ещё. Надо Прибалтику Германии отдать. Она передовая, а у нас русопяты чухну и латышей живых в землю закапывают. Ну, потом черту оседлости отменить, принимать евреев в университеты вне очереди, потому что они пострадавшие. И вообще всем евреям пенсию выплачивать пожизненно, как жертвам русской дикости. Ну, единовременное пособие за погромы – раздать золотой запас. И тогда сразу счастье начнётся.

)(