второе лицо второй волны
Сочинение биографий писателей второй волны эмиграции - занятие не слишком благодарное. Надо как-то разбираться с их деятельностью во время войны, а она не всегда покрыта славой. Некоторые неприглядные поступки удается оправдывать ненавистью к советскому режиму, с другими, к примеру, с антисемитской риторикой, сложнее. Ее приходится либо игнорировать вовсе, либо как-то облицовывать.
Тут тоже есть два подхода:
1) нехорошие слова сочиняли вовсе не авторы, их вписывали постфактум злые нацисты. Самой знаменитой историей этого рода является парижская речь генерала Малышкина. После войны власовцы стали утверждать, что антисемитские высказывания были вписаны в стенограмму, опубликованную в "Парижском вестнике", чтобы смягчить немцев (здесь a_kleber@lj любезно выложила давний диалог Г.Аронсона с Б.Николаевским по этому поводу) Уже в 60-х для подкрепления этой версии из небытия достали редактора "Парижского вестника" Жеребкова, который заученно подтверждал "Так точно-с. Ночью-с при свете-с лучины-с дописывали-с".
2) работая в немецкой русскоязычной пропаганде авторы получали разнарядку на употребление слова "иудо-большевистский", из-под палки выполняли ее, но не делали ничего сверх этого.
Действительность, как всегда, оказывается чуть сложнее. Вот несколько примеров:

I. Руководитель НТС Евгений Романов рассказывал в интервью в 1981-м:
И в частности, расстрелы евреев, которые были проведены где-то в течение двух недель после занятия Днепропетровска, - они стали первым шоком для населения. Это сразу повлияло на отношение к немцам.

Журналисту Евгению Островскому (тогда еще не Романову) шок удалось преодолеть сравнительно быстро. Уже весной 1943-го он пишет для ERR (оперативного штаба Розенберга) несколько работ о евреях в Советском Союзе, по поводу одной из которых начальник местного отделения ERR рассыпается в похвалах:
Настоящим пересылаю Вам разработку рабочей группы Днепро на тему "Советские евреи, как они живут".
Она написана молодым журналистом Островским, перевод с несколькими ценными дополнениями выполнен айнзацфюрером Паффеном.
Работа создает очень живое и кажущееся подлинным впечатление о роли, которую евреи играли в Днепро. В нашем распоряжении нет другой работы, столь прекрасно оснащенной примерами и цифрами. Ее можно очень хорошо использовать в пропаганде. Я рекомендую направить копию работы в Институт Еврейского Вопроса во Франкфурт.
Кроме того работа может служить материалом для государственного учебного семинара "Еврей как мировой паразит"...

II. Писатель и журналист Владимир Самарин писал в 1954-м году в брошюре "Civilian Life Under German Occupation 1942-1944"
Основные направления пропаганды первого периода определялись следующими положениями: [...]
2. Евреи - главная движущая сила большевистской революции. Евреям принадлежала и принадлежит власть в СССР. (Немцы требовали, чтобы антисемитизм пронизывал всю пропаганду. Русские антибольшевики противились этому.)

В 1943-м сотрудник газеты "Речь" Владимир Самарин (тогда уже использовавший псевдоним, а не настоящую фамилию Соколов) как и Островский писал для ERR разработки по еврейскому вопросу, например "Евреи и преследование религии в СССР".
Надо заметить, что сотрудники ERR не навязывали насильно темы для разработок, их интересовал довольно широкий круг вопросов: политических, экономических и социальных.
Таким образом, если судить по выбранным им темам, "русский антибольшевик" Самарин вовсе не противился антисемитизму в немецкой пропаганде, а ровно наоборот по собственной инициативе предоставлял для нее материал.

III. Борис Филиппов в 1986-м году рассказывал в интервью Джону Глэду:
Мне было в годы оккупации трудно... из-за моего носа с горбинкой. Мне немцы кричали: "Jude, Jude", - и меня спасли офицерские, царского времени, документы отца. Потому что немцы не знали, что были в царской армии евреи-офицеры. Немного, но были. А документы отца были им доказательством, что я - не еврей. Это меня спасло, а доносов на меня было порядочно.

Взбудораженный криками Борис Филистинский так описывал в газете "За Родину" ненавистное большевицкое [sic!] прошлое:
Евреи и еврейчики с первых же дней НЭПа перешли из рядов служащих учреждений на рынок в качестве купцов, промышленников, ремесленников и гешефтмахеров. Все сливки начинающегося благосостояния страны слизали именно они. Зато, к слову сказать, он первые же узнали (и были, конечно, предупреждены своими соплеменниками из правительства) о готовящемся переломе в политике и успели ликвидировать с выгодой для себя все предприятия и своевременно перескочить опять на государственную или кооперативную службу" (благодарю Б.Н.Ковалева, любезно приславшего текст статьи).

IV. В статье о Сергее Пасхине (Максимове) его биограф А.Любимов пишет:
Сергей устраивается корректором в газету «Новый путь»..., основанное немцами русское издание... В прессе Сергей Пасхин, под псевдонимом Сергей Широков, печатал свои стихи и рассказы...
Сергей Пасхин находился в стороне от всех политических интриг, царивших вокруг. Его интересовала только литературная деятельность, и он настаивал на этом.

Действительно, до нас дошли не только публицистические, но и литературные работы Сергея Широкова:
Собирались тучи грозовые. -
Не под силу ветру разогнать –
Собирались парни боевые.
За Россию грудью постоять.
Мы пойдем за русским атаманом
На Москву, на Питер, на Тамбов…
Потому что в каждом сердце рана
От ножа правительства жидов.
«Новый путь», № 30, 18 апреля 1943 г. (цит. по публикации в сети)

V. Соратник и соавтор Пасхина по Смоленску Родион Акульшин (Березов) в 1967 г. в книге "Вечно живет" провозглашал устами своей героини:
Мир никогда не простит нацистам поголовного истребления евреев только за то, что они евреи.

В 1942-м в творчестве Дмитрия Березова звучали иные нотки:
Еще дымились развалины разрушенных зданий, орудийная канонада не смолкала в окрестностях города, притаившиеся жиды-поджигатели уничтожали один дом за другим, и разбежавшиеся жители, наблюдая издали за своим городом, боялись возвращаться на свое пепелище. (цит. по Б.Н.Ковалев "Повседневная жизнь населения России при нацистской оккупации")

Нет никаких сомнений в том, что линия антисемитской пропаганды диктовалась сверху, но ни один из приведенных примеров никак не похож на работу из-под палки. Авторы следуют генеральной линии с готовностью, усердием, а иногда и с инициативой, предугадывая желания заказчика. Для тех из них, кто был журналистами и при советской власти, переход от большевистской риторики к нацистской произошел с завидной легкостью. Но с той же легкостью они после войны перешли от нацистской риторики к (условно говоря) демократической. Вся моральная ответственность за содержание их статей и работ в 1941-45-м была переложена авторами на немцев. Сами они никаких угрызений совести по этому поводу не выказывали, быстро вжившись в роль жертвы - малого зернышка, угодившего меж жерновов.