|
|
Пишет Поток сознания (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} leon_orr)@ 2006-07-26 00:03:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
СНЫ АЛЕНЫ. Ко Дню Каляки Маляки в Заповеднике Сказок. Окончание.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ.
И начались у Алены, вместо каникул, трудовые будни. Каждый день рисовала она по картинке, с каждым днем альбом становился более пухлым, словно картинки были объемными, но это происходило потому, что заполнявшая их энергия не помещалась в узком пространстве между листами и слегка приподнимала бумагу.
Алена уже давно освоилась с чудесными карандашами и красками, не боялась их, а они старательно и беспрекословно выполняли все ее распоряжения.
Мальвина научила ее разговаривать во время рисования, объясняя себе, альбому и карандашам, что именно она хочет увидеть в рисунке.
Совет феи оказался очень правильным. Алена стала шептать карандашам, что и как она хочет изобразить, те внимательно ее выслушивали и всячески помогали: как можно удобнее ложились в руку, проводили линии и штрихи нужной толщины и длины, не позволяли себе ломаться, а краски перестали размазываться и расплываться, как это часто случается с акварелью.
Альбом заполнялся, но чистых листов было еще немало, и нужно было торопиться.
Мальвина решила, что восемь рисунков, на которые не хватало летних дней, нужно нарисовать как можно быстрее, потому что могло случиться всякое, и лучше было не оставлять решение проблемы на потом.
Она быстро посчитала, что нужно рисовать четыре дополнительные картинки в месяц, тогда за два месяца можно будет ликвидировать недостачу и дальше рисовать спокойно и только днем.
Раз в неделю она будила Алену за несколько минут до полуночи, чтобы та успела прийти в себя и начать работу с ясной головой, а потом внимательно следила за часами: ведь нужно было уложиться в разрешенное время, иначе бы вся работа пошла насмарку, а заклятье не было бы снято.
И с каждым новым рисунком все явственнее и громче становились шуршание и шипение за обоями.
Мальвина уже давно с тревогой прислушивалась к этим омерзительным звукам, но ничего не говорила Алене - не хотела ее пугать. Она просто стала усиленно следить за девочкой и старалась не оставлять ее в одиночестве - так и ходила за нею по квартире.
Правда, вечером охранять девочку было труднее: родители Алены должны были оставаться в неведении, поэтому приходилось или лежать в коробке, или сидеть на кукольном стуле, и надеяться, что в присутствии других людей Каляка Маляка не решится на нападение.
Лето неуклонно катилось к своему завершению, уже шли последние дни августа, оставалось нарисовать всего несколько картинок, и Алена предвкушала, как с последним карандашным штрихом, последним мазком кисти жизнь на Земле изменится чудесным образом, и в этом будет ее, Алены, заслуга, это она, маленькая девочка спасет мир от скуки и бесцветности.
Последнюю неделю августа Алена не много времени проводила дома: они с мамой бегали по магазинам - купили новую форму, учебники и тетради. Оказалось, что Алена выросла из обуви и теплой одежды, а старый портфель вдруг решил порваться.
Поэтому девочка старалась нарисовать очередную картинку утром: походы в магазины приходилось совершать после маминой работы.
Мальвина тревожилась более обычного: она опасалась, что в людном месте Каляке Маляке будет легче напасть на Алену - но что она могла сделать?!
Наконец, все было куплено, рассмотрено и примерено. Наступил последний день каникул - 31 августа, и осталось нарисовать последнюю картинку.
Ранним утром - Алена еще спала - Мальвина услыхала, что за обоями творится нечто невообразимое: шуршание и шип стали такими злобными и громкими, что кое-где начали вспучиваться цветы на обоях, а прилетевшая на подоконник птичка в ужасе сорвалась с карниза и умчалась подальше от страшных звуков.
Мальвина поняла, что настал решающий момент, что бой с Калякой Малякой неизбежен, и стала будить Алену.
Девочка проснулась, на удивление, легко и сразу заулыбалась кукле.
- Мальвиночка, - сказала она радостным голосом, - какую я картинку сейчас нарисую! Самую красивую!
За обоями начался настоящий кавардак, но его услыхала только Мальвина. Стараясь не показать девочке свою тревогу, она сказала нарочито небрежным тоном:
- Может быть, сегодня на кухне порисуешь? Художнику необходимо менять обстановку.
Расчет у куклы был простой: на кухне не было обоев, Каляке Маляке негде было спрятаться.
- Очень хорошо! - воскликнула Алена, - ведь рисунок будет о том, как мама готовит обед, а я ей помогаю. Вот здорово! Ты хорошо придумала - я смогу нашу кухню с натуры нарисовать. Пойду-ка я умываться.
Алена соскочила на пол и побежала в ванную комнату. В комнате было тихо, и Мальвина совсем уж, было, успела удивиться этой тишине, как в коридоре раздался крик девочки и звук падения тела.
Мальвина бросилась в коридор, где ее взору открылась ужасная картина: Алена лежала на полу и была очень бледна, а вокруг ее шеи, рук и ног шипя обвивалась серая жирная линия.
- Иссушшшшшууууу, задушшшшшууууу, душшшшшуууу высушшшшшшууууу, - шипела Каляка Маляка, а Алена становилась все бледнее и прозрачнее.
Мальвина бросилась назад в комнату и сбросила на пол коробки с карандашами и красками, громко крича, чтобы они бежали в коридор и спасали Алену.
Дважды ей повторять не пришлось: все бросились в открытую дверь, и коридор стал похож на цех по изготовлению радуг.
Альбом, пыхтя сам сполз со стола - он был слишком тяжел для куклы, и она не сумела его сбросить.
Так же, пыхтя и переваливаясь, он вышел в коридор, распахнул обложку и стал быстро перелистывать свои страницы, светя на Каляку Маляку яркими радостными рисунками.
Мальвине пришла в голову замечательная мысль: она прошептала что-то краскам, и те накинулись на Каляку Маляку и стали ее раскрашивать во все цвета радуги.
Карандаши черкали по Каляке Маляке, стараясь расцветить ее и тем самым ослепить и ослабить.
Ошеломленная фейерверком красок, Каляка Маляка шипела, корчилась, но хватки не ослабляла и Алену не отпускала.
Один из карандашей подобрался к Алене вплотную и лег ей в правую руку, альбом тут же раскрыл
последний чистый лист и тоже подполз поближе. Мальвина приподняла руку девочки и положила ее на лист.
Рука Алены слегка дрогнула, шевельнулась, и вдруг стало видно, что из-под карандаша появляется рисунок, еще нечеткий, но становящийся все ярче и выпуклее: карандаши стали по очереди укладываться в руку девочки, и рука эта становилась все тверже и увереннее.
Алена перстала истаивать, постепенно лицо ее розовело, но глаза все еще были закрыты.
Каляка Маляка, наоборот, утончалась, шипела все тише, видно было, что хватка ее ослабевает.
Рисунок становился все четче, Алена - все живее, и наконец, Каляка Маляка издала вопль, содрогнулась и...исчезла!
Алена тут же села, повертела головой, огляделась по сторонам и удивленно спросила:
- Что случилось? Почему я в коридоре? - было ясно, что она не помнила о нападении.
- А я знаю? - ворчливо ответила ей Мальвина, - ты ушла умываться, потом вернулась, забрала карандаши и краски - я думала, ты их на кухную понесла. Я пошла за тобой, смотрю - а ты здесь рисуешь! Что за фантазии! Ну-ка, покажи, что получилось?
Алена повернула к ней альбом и сама тоже впервые взглянула на рисунок. Кукла и девочка вскрикнули одновременно: на рисунке была изображена лежащая без сознания Алена, опутанная с ног до головы серой жирной линией Каляки Маляки, и толпа карандашей, воюющих с мерзкой серой тварью. Рядом с карандашами стояла Мальвина - протянув руку, она указывала краскам, на поле битвы, а у ее ног лежал открытый альбом, и на его странице была нарисована совсем, уж микроскопическая картинка: кухня, солнечный день за окном, женщина готовит обед, а девочка ей помогает.
ЭПИЛОГ.
Телефон звонил настойчиво и слегка сердито.
Лена, не открывая глаз, протянула руку и стала слушать, как трубка кричала возбужденным голосом ее агента Славика:
- Елена Антоновна, вы еще спите! Тут такое делается, а вы спите!
- Сплю, - слабым голосом подтвердила Лена.
- Да как же вы можете спать, если все ваши картины купили?!
Вчера было открытие ее первой персональной выставки - вот поэтому Лена никак не могла проснуться.
Целый месяц шла подготовка, приходилось работать по двадцать пять часов в сутки. Вчера на выставку пришла огромная толпа посетилелей, потом отмечали радостное событие в кафе...
Спать, в результате, Лена легла уже под утро - и вот вам, пожалуйста, не дают поспать, звонят ни свет, ни заря.
- Елена Антоновна, вы слышите меня? - надрывалась трубка.
- Допустим, - тем же безжизненным голосом ответила Лена.
- Так вот, я и говорю, пять картин купили музеи, семь - в частные коллекции, еще три заказчика думают об условиях, и еще есть пять заявок - я им уже письма разослал. Елена Антоновна!
Но Лена не ответила. Она нечаянно заснула и спала целых двадцать минут, прежде чем во сне до нее дошел смысл услышанных по телефону слов.
Сна как не было, она в одно мгновение пришла в себя, села на постели и поставила телефонный аппарат себе на колени.
- Славик, - спросила она уже совершенно ясным и бодрым голосом, - что это ты мне говорил недавно?
- Дык...что говорил... то и говорил! - Славик был обижен, - картины ваши раскупили все до одной: я уже и от остальных покупателей согласие получил! Вы теперь богатая женщина - вы это знаете?
Лена положила трубку на рычажки. Все картины раскуплены... Она богатая женщина...
Неужели она станет известной художницей?! Стала! Почему - станет? Двадцать картин, разъехавшихся по всему свету - это уже известность, а ведь она напишет еще!
И теперь можно будет купить тот особнячок в парке - в его зимнем саду можно будет устроить мастерскую...
Лена оглядела свою мансарду. Красиво, ничего не скажешь! Картины на стенах, керамика, чеканка, драпировки свисают с потолка, бархатное кресло... На его спинке лежало любимое ее платье, сшитое в этническом стиле...Жалко будет переезжать, но она пересилит эту жалость.
Вот только все папки и альбомы нужно будет пересмотреть: ни к чему тащить на новое место никчемные наброски и черновики. Да, это будет работа!
Лена даже и не предполагала, насколько тяжелой окажется работа по переборке папок. Уже неделю она с самого утра, едва напившись кофе, садилась на пол в мансарде и начинала раскладывать по разным кучкам листы ватмана и бумаги для акварелей, фотографии и вырезки из журналов.
Однажды утром, открыв одну из папок, она обнаружила в ней старый потрепанный альбом. Видно было, что когда он был новым, выглядел он роскошно, но годы сделали свое: переплет его был в пятнах, углы были обтрепанны, но судя по его толщине, все листы были на месте.
Лена удивленно открыла его - она не понимала, что это за альбом и откуда он у нее взялся.
В глаза ей хлынул такой поток ярких красок, что она зажмурилась.
Посидев с закрытыми глазами, она решилась открыть их и стала листать альбом.
Рисунки были сделаны, явно, детской рукой, но при этом удивляли четкой композицией, множеством мелких, прекрасно выписанных, деталей, выразительными лицами изображенных на них персонажей.
Какой-то ребенок запечатлел на бумаге эпизоды из своей жизни: праздник Первого звонка, учительница объясняющая урок, девочка, отвечающая у доски, детский хоровод у новогодней елки, катание на санках с горы, купание в реке, зоопарк - дети вокруг клетки с вальсирующими слонами и отдельно - портрет тукана с голубыми фарфоровыми глазами.
Следующий рисунок был странен и непонятен: на кофейном столике в гостиной лежал распахнутый альбом - Лене показалось, что это был альбом, который она листала сейчас, но новый, только начатый - вокруг него были изображены карандаши, причем, казалось, что они сами собой рисуют что-то, а рядом со столиком стояла большая кукла с голубыми волосами.
Что-то смутно знакомое показалось Лене в этой картине, и беспокойство охватило ее.
Она посидела, силясь поймать ускользающее воспоминание, успеха в этом не достигла и перевернула страницу. Удивленный возглас сам вырвался из ее груди - на очередном рисунке была изображена ее мансарда и она сама, сидящая в бархатном кресле в позе отчаяния.
Любимое платье было надето на ней, а по щекам текли слезы.
Лена захлопнула альбом, и сидела с закрытыми глазами, силясь понять и вспомнить, что это за альбом и рисунки.
И вдруг, как озарение, пришло воспоминание: несколько лет назад стали ей сниться странные сны: будто она начала новую картину, которая никак не удается, и мешает ей в этом какая-то гадость с детским именем...как же звали ее, господи?! - а, вот, Каляка Маляка.
И вот однажды она видит, что маленькая девочка смотрит на нее из полутемного угла мансарды, и почему-то Лена знает, что девочка эта может ей помочь.
Далее ей снилось - вспоминала она - что она отправила девочке в подарок ( почему-то она знала, что у девочки день рождения) большой альбом для рисования, карандаши и ящичек акварели.
- Этот самый альбом! - вспыхнуло у нее в мозгу, - неужели это могло быть на самом деле?!
Девочка должна была нарисовать сто картинок, чтобы освободить Лену и себя, и весь мир от заклятия, от Каляки Маляки.
Трясущимися от волнения руками Лена стала пересчитывать листы в альбоме. Их было сто.
Совершенно обессилев, сидела она на полу, привалившись плечом к стеллажу и не чувствуя неудобства позы.
Что же это значит? Почему альбом из сна оказался в ее реальной жизни? Кто была эта девочка, что спасла ее? Каким образом ей удалось выполнить условие, снимающее заклятие?
Лена поднялась с пола и подошла к окну. Из него открывался замечательный вид на крыши города.
Яркие краски бушевали за окном: дома были выкрашены в невероятные цвета, деревья и кусты были покрыты пестрыми цветами, с лиан свисали гроздья цветов, казавшихся драгоценными камнями - воздух был заполнен цветочным ароматом и птичьими голосами.
Одна птичка села на подоконник и заглянула в комнату.
- Цви? - щебетнула она с вопросительной интонацией и, уже утверждающе, добавила, - цви!
В этот момент в голове Лены словно щелкнул выключатель и яркая лампа осветила все.
Она вспомнила, что седьмой день рождения не задался: во-первых, он пришелся на понедельник, это означало, что ребята придут в гости только через пять дней - и кто же в состоянии столько ждать поздравлений и подарков?
Во-вторых, взрослые были на работе, весь длинный день после школы предстояло скучать в одиночестве. И опять-таки, разве ж это легко?
Взрослая Алена стояла потрясенно посередине своей мастерской.
Она бы заплакала, но плакать без зрителей абсолютно невкусно и даже глупо.
Начало здесь:
http://leon-orr.livejournal.com/367
http://leon-orr.livejournal.com/369
http://leon-orr.livejournal.com/371
http://leon-orr.livejournal.com/373
И начались у Алены, вместо каникул, трудовые будни. Каждый день рисовала она по картинке, с каждым днем альбом становился более пухлым, словно картинки были объемными, но это происходило потому, что заполнявшая их энергия не помещалась в узком пространстве между листами и слегка приподнимала бумагу.
Алена уже давно освоилась с чудесными карандашами и красками, не боялась их, а они старательно и беспрекословно выполняли все ее распоряжения.
Мальвина научила ее разговаривать во время рисования, объясняя себе, альбому и карандашам, что именно она хочет увидеть в рисунке.
Совет феи оказался очень правильным. Алена стала шептать карандашам, что и как она хочет изобразить, те внимательно ее выслушивали и всячески помогали: как можно удобнее ложились в руку, проводили линии и штрихи нужной толщины и длины, не позволяли себе ломаться, а краски перестали размазываться и расплываться, как это часто случается с акварелью.
Альбом заполнялся, но чистых листов было еще немало, и нужно было торопиться.
Мальвина решила, что восемь рисунков, на которые не хватало летних дней, нужно нарисовать как можно быстрее, потому что могло случиться всякое, и лучше было не оставлять решение проблемы на потом.
Она быстро посчитала, что нужно рисовать четыре дополнительные картинки в месяц, тогда за два месяца можно будет ликвидировать недостачу и дальше рисовать спокойно и только днем.
Раз в неделю она будила Алену за несколько минут до полуночи, чтобы та успела прийти в себя и начать работу с ясной головой, а потом внимательно следила за часами: ведь нужно было уложиться в разрешенное время, иначе бы вся работа пошла насмарку, а заклятье не было бы снято.
И с каждым новым рисунком все явственнее и громче становились шуршание и шипение за обоями.
Мальвина уже давно с тревогой прислушивалась к этим омерзительным звукам, но ничего не говорила Алене - не хотела ее пугать. Она просто стала усиленно следить за девочкой и старалась не оставлять ее в одиночестве - так и ходила за нею по квартире.
Правда, вечером охранять девочку было труднее: родители Алены должны были оставаться в неведении, поэтому приходилось или лежать в коробке, или сидеть на кукольном стуле, и надеяться, что в присутствии других людей Каляка Маляка не решится на нападение.
Лето неуклонно катилось к своему завершению, уже шли последние дни августа, оставалось нарисовать всего несколько картинок, и Алена предвкушала, как с последним карандашным штрихом, последним мазком кисти жизнь на Земле изменится чудесным образом, и в этом будет ее, Алены, заслуга, это она, маленькая девочка спасет мир от скуки и бесцветности.
Последнюю неделю августа Алена не много времени проводила дома: они с мамой бегали по магазинам - купили новую форму, учебники и тетради. Оказалось, что Алена выросла из обуви и теплой одежды, а старый портфель вдруг решил порваться.
Поэтому девочка старалась нарисовать очередную картинку утром: походы в магазины приходилось совершать после маминой работы.
Мальвина тревожилась более обычного: она опасалась, что в людном месте Каляке Маляке будет легче напасть на Алену - но что она могла сделать?!
Наконец, все было куплено, рассмотрено и примерено. Наступил последний день каникул - 31 августа, и осталось нарисовать последнюю картинку.
Ранним утром - Алена еще спала - Мальвина услыхала, что за обоями творится нечто невообразимое: шуршание и шип стали такими злобными и громкими, что кое-где начали вспучиваться цветы на обоях, а прилетевшая на подоконник птичка в ужасе сорвалась с карниза и умчалась подальше от страшных звуков.
Мальвина поняла, что настал решающий момент, что бой с Калякой Малякой неизбежен, и стала будить Алену.
Девочка проснулась, на удивление, легко и сразу заулыбалась кукле.
- Мальвиночка, - сказала она радостным голосом, - какую я картинку сейчас нарисую! Самую красивую!
За обоями начался настоящий кавардак, но его услыхала только Мальвина. Стараясь не показать девочке свою тревогу, она сказала нарочито небрежным тоном:
- Может быть, сегодня на кухне порисуешь? Художнику необходимо менять обстановку.
Расчет у куклы был простой: на кухне не было обоев, Каляке Маляке негде было спрятаться.
- Очень хорошо! - воскликнула Алена, - ведь рисунок будет о том, как мама готовит обед, а я ей помогаю. Вот здорово! Ты хорошо придумала - я смогу нашу кухню с натуры нарисовать. Пойду-ка я умываться.
Алена соскочила на пол и побежала в ванную комнату. В комнате было тихо, и Мальвина совсем уж, было, успела удивиться этой тишине, как в коридоре раздался крик девочки и звук падения тела.
Мальвина бросилась в коридор, где ее взору открылась ужасная картина: Алена лежала на полу и была очень бледна, а вокруг ее шеи, рук и ног шипя обвивалась серая жирная линия.
- Иссушшшшшууууу, задушшшшшууууу, душшшшшуууу высушшшшшшууууу, - шипела Каляка Маляка, а Алена становилась все бледнее и прозрачнее.
Мальвина бросилась назад в комнату и сбросила на пол коробки с карандашами и красками, громко крича, чтобы они бежали в коридор и спасали Алену.
Дважды ей повторять не пришлось: все бросились в открытую дверь, и коридор стал похож на цех по изготовлению радуг.
Альбом, пыхтя сам сполз со стола - он был слишком тяжел для куклы, и она не сумела его сбросить.
Так же, пыхтя и переваливаясь, он вышел в коридор, распахнул обложку и стал быстро перелистывать свои страницы, светя на Каляку Маляку яркими радостными рисунками.
Мальвине пришла в голову замечательная мысль: она прошептала что-то краскам, и те накинулись на Каляку Маляку и стали ее раскрашивать во все цвета радуги.
Карандаши черкали по Каляке Маляке, стараясь расцветить ее и тем самым ослепить и ослабить.
Ошеломленная фейерверком красок, Каляка Маляка шипела, корчилась, но хватки не ослабляла и Алену не отпускала.
Один из карандашей подобрался к Алене вплотную и лег ей в правую руку, альбом тут же раскрыл
последний чистый лист и тоже подполз поближе. Мальвина приподняла руку девочки и положила ее на лист.
Рука Алены слегка дрогнула, шевельнулась, и вдруг стало видно, что из-под карандаша появляется рисунок, еще нечеткий, но становящийся все ярче и выпуклее: карандаши стали по очереди укладываться в руку девочки, и рука эта становилась все тверже и увереннее.
Алена перстала истаивать, постепенно лицо ее розовело, но глаза все еще были закрыты.
Каляка Маляка, наоборот, утончалась, шипела все тише, видно было, что хватка ее ослабевает.
Рисунок становился все четче, Алена - все живее, и наконец, Каляка Маляка издала вопль, содрогнулась и...исчезла!
Алена тут же села, повертела головой, огляделась по сторонам и удивленно спросила:
- Что случилось? Почему я в коридоре? - было ясно, что она не помнила о нападении.
- А я знаю? - ворчливо ответила ей Мальвина, - ты ушла умываться, потом вернулась, забрала карандаши и краски - я думала, ты их на кухную понесла. Я пошла за тобой, смотрю - а ты здесь рисуешь! Что за фантазии! Ну-ка, покажи, что получилось?
Алена повернула к ней альбом и сама тоже впервые взглянула на рисунок. Кукла и девочка вскрикнули одновременно: на рисунке была изображена лежащая без сознания Алена, опутанная с ног до головы серой жирной линией Каляки Маляки, и толпа карандашей, воюющих с мерзкой серой тварью. Рядом с карандашами стояла Мальвина - протянув руку, она указывала краскам, на поле битвы, а у ее ног лежал открытый альбом, и на его странице была нарисована совсем, уж микроскопическая картинка: кухня, солнечный день за окном, женщина готовит обед, а девочка ей помогает.
Телефон звонил настойчиво и слегка сердито.
Лена, не открывая глаз, протянула руку и стала слушать, как трубка кричала возбужденным голосом ее агента Славика:
- Елена Антоновна, вы еще спите! Тут такое делается, а вы спите!
- Сплю, - слабым голосом подтвердила Лена.
- Да как же вы можете спать, если все ваши картины купили?!
Вчера было открытие ее первой персональной выставки - вот поэтому Лена никак не могла проснуться.
Целый месяц шла подготовка, приходилось работать по двадцать пять часов в сутки. Вчера на выставку пришла огромная толпа посетилелей, потом отмечали радостное событие в кафе...
Спать, в результате, Лена легла уже под утро - и вот вам, пожалуйста, не дают поспать, звонят ни свет, ни заря.
- Елена Антоновна, вы слышите меня? - надрывалась трубка.
- Допустим, - тем же безжизненным голосом ответила Лена.
- Так вот, я и говорю, пять картин купили музеи, семь - в частные коллекции, еще три заказчика думают об условиях, и еще есть пять заявок - я им уже письма разослал. Елена Антоновна!
Но Лена не ответила. Она нечаянно заснула и спала целых двадцать минут, прежде чем во сне до нее дошел смысл услышанных по телефону слов.
Сна как не было, она в одно мгновение пришла в себя, села на постели и поставила телефонный аппарат себе на колени.
- Славик, - спросила она уже совершенно ясным и бодрым голосом, - что это ты мне говорил недавно?
- Дык...что говорил... то и говорил! - Славик был обижен, - картины ваши раскупили все до одной: я уже и от остальных покупателей согласие получил! Вы теперь богатая женщина - вы это знаете?
Лена положила трубку на рычажки. Все картины раскуплены... Она богатая женщина...
Неужели она станет известной художницей?! Стала! Почему - станет? Двадцать картин, разъехавшихся по всему свету - это уже известность, а ведь она напишет еще!
И теперь можно будет купить тот особнячок в парке - в его зимнем саду можно будет устроить мастерскую...
Лена оглядела свою мансарду. Красиво, ничего не скажешь! Картины на стенах, керамика, чеканка, драпировки свисают с потолка, бархатное кресло... На его спинке лежало любимое ее платье, сшитое в этническом стиле...Жалко будет переезжать, но она пересилит эту жалость.
Вот только все папки и альбомы нужно будет пересмотреть: ни к чему тащить на новое место никчемные наброски и черновики. Да, это будет работа!
Лена даже и не предполагала, насколько тяжелой окажется работа по переборке папок. Уже неделю она с самого утра, едва напившись кофе, садилась на пол в мансарде и начинала раскладывать по разным кучкам листы ватмана и бумаги для акварелей, фотографии и вырезки из журналов.
Однажды утром, открыв одну из папок, она обнаружила в ней старый потрепанный альбом. Видно было, что когда он был новым, выглядел он роскошно, но годы сделали свое: переплет его был в пятнах, углы были обтрепанны, но судя по его толщине, все листы были на месте.
Лена удивленно открыла его - она не понимала, что это за альбом и откуда он у нее взялся.
В глаза ей хлынул такой поток ярких красок, что она зажмурилась.
Посидев с закрытыми глазами, она решилась открыть их и стала листать альбом.
Рисунки были сделаны, явно, детской рукой, но при этом удивляли четкой композицией, множеством мелких, прекрасно выписанных, деталей, выразительными лицами изображенных на них персонажей.
Какой-то ребенок запечатлел на бумаге эпизоды из своей жизни: праздник Первого звонка, учительница объясняющая урок, девочка, отвечающая у доски, детский хоровод у новогодней елки, катание на санках с горы, купание в реке, зоопарк - дети вокруг клетки с вальсирующими слонами и отдельно - портрет тукана с голубыми фарфоровыми глазами.
Следующий рисунок был странен и непонятен: на кофейном столике в гостиной лежал распахнутый альбом - Лене показалось, что это был альбом, который она листала сейчас, но новый, только начатый - вокруг него были изображены карандаши, причем, казалось, что они сами собой рисуют что-то, а рядом со столиком стояла большая кукла с голубыми волосами.
Что-то смутно знакомое показалось Лене в этой картине, и беспокойство охватило ее.
Она посидела, силясь поймать ускользающее воспоминание, успеха в этом не достигла и перевернула страницу. Удивленный возглас сам вырвался из ее груди - на очередном рисунке была изображена ее мансарда и она сама, сидящая в бархатном кресле в позе отчаяния.
Любимое платье было надето на ней, а по щекам текли слезы.
Лена захлопнула альбом, и сидела с закрытыми глазами, силясь понять и вспомнить, что это за альбом и рисунки.
И вдруг, как озарение, пришло воспоминание: несколько лет назад стали ей сниться странные сны: будто она начала новую картину, которая никак не удается, и мешает ей в этом какая-то гадость с детским именем...как же звали ее, господи?! - а, вот, Каляка Маляка.
И вот однажды она видит, что маленькая девочка смотрит на нее из полутемного угла мансарды, и почему-то Лена знает, что девочка эта может ей помочь.
Далее ей снилось - вспоминала она - что она отправила девочке в подарок ( почему-то она знала, что у девочки день рождения) большой альбом для рисования, карандаши и ящичек акварели.
- Этот самый альбом! - вспыхнуло у нее в мозгу, - неужели это могло быть на самом деле?!
Девочка должна была нарисовать сто картинок, чтобы освободить Лену и себя, и весь мир от заклятия, от Каляки Маляки.
Трясущимися от волнения руками Лена стала пересчитывать листы в альбоме. Их было сто.
Совершенно обессилев, сидела она на полу, привалившись плечом к стеллажу и не чувствуя неудобства позы.
Что же это значит? Почему альбом из сна оказался в ее реальной жизни? Кто была эта девочка, что спасла ее? Каким образом ей удалось выполнить условие, снимающее заклятие?
Лена поднялась с пола и подошла к окну. Из него открывался замечательный вид на крыши города.
Яркие краски бушевали за окном: дома были выкрашены в невероятные цвета, деревья и кусты были покрыты пестрыми цветами, с лиан свисали гроздья цветов, казавшихся драгоценными камнями - воздух был заполнен цветочным ароматом и птичьими голосами.
Одна птичка села на подоконник и заглянула в комнату.
- Цви? - щебетнула она с вопросительной интонацией и, уже утверждающе, добавила, - цви!
В этот момент в голове Лены словно щелкнул выключатель и яркая лампа осветила все.
Она вспомнила, что седьмой день рождения не задался: во-первых, он пришелся на понедельник, это означало, что ребята придут в гости только через пять дней - и кто же в состоянии столько ждать поздравлений и подарков?
Во-вторых, взрослые были на работе, весь длинный день после школы предстояло скучать в одиночестве. И опять-таки, разве ж это легко?
Взрослая Алена стояла потрясенно посередине своей мастерской.
Она бы заплакала, но плакать без зрителей абсолютно невкусно и даже глупо.
Начало здесь:
http://leon-orr.livejournal.com/367
http://leon-orr.livejournal.com/369
http://leon-orr.livejournal.com/371
http://leon-orr.livejournal.com/373
