07:25 am - стихи
"Нет ничего печальнее на свете,
чем глаза еврея, находящегося в психозе.
Речь идёт, разумеется, о психозах, протекающих
с депрессивным синдромом.
При этом у евреев редко можно увидеть бред
основанный на чувстве греховности,
как это сплошь и рядом бывает у русских
или на суицидно окрашеном чувстве вины -
такой бред свойственен этническим немцам
и прибалтам.
Нет в них и злобной, напряжённой готовности
к нападению или бегству, весьма типичной
для находящихся в психозе, тюрков и арабов.
Основа еврейской депрессии - это скорбь и печаль.
И там, где у представителей иных народов - вина и раскаяние,
там у еврея - смирение и невидимые, внутренние слёзы -
тот самый "плач без слёз", когда плачет не тело,
а душа - когда ВСЯ ДУША ПРЕВРАЩАЕТСЯ В МОЛИТВУ.
Я видел, примерно, два десятка евреев-психотиков
(речь идёт о шизофрении) - и все они были депрессивны.
И только однажды мне довелось увидеть еврея в мании.
Дело происходило во время завтрака в столовой отделения.
Этот человек высоко подпрыгивал и крутился вокруг своей оси, как
некий хасидо-суфий.
При этом он грохотал и звенел, сильно ударяя стальной
поварёшкой в железную крышку,
взятую с эмалированного пищеблоковского ведра.
Крышку он держал высоко над головой, как бубен и бил
ритмично - то замедляя, то ускоряя темп.
Высоко прыгая в такт ударам, он кричал во весь голос -
"Гох-гох шалом! Гох-гох шалом!"
Улыбка сияла на его лице, а из глаз струились слёзы радости.
Это было так прекрасно и страшно, что я замер заворожённый, глядя
на танцора,
и не сразу сообразил приказать колоть его нейролептиком.
Но потом я заметил испуганные глаза жавшихся по углам
ипохондриков, увидел как напрягся и стиснул кулаки
эпилептик, услышал, как в палате напротив, жалобно
заплакал маленький даун-дебил.
И тогда я отдал приказ.
Сестра вскинула шприц,санитары бросились -
загрохотала, упавшая на пол, крышка -
и через несколько минут наступили тишина и покой.
И только часа через два, уже сидя в ординаторской
и выпивая кофе, я понял, что кричал этот человек.
Он кричал - "Бог-бог, шалом!"
Но, вызванная нейролептиками, смазанность речи, имевшаяся
у него, помешала мне верно различить его слова".