Верона.

Развалина амфитеатра вдали,
глухие истёртые камни в пыли,
оплывшее марево лета...
Гонимы по свету восторгом своим,
мы ходим под Богом, а если стоим,
стоим под балконом Джульетты.

И просим судьбу или как тебя там,
когда соберешься призвать по счетам
к оплате, припомни, приятель,
запачканный краской и кровью камзол
незлых языков трудовую мозоль,
и прочий набор обстоятельств:

холодный подъезд, родовую вражду,
предательство, веру, богатство, нужду,
Фемиду, смотрящую косо,
и этих, мечтающих, как ни ряди,
ширинку рвануть на широкой груди
и что-нибудь вставить в колёса.

Я сам был таким, я запомнил тогда
прогорклую смесь упоенья, стыда
и боли в бессильной обиде.
Но нынче, замечу, утешив себя,
никто уже не
умирает, любя,
а просто живут, ненавидя.