прямая речь ГРАФ: Пехота рассказывала, что когда они сопровождали русских в тыл, пленные 3-4 дня не получали никакой еды, начинали падать. Конвой всегда был наготове, от себя добавлял им по черепушке, и те уже лежат мертвые. Остальные на них набрасывались, раздирали и сжирали прямо на месте.
НОЙФФЕР: Транспортировка русских в тыл от Вязьмы - вот где был ужас.
РАЙМАНН: У нас тоже был ужас, я однажды сопровождал поезд от Коростеня почти до Лемберга. Их как животных выгоняли из вагонов, поддавая палками, чтобы они сохраняли строй и порядок, гнали на водопой. На вокзалах, там были такие корыта, они как звери на них кидались и лакали воду, потом им давали чуток поесть. Потом их снова загоняли в вагоны, 60-70 человек в телячьем вагоне! На каждой остановке вытаскивали по десять трупов, они задыхались от недостатка кислорода. Я слышал это, я ехал в вагоне лагерной охраны и спросил фельдфебеля, такого студентика в очках, интеллигента: "Как долго Вы этим уже занимаетесь" "Четыре недели, но я уже больше не выдержу, я хочу прочь отсюда, я не могу больше терпеть". На станциях русские смотрели из щелей в вагонах и как звери ревели по-русски "Хлеба! Боже милостивый!" и пр. и выбрасывали свои старые гимнастерки и сапоги, потом появились дети и принесли им тыквы. Тыквы забросили внутрь, и сразу послышался грохот и звериный рев, вероятно, они друг друга мутузили. Я был просто никакой, сел в угол, натянул шинель на голову. Спросил охранника: "Что, у вас нет еды?" Он сказал мне: "Господин подполковник, откуда ж ее взять. Ничего не подготовлено".
НОЙФФЕР: Нет, нет, на самом деле, просто непредставимый кошмар. Один лишь конвой пленных после Вязьмы и Брянска, пленных вели пешком, до Смоленска. Я часто проезжал этот участок на машине - кюветы были полны расстрелянных русских - кошмар!
СИРИ: Об этом нельзя говорить вслух, но мы были слишком мягки. И сейчас мы в западне вместе со всеми жестокостями. Но если бы мы были на сто процентов жестоки - чтобы люди исчезали бесследно, тогда бы никто ничего не сказал. Полумеры - вот в чем ошибка.
На Востоке я раз предложил в корпусе - там было так, что надо было отправить в тыл тысячи военнопленных, но не хватало охранников. Во Франции всё бы было в порядке, француз настолько дегенеративен, ему скажешь было: "Иди туда-то и там доложи о своем прибытии на сборном пункте военнопленных", и эта глупая обезьяна действительно туда шла. Но в России между передним фронтом танков и плотной массой войск за ним было 50-80 километров, два-три дневных перехода. Никакой русский туда не дойдет, отпусти его, он пойдет, пойдет, а потом раз, влево-вправо, и уже в лесу и там живет себе спокойненько. Ну я и сказал: "Что поделать, надо отрубать людям ногу или ломать ногу, или ломать правую руку, чтобы они в ближайшие четыре недели были не боеспособны, и поэтому их можно было бы собрать". Такой крик поднялся, когда я сказал, что надо просто врезать людям ломом по ноге. Я тогда еще и сам полностью не осознал, но сегодня считаю, что был прав. Мы же видели: мы не можем вести войну, потому что мы недостаточно жестки, варварства нам не хватает. Не то что русским.
( Read more... ) 