| 4:08p |
на те же грабли
То, что великий и толстый Быков вчера, выходя из Билингвы, вдруг начал кричать: "А вот это поэт Игорь Петров, он приехал к нам из Германии" имело два последствия: ковылявшая вдоль Кривоколенного переулка старушка испуганно шарахнулась в сторону, а меня дернули за рукав.
Я обернулся. Там стояли люди с камерой.
- Мы слышали, вы из Германии, - сказали они.- Вы не сможете дать нам маленькое интервью на немецком языке?
- А про что? - спросил я ошарашенно.
- Ну вот, зачем вы сюда пришли, что для вас вообще значит клуб Билингва...
С учетом того, что в тот вечер я там был впервые, уже второй вопрос показался мне непростым.
- Учтите, у меня сильный акцент,- пригрозил я.
- Это не имеет значения, - убедили меня люди с камерой.
Ее тут же включили, и немецкий журналист спросил меня, зачем я сюда пришел и что для меня вообще значит клуб Билингва.
Я ответил. Я бы даже сказал, что по пятибалльной системе я ответил на твердые три с минусом. Разве что словосочетание "schriftstellerische Faehigkeiten", за которые я хвалил Быкова, я смог выговорить только с четвертого раза. Но во мне все-таки уже было два пива.
- Стоп! Стоп! - сказали люди с камерой радостно. - К сожалению, ничего не записалось. Давайте еще раз.
Я разочарованно икнул.
- Вы готовы?
- А почему он говорит по-немецки? - вдруг спросил на языке Гете материализовавшийся сбоку от камеры джентльмен, - мне кажется, что его Muttersprache - русский.
- Мне тоже так кажется, - ответил я ему на языке Шиллера. - Я предупреждал, что у меня акцент.
- Он от меня не ускользнул, - сказал вежливый джентльмен.
И меня заставили повторить все по-русски.
Во втором дубле я добавил к дифирамбам в адрес Быкова замечание, что литературная жизнь в Москве буквально кипит, и клуб Билингва - точка кипения.
- Ты извини, братан, - сказали люди с камерой, - обычно они так рады, если кто-нибудь по-немецки балакает.
Я-то что, вот психоаналитик, которому придется снова поддомкрачивать мою самооценку, извинениями не берет. |