Её первый бал.

Кажется, простофиля Вильсон сказал, что в споре слепого с безногим о технике стипль-чеза, он всегда держит сторону лошади.
Это я к бушевавшем намедни страстям о нравственности воровства вообще и воровства в белых перчатках, в частности.
У меня в 92 году не было, увы, возможности подделывать авизо. Приходилось довольствоваться малым.
ДК зарегистрировал ремонтно-строительную фирму. Нанял несколько бригад. Я подрабатывал снабженцем широкого римского профиля.
Один из наших обьектов был на Никитской, напротив ТАССа.
Бригадира звали Иваныч. У него были многочисленные достоинства и единственный недостаток. На подсознательном уровне Иваныч был нонконформистом и антиглобалистом. Ему претили пошлые идеалы общества потребления. Современные комнатные революционеры, познакомившись с Иванычем, от зависти отрезали бы себе половину жопы.
В классической марксистской формуле "деньги - товар -деньги" Иванычу никогда не удавалось добраться до третьего пункта.
В его интерпретации деньги и товар немедленно аннигилировали, оставляя после себя густое похмелье и следы чужой обуви на теле.
С позиций трудовой дисциплины это означало, что после аванса Иваныч (увлеченный неравной схваткой с потребительским драконом) на обьекте отсутствовал.
Без Иваныча стройка замирала. Нет, остальная бригада была на месте, но без указующего перста ремонтники двигались предельно неторопливо, и я неоднократно ловил себя на мысли, что смотрю замедленный повтор. В один прекрасный (послеавансовый) день, доставив на стройку очередной мешок с цементом, я увидел на тротуаре сьёмочную группу. Камера была направлена на свежепокрашенный фасад нашего обьекта. Слева он был светложёлтым. А справа тёмножёлтым. Так получилось. Нелепая случайность.
Мне представился спецвыпуск журнала "Фитиль". Злорадный голос за кадром призывал дальтоников к ответу.
Подумалось, что становиться знаменитым в столь юном возрасте не входит в планы ДК. Тогда я решил обратиться к киношникам с предложением экономического характера. Начал издалека. Мол, если A платит B за некую операцию C сумму S, то D может заплатить B за операцию !C сумму 2S. Неискушенные в тонкостях высшей математики киношники посмотрели на меня испуганно.
Выяснилось, что наш фасад их вовсе не интересует, т.к. они снимают научно-популярный фильм из жизни сомнамбул и нашли в лице нашей бригады замечательную натуру.

Надо сказать, что снабженческая доля была нелегка во все времена. Недаром социалистический реализм традиционно изображал снабженца как второстепенного персонажа трагической судьбы.
В 92 году вышеупомянутая доля была нелегка особенно. В 92 году не было интернет-магазинов, мобильных телефонов, рынков стройматериалов и прочих приятных глазу аксессуаров бытия.
Сперва я пытался работать честно.
К примеру, поехал за краской на лакокрасочный завод, что на Варшавке.
Выписал счет-фактуру на две бочки краски. Собрал на нее полную коллекцию автографов ответственных работников завода. Оплатил счет. Метался по банкам, проталкивая деньги. По утрам ездил на Варшавку, как на службу. В заводской бухгалтерии меня уже встречали как родного и поили чаем.
Если бы чемпионат мира по спортивному ориентированию проводился на заводской территории я бы выиграл его без труда, но к обладанию двумя бочками краски за две недели я ничуть не приблизился.
Наконец, деньги неторопливо сконденсировались на счету завода. Мне выписали долгожданную накладную. Юная девушка-бухгалтер, предвидя скорую разлуку, уронила украдкой слезу.
Я вызвал по телефону грузовик и двинулся к складу торжественным маршем. Из репродуктора лилась бравурная музыка.
- А где возвратная тара? - спросила завскладом.
- Какая тара?
- Ну вот, вы покупаете две полные бочки. Должны взамен отдать нам две пустые бочки. Иначе мы не имеем права отпускать товар. Распоряжение руководства.

Несколько лет спустя появилась компьютерная игра DOOM и в ней инопланетное чудовище - летающий зубастый шар.
Если в него выстрелить, шар сдувался, на мгновение замирал и падал наземь бесформенной сине-красной соплей.
Я очень любил, играя в DOOM, расстреливать именно эти шары. Они чем-то неуловимо напоминали завскладом лакокрасочного завода.

Другой способ добычи стройматериалов был гораздо менее накладным. Кроме Иваныча &Co. в центре Москвы трудилась еще не одна дюжина ремонтных бригад. Почти все строители испытывали жажду и ипохондрию, которые были вызваны зачастую неумеренным хоровым чтением "Критики чистого разума" на ночь глядя.
С утра многие из них лежали на спине и живо напоминали кн. Андрея под Аустерлицем. Разбросанные вокруг средства производства вызывали, ясное дело, лишь тошноту и дрожь в членах. Поэтому они охотно меняли их на некоторое количество разноцветных бумажек.
Я таким образом исполнял благородную роль похмельного ангела.
В самих строителях, впрочем, тоже было что-то божественное. Один бригадир, загнав мне три с половиной бочки краски из имевшихся у него четырех, пятью хлебами оставшейся полубочкой без труда покрасил указанный в смете фасад.
Happy end, как пишут немцы на туалетной бумаге.
Однажды, впрочем, идиллическое течение нашей жизни было нарушено.
- Привет, - тяжело вздохнул ДК в телефонную трубку, - на Никитской проблема. Спиздили весь настил. Прямо из-под бригады.
- В каком смысле, прямо из-под бригады? - тупо спросил я. Мне представились наши ремонтники, отчаянно цепляющеся за перекладины лесов на уровне третьего этажа в то время как злоумышленники пиздят настил у них из-под ног. Колеблемый ветром Иваныч олицетворял толстовский тезис о непротивлении злу насилием.
- Ну они отошли пообедать на полчаса... Вернулись - нет настила...
Ремонтные работы естественно прекратились. Бригадой овладела апатия. Иваныч ушел во внеочередной запой (каковый факт пролил свет на печальную судьбу настила).
ДК поставил мне задачу достать новый настил в течение дня. За любые деньги. Мы и так не укладывались в оговоренные договором сроки.
Я рысью обежал все окрестные стройки. Большинство бригад работало с люлек. Остальные готовы были продать мне всё, включая именной мастерок, подписанный Предгосстроя Ельциным, родную тещу и тайну зеленых человечков. Всё за исключением настила. После беседы с третьим бригадиром у меня сложилось впечатление, что строитель-ремонтник в отличие от обычного христианина довольствуется вместо всех этих "Не убий", "Не прелюбы сотвори" и прочей чухни всего лишь одной заповедью, а именно "Не продай настил свой". Нарушителей коей бросают в аду в бетономешалку.
В-общем, я вернулся на Никитскую не солоно хлебавши и нашел ДК, стоящим на подножке грузовика, как Ленин в октябре.
- Ну наконец-то , -сказал ДК, - давай быстрее. Я нашел настил.
Я даже не удивился. Рядом с ДК вообще быстро перестаешь удивляться. Я сел в грузовик и мы поехали. Приехали на Петровский бульвар. Остановились возле стройки.
В уголку под лесами прикрытое каким-то тряпьем лежало искомое.
ДК схватил первый щит и с разбегу забросил его в кузов. Я взялся за второй. Меня несколько удивляло, что ДК передвигается между штабелями настила и грузовиком исключительно бегом. Опаздывает куда-то, подумал я. В театр, наверно. И, поддерживая почин, тоже принялся бегать.
За 10 минут мы погрузили весь настил и уехали.
- Строители пидарасы - заметил я, слегка отдышавшись.
ДК посмотрел на меня вопросительно.
- Ну эти, на бульваре, -уточнил я.- Могли бы и помочь загрузить, раз уж мы им заплатили.
- А почему ты думаешь, что мы им заплатили? - заинтересовавшись, спросил ДК.