пятиминутка живописи
Грант нарисовал очередную прекрасную картину, называется "Освобождение Сибири сами знаете кем."

Я по темноте душевной думал сначала, что его вдохновляла работа художника Сурикова про полководца Суворова, которую он недавно критиковал за недолжное отношение к технике безопасности, но оказалось, что художник Суриков был горазд рисовать русских воинов, волею судеб оказавшихся в разных частях света.

Вот еще несколько прекрасных новых картин Гранта:
Рабочие-путиловцы приходят в PAO забрать Интернационал, но обнаруживают там Срао, Шаробаро и Вытягоно и сразу же начинают убивать, убивать, убивать.
Василий Иванович Чапаев.
Десантно-штурмовой стрекотатлин.

Иногда, когда я смотрю на картины Гранта, я по необъяснимой ассоциации вспоминаю историю про то, как он работал художником по конфетам. Тогда мне приходится идти в гугль и набирать там слова "бактриан", "каракум" и "женщина сверху". На восьмой раз меня это как-то начало утомлять, поэтому скопирую-ка рассказ прямо сюда.


Грант Бородин. My sweet life.

Я старый хрыч, но конфеты "Каракум", конечно, старше меня. И старше Путина. И старше Яна Андерсона. Они, наверное, старше всех ныне живущих юзеров, и лишь чуть-чуть уступают Декрету о Мире и Декрету о Земле. Так или иначе, когда я поселился на этой планете, они уже тут были. Поначалу я, не владея в полной мере информацией о географическом устройстве Земли, не говоря уж о биотопах среднеазиатских пустынь, жрал их некритично. Потом туман неведения потихоньку рассеялся, пробелы в образовании частично заполнились в соответствие с законом сообщающихся сосудов (а в окружающем мире прибавилось пустоты) и дромедары в соседстве с интенсивно зелёными кактусами стали меня раздражать. Раздражение росло, покуда не сделало употребление Каракума в пищу вовсе невозможным, поступление полисахаридов в организм практически прекратилось, вследствие чего упала мозговая активность в моей голове, остановилось интеллектуальное развитие, но некая смутная обида осталась, в виде коричневой накипи на внутренних стенках черепа.
Так вот, некоторое время было тихо, потом вдруг из каких-то беспонтовых в аэродинамическом смысле щелей потянуло ветром перемен, надуло свищ, распёрло и ёбнуло с такой силой, что собственно пустыня Каракумы улетела аж за границу, вместо конфет у населения стали морковка и ягода кулубника, а у меня появилась реальная возможность отмстить игнорамусам и восстановить нахрен никому не нужную истину, потому что я как раз устроился работать в одной конторе дизайнером - и в эту-то контору обратились шоколадники с нескромной просьбой нарисовать им новый Каракум, старый де поизносился. Но начали мы наш сладкий путь с "Наслаждения". Это была такая коробулина с конфетами, вообще-то точно такими же, как и в других коробулинах, но именно эту кто-то придумал назвать Наслаждение. Надо было нарисовать соответствующую картинку - вот вы пробовали нарисовать Справедливость или Джамахерию?
Попробуйте.
Поскольку сам по себе процесс пожирания липких коричневых хреновин, чтоб не сказать - хуёвин, в принципе не может содержать в себе даже небольшого элемента удовольствия, мы переключились на другие процессы, родив в результате довольно гениальное изображение, на которое худсовет шоколадной фабрики тут же наложил вето по причине аморальности. Изображения, не худсовета. Худсовет состоял из целого ряда асексуальных женщин с профессионально скверными зубами и намертво заклеенными вводами-выводами и одного Петра Матвеевича, начальника транспортного цеха, старого похабника и импотента. Битва, говорят, была страшная - Пётр Матвеевич закапал слюной всю фотопробу, отстаивая наше видение, но проиграл, был растерзан и сброшен в яму в гараже.
Между тем ничего особенно в картинке и не было - обычная фотографическая девичья голова с толикой лебединой шеи, но снятая слегка снизу и с таким выражением на лице, что закрадывалось подозрение - а не принадлежит ли эта голова Женщине Сверху? - и больше не отпускало.
Фотопроба стоит сто баксов, творчество же и вовсе бесценно, потому было сочинено гневное обращение, взывающее к памяти всех бойцов полового фронта, начиная с Набокова и заканчивая Венерой Каллипигой, благо шоколадникам что голова, что задница - всё едино. Обращение заканчивалось смутной угрозой обратиться в антимонопольный комитет, навеянной созвучием, и возымело действие - коробка пошла в производство, стала необычайно популярной и не очень давно исчезла стараниями русофобов и ТНК Пфизер, развязавших кампанию в прессе.
Вот что может значит зауряднейшая голова, должным образом поданная!
Ну ладно. Вся эта бодяга привела к тому, что худсовет нас сильно зауважал и попросил нарисовать целую кучу всяких фантиков, и в том числе Каракум. Внутри моего черепа что-то зашелестело, обсыпаясь и собираясь у основания, я сел и нарисовал Тушканчика По Колено В Песке, абсолютно аутентичного. Шокирован оказался даже Пётр Матвеевич - он был готов ко многому, но Тушканчик - это всё-таки немного чересчур. Тогда я нарисовал им Гюрзу На Черепе Верблюда (разумеется, бактриана). Эскиз вернулся с сердитой карандашной пометкой "Пушкин-Пиздюшкин" в углу. Я понял, что Кастанеда и Хаксли почти покинули сознание худсовета, но закрепил успех широким полотном Тамерлан И Его Такыр, а затем быстро заменил Такыр на Верблюда, безусловно, бактриана. Кактусы исчезли, о них никто не вспоминал. Картинка прошла, хотя некоторые конспиративные штрихи намекали, что у Тамерлана имеется в кармане фига, а именно калаш и груз ханей за вторым верблюжьим горбом. Месть свершилась, жизнь подёрнулась серой плёнкой. Довольно вяло были поданы и не прошли "Буревестник" с профилем М.Горького из Литературной, простите, Газеты, "Боровички" (несколько бородатых грибов, один - с флейтой), и "Слонёнок", эскиз которого у меня случайно сохранился, я привожу его ниже. Он ярко свидетельствует, что к тому моменту мы уже скатились до образов массового сознания и продолжать борьбу не имело смысла.



Через некоторое время я и вовсе уволился, в каковом состоянии пребываю и до сих пор. Глядя теперь на эту картинку, я понимаю, что поделом мне - поскольку это никакой не слонёнок, а собака.

Архив старого журнала Гранта сохранен здесь.