С Рождеством Христовым

 

Иса проснулся в подвале оттого, что на его лоб капала вода из прорванной трубы – таких в подвале, в котором он жил, было довольно много. Только почему-то они всегда капали на Ису, а вот на Мусу, Васю и Ашота – нет.

Еще раз убедившись в том, что сегодня действительно каплет только на него, Иса вздохнул, и взял лопату. Правила простые – кто первый встал, того и лопата. Еще раз вспомнив эту истину, Иса вышел на улицу чистить снег.

Снега было много, и Иса его убирал около часа. Через час снова начался снег, и только что очищенные дорожки опять засыпало.

- Билад! - сказал Иса, и вновь принялся за дело.

Еще через час Иса устал, а снега не убавилось, даже наоборот. Зато Исе захотелось по-большому. В подвал идти было нельзя – пацаны отдыхали. К тому же, вчера Вася сказал Исе, что не любит черножопых, а какой еще становится жопа, если хочется по-большому? Зато шел снег.

Иса оглянулся. Вокруг никого не было. Он быстро приспустил форменные оранжевые штаны, покакал, и оглядел дело рук своих. Снег прекратился.

- Шайтан! – подумал Иса, оглядевшись.

Все вокруг было чисто, но на дорожке лежала какашка. Рассудив, что за ночь пройдет еще один снегопад, Иса пошел спать. Было два часа ночи.

 

- Кто насрал у храма? – услышал Иса сквозь сон. - А, блядь? Этот?

Иса открыл глаза. Вокруг сидели коллеги, и показывали на него пальцами, а самого Ису держал за ухо какой-то милиционер. Собственно, от боли в ухе Иса и проснулся.

- Пошли, - сказал милиционер, таща Ису за ухо к выходу из подвала.

Краем глаза Иса увидел, как Вася достал из-за пазухи обглоданную кошку. Видимо, приход милиционера помешал товарищам совершить трапезу. Иса было подумал, что и сам бы с удовольствием позавтракал, но было не до того.

 

У выхода из подвала Ису и милиционера ждал какой-то солидный мужчина с бородой, дорогими часами, и в рясе. Иса мог бы поклясться, что видел его по телевизору несколько лет назад, только тогда у борода мужчины была погуще, а часы подешевле. А еще у Исы был телевизор.

- Сука, - процедил мужчина, хватая Ису за грудки. – Ты знаешь, хоть, чурка нерусская, какой сегодня день?

Иса подумал, и отрицательно помотал головой.

- Рождество, блядь, Христово, - зарычал мужчина. – Знаешь, кто это?

Иса покивал.

Увидев в глазах дворника страх и раскаяние, бородатый мужчина смягчился.

- Можешь называть меня начальником, - сказал бородатый. – Иди, Михалыч.

Михалыч козырнул и ушел. Проследив взглядом его путь, Иса понял, что за углом здания стоит очень много людей – было видно, что у входа в здание начинается очередь.

Иса понял, что дело принимает серьезный оборот. Могут и регистрацию спросить. На всякий случай он поежился.

- Стыдно, нехристь? – увидев движение Исы, грозно спросил бородатый. – Стыдно, что перед храмом наделал в святой день?

Поняв, что бородатый не будет его бить, Иса пожал плечами.

- Идем со мной! – приказал бородатый, увлекая Ису за собой в сторону очереди.

 

- Братья и сестры! – обратился патриарх Кирилл к людям, стоящим у входа в храм Христа-Спасателя в ожидании, пока их обшмонают фээсбешники. – Друзья! Товарищи! В светлый денно рождества Христова мы с вами увидели новое рождество!

Очередь упала ниц. Иса расправил плечи.

- Я нашел у входа в храм вот это! – Кирилл поднял над головой колбаску, произведенную несколько часов назад Исой. – Сие есть знамение господне!

Очередь начала истово креститься. Иса гордо задрал подбородок.

- Бог не оставил нас, православные! – надрываясь, закричал Кирилл. – Нам дал знак, но кто? Жалкий гастарбайтер!

 

Ашот, Вася и Муса доедали в подвале кошку.  

- Хуево сейчас Исе, - задумчиво сказал Ашот, обгладывая лапку.

- Что с им станется, - удивился Вася.

- Пошли, посмотрим, - предложил Мусса.

Все доели кошку, и двинулись к выходу из подвала. Прямо у выхода их свинтили.

 

К ногам Кирилла бросили Ашота, Васю и Мусу. Все трое упали рожами об лед, но не стали дергаться, ибо знали: меньше дергаешься – крепче спишь.

- Что это за говно? – шепотом спросил у принесших дворников фээсбешников Кирилл.

- Подельники, - шепнул подшедший к другому уху Кирилла Михалыч.

 

Иса, Муса, Ашот и Вася поднимались по винтовой лестнице. Не то, чтобы они поднимались. Их тащили вверх за ноги.

- Сука, ты во всем виноват! – прошипел Вася Исе, отстукивая дробь головой по ступенькам. – Даже не можешь дорожку почистить!

- Не злись, Василий, - сказал Ашот в перерывах между цеплянием передними зубами ступенек и возможностью двинуть нижней челюстью. - Он же не знал.

- А я с Исой согласен, - сказал Муса. Он был единственным, кто не цеплялся зубами за ступеньки, поскольку лежал лицом вверх. – Так им и надо.

 

- Приветствую вас всех в день Рождества Христова! – крикнул патриарх, упершись внутренними частями туфель в кромку крыши. – Сегодня день радости для всех нас!

Внизу одобрительно зашумело.

Иса не мог оценить масштабов народного ликования, так как его приматывали скотчем к кресту на вершине храма Христа-Спасателя. Вообще-то его насадили голой жопой на крест, и теперь по нему текла кровь, вперемежку с калом.

Насадившие Ису на крест, убедившись, что вершина креста вышла где-то в районе затылка Исы, зафиксировали его руки скотчем на перекладинах.

Васю и Ашота тоже примотали к крестам, и они расположились по бокам от Исы.

- Кидайте этого вниз нахуй, - распорядился Кирилл, глядя на Мусу. – Крестов хватит, но если этого примотать, симметрия нарушится.

Мусу скинули башкою вниз.

 

- Ну и на хуя все это было нужно, - спросил Вася, глядя на Ашота. – Полторы тысячи лет христианства, да?

Больно дул ветер.

- Не ссы. – ответил Ашот, расправляя крылья..

 

Ашот оторвал маковку храма, на которой висел Иса. Держа в руке маковку, с болтавшимся, как кукла Исой, он присел над образовавшейся в крыше дырой, и туда насрал. После чего воткнул башню с распятым трупом вниз.

 

- С Рождеством вас, братья и сестры – сказал Кирилл, но так и не успел завершить фразу.