[Most Recent Entries] [Calendar View] [Friends View]
Tuesday, January 20th, 2009
| Time | Event |
| 12:16a | МОЯ КНИЖНАЯ ПОЛКА. 200 лет ЭДГАРУ АЛЛАНУ ПО. ВОРОН Перевод Константина Бальмонта Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, Над старинными томами я склонялся в полусне, Грезам странным отдавался, - вдруг неясный звук раздался, Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне. "Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине, Гость стучится в дверь ко мне". Ясно помню... Ожиданье... Поздней осени рыданья... И в камине очертанья тускло тлеющих углей... О, как жаждал я рассвета, как я тщетно ждал ответа На страданье без привета, на вопрос о ней, о ней - О Леноре, что блистала ярче всех земных огней, - О светиле прежних дней. И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет, Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне. Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя: "Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне, Поздний гость приюта просит в полуночной тишине - Гость стучится в дверь ко мне". "Подавив свои сомненья, победивши спасенья, Я сказал: "Не осудите замедленья моего! Этой полночью ненастной я вздремнул, - и стук неясный Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал я его, Я не слышал..." Тут раскрыл я дверь жилища моего: Тьма - и больше ничего. Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный, Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого; Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала, Лишь - "Ленора!" - прозвучало имя солнца моего, - Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, - Эхо - больше ничего. Вновь я в комнату вернулся - обернулся - содрогнулся, - Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того. "Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось, Там, за ставнями, забилось у окошка моего, Это - ветер, - усмирю я трепет сердца моего, - Ветер - больше ничего". Я толкнул окно с решеткой, - тотчас важною походкой Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней, Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей, Он взлетел - и сел над ней. От печали я очнулся и невольно усмехнулся, Видя важность этой птицы, жившей долгие года. "Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно, - Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда, Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда?" Молвил Ворон: "Никогда". Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало. Подивился я всем сердцем на ответ ее тогда. Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится, Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда - Сел над дверью говорящий без запинки, без труда Ворон с кличкой: "Никогда". И взирая так сурово, лишь одно твердил он слово, Точно всю он душу вылил в этом слове "Никогда", И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он, - Я шепнул: "Друзья сокрылись вот уж многие года, Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда". Ворон молвил: "Никогда". Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной. "Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда, У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье Рек весной, чье отреченье от Надежды навсегда В песне вылилось о счастьи, что, погибнув навсегда, Вновь не вспыхнет никогда". Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая, Кресло я свое придвинул против Ворона тогда, И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да. Но о чем твердит зловещий этим черным "Никогда", Страшным криком: "Никогда". Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный, Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда, И с печалью запоздалой головой своей усталой Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда: Я - один, на бархат алый - та, кого любил всегда, Не прильнет уж никогда. Но постой: вокруг темнеет, и как будто кто-то веет, - То с кадильницей небесной серафим пришел сюда? В миг неясный упоенья я вскричал: "Прости, мученье, Это бог послал забвенье о Леноре навсегда, - Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!" Каркнул Ворон: "Никогда". И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты - иль дух ужасный, Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, - Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый, В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда! О, скажи, найду ль забвенье, - я молю, скажи, когда?" Каркнул Ворон: "Никогда". "Ты пророк, - вскричал я, - вещий! "Птица ты - иль дух зловещий, Этим небом, что над нами, - богом, скрытым навсегда, - Заклинаю, умоляя, мне сказать - в пределах Рая Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда, Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?" Каркнул Ворон: "Никогда". И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая! Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда, Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной, Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда! Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!" Каркнул Ворон: "Никогда". И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий, С бюста бледного Паллады не умчится никуда. Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный, Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит всегда. И душа моя из тени, что волнуется всегда. Не восстанет - никогда! Перевод Владимира Жаботинского я уже показывала. ( Аллюзии в русской литературе. ) Все переводы, вариации и пародии на поэму Эдгара По "Ворон" |
| 12:51a | ЖИВАЯ ТИШИНА НА МЕРТВОМ МОРЕ. Водители автобусов, возящих людей на Мертвое море, лихие ребята, даже если они и выглядят почтенными отцами семейств. Громадные машины, подчиняясь их невесомым касаниям к рулю, несутся между слоистыми, похожими на гигантские обломки халвы, скалами все более бесшумно, чем ниже спускаемся мы по серпантину. Уши закладывает, а потому и нарастает, вспухает тишина, заглушающая голоса попутчиков, урчание двигателя, шуршание шин - и только личный внутренний писк ужаса от этой скорости и виражей звучит вполне явственно: тишина снаружи, ей не под силу заглушить то, что внутри меня. Но этот писк не мешает видеть красиво выложенные из булыжников стенки с числами: +200, +100, - 100... Увидев это "-100", я понимаю вдруг, что это ведь мы уже спустились на сто метров ниже уровня Мирового океана, и буйное мое воображение сразу услужливо показывет мне толщу зеленоватой океанской воды над нашим автобусом - столб высотой в двадцатиэтажный дом. От ужаса я глохну еще сильнее и приезжаю на место, практически, в состоянии грогги, в котором и остаюсь на весь день - такой это тихий и обволакивающий день на Мертвом море. Сегодня прохладно, поэтому купающихся почти нет. Никто не баламутит и не тревожит зеркало тяжелой светлой воды, в которой отражаются облака, пасмурное, но светлое, небо, скалы противоположного берега. Людей немало, но тишина, заполняющая собой весь объем этого кратера, приглушает их голоса, приглушает наши голоса ( хотя мы говорим достаточно громко), кружит голову - или это воздух, насыщенный солями, заставляет ее кружиться? - гладит нас успокаивающе по лицам, головам, спинам и уговаривет утихнуть, успокоиться, отдохнуть. Мы ее не слушаемся, мы слишком давно не виделись, чтобы молчать в эти несколько выпавших нам часов. Но потом, на обратном пути, пища уже почти в голос, ибо автобус все на той же скорости мчится в темноте, где справа - невидимые развалы кондитерских скал, а слева - легко угадываемая черная бездна, я начинаю тосковать одновременно и по недоговоренным разговорам, и по недослушанной тишине. Потому что "тишина - лучшее, что слышал", но ведь и "беседовать с возвратившимся с похода другом", " единожды начав, трудно прекратить"! Приезжай еще, мы не все докричали друг другу в живой тишине над Мертвым морем.  |
| 2:08a | |
| 11:05a | "МИРОТВОРЕЦ" - ЭТО ПРОФЕССИЯ. Мы все за эти три недели устали от бесконечного потока статей и размышлений на политические темы. Я устала тоже, я такая же, как и все. Но несмотря на усталость, я все же продолжу время от времени публиковать в своем журнале заинтересовавшие меня материалы: может быть, еще кому-нибудь будет интересно их читать. У меня просьба к тем, кому эти статьи не нужны: просто прокрутите ленту. Не нужно мне писать, что у меня в журнале слишком много политики, а потому вы выбрасываете его из своей ленты, не нужно уговаривать меня "уже успокоиться и войти в русло нормальной жизни" - это все лишнее, отклика у меня такие уговоры не найдут, я могу даже озлиться и в свою очередь выбросить из ленты журнал подобного "психотерапевта". ( Считая, что мы договорились, публикую очередную статью Александра Подрабинека. Ее вы найдете под катом. ) |
| 11:44a | Хе-хе. "Волки от испуга скушали друг друга"? В рамках моей неполиткорректности. Отойдем в сторонку, пусть перегрызут друг другу глотки. ( Read more... ) |
| 1:34p | СТАТИСТИКА ЗНАЕТ ВСЁ. По поисковой системе "Яндекс": 1. Операция "Литой свинец" - 843 тыс. страниц (число жертв с обеих сторон - чуть более 1200). 2. Резня в Руанде - 12 тыс. страниц (число жертв с обеих сторон - около 1 млн) 3. Резня в Дарфуре - 4,5 тыс. страниц (число жертв с обеих сторон - 180 тысяч человек) Без комментариев. ![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif) dkluger@lj |
| 2:19p | УРОК КАРТОГРАФИИ. СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО В ПЕРЕДАЧЕ "СУТЬ СОБЫТИЙ". СЛУШАТЕЛЬ:...меня очень интересовала тема Ближнего Востока...мнение такое, что в Палестине просто выращивают такое древо, которое никогда в жизни… просто они смотрят, как живут там, и работать абсолютно не хотят.( Read more... ) |
| << Previous Day |
2009/01/20 [Calendar] |
Next Day >> |