|
|
Пишет Натали (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} kuniza)@ 2007-11-08 12:31:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Тридцатник, сороковник, полтинник
«Посмотри, какая морщинистая шея у Сары Джессики Паркер, — шипит она, разглядывая глянцевый журнал. — А Дженнифер Лопес вообще давно на пенсию пора… Господи, Джанет Джексон! Старуха, а все туда же лезет — перед фотографами красоваться!»
Я не знаю, почему Надя себя так ведет. Возможно, в глубине души она ненавидит естественный ход времени. Или боится его. Кто-то внушил ей, что женщинам нельзя жить после тридцати, вот она и мается. Испытывает почти физические страдания, когда видит, что дамы в этом возрасте выходят замуж, снимаются в кино, рожают детей и улыбаются. Будь ее воля, она бы схватила их за волосы и с криком «Изыди, старичье!» потащила сбрасывать со скалы. Чтоб не раздражали своей жизнерадостностью.
Я как-то попробовала у нее выяснить: «Что же делать всем этим женщинам, которых ты критикуешь? Как им поступить, чтобы угодить тебе? Помолодеть, извини, у них пока не получится». Надя задумалась. «Им надо сидеть дома и никуда не выходить». Вот такой приговор. Никто не смеет оскорблять эстетические чувства Надежды. И уж тем более никто не должен всем своим видом напоминать, что это ждет и ее: тридцатник, сороковник, полтинник. Не девушка, а какой-то возрастной маньяк.
Недавно она получила сокрушительный удар от Сесилии Саркози. Француженка обнаглела настолько, что вздумала уйти от мужа-президента. Это в пятьдесят-то лет! «У нее от климакса мозги усохли! — орала Наденька, заламывая руки. — Мне двадцать четыре, а я уже считаю себя слишком перезрелой, недостойной успешного мужчины. Да я бы молилась на этого Николя, пылинки бы с него сдувала — только бы он не бросил меня». Я попыталась напомнить, что Николя старше своей супруги на несколько лет, но Надя не отреагировала. Мужчин она никогда не критиковала за слишком долгую жизнь. Им можно. Впрочем, президент Франции все-таки был обруган. До Надежды дошли слухи, что он увлекся министром юстиции — Рашидой Дати. И этой самой Рашиде — умереть, не встать! — сорок один год. Надя чуть не заплакала: «Боже мой, умные мужчины выбирают ровесниц. Мир сошел с ума».
«Посмотри, какая морщинистая шея у Сары Джессики Паркер, — шипит она, разглядывая глянцевый журнал. — А Дженнифер Лопес вообще давно на пенсию пора… Господи, Джанет Джексон! Старуха, а все туда же лезет — перед фотографами красоваться!»
Я не знаю, почему Надя себя так ведет. Возможно, в глубине души она ненавидит естественный ход времени. Или боится его. Кто-то внушил ей, что женщинам нельзя жить после тридцати, вот она и мается. Испытывает почти физические страдания, когда видит, что дамы в этом возрасте выходят замуж, снимаются в кино, рожают детей и улыбаются. Будь ее воля, она бы схватила их за волосы и с криком «Изыди, старичье!» потащила сбрасывать со скалы. Чтоб не раздражали своей жизнерадостностью.
Я как-то попробовала у нее выяснить: «Что же делать всем этим женщинам, которых ты критикуешь? Как им поступить, чтобы угодить тебе? Помолодеть, извини, у них пока не получится». Надя задумалась. «Им надо сидеть дома и никуда не выходить». Вот такой приговор. Никто не смеет оскорблять эстетические чувства Надежды. И уж тем более никто не должен всем своим видом напоминать, что это ждет и ее: тридцатник, сороковник, полтинник. Не девушка, а какой-то возрастной маньяк.
Недавно она получила сокрушительный удар от Сесилии Саркози. Француженка обнаглела настолько, что вздумала уйти от мужа-президента. Это в пятьдесят-то лет! «У нее от климакса мозги усохли! — орала Наденька, заламывая руки. — Мне двадцать четыре, а я уже считаю себя слишком перезрелой, недостойной успешного мужчины. Да я бы молилась на этого Николя, пылинки бы с него сдувала — только бы он не бросил меня». Я попыталась напомнить, что Николя старше своей супруги на несколько лет, но Надя не отреагировала. Мужчин она никогда не критиковала за слишком долгую жизнь. Им можно. Впрочем, президент Франции все-таки был обруган. До Надежды дошли слухи, что он увлекся министром юстиции — Рашидой Дати. И этой самой Рашиде — умереть, не встать! — сорок один год. Надя чуть не заплакала: «Боже мой, умные мужчины выбирают ровесниц. Мир сошел с ума».
