В ЗАПОВЕДНИКЕ СКАЗОК ДЕНЬ ЧУДЕСНОЙ ДЕВОЧКИ. Продолжение №6.


КРАСОТУЛЕЧКА.
Жизнь человеческая невероятно странна и любопытна. Если даже она не наполнена приключениями, бурными событиями и происшествиями, невозможно не заворожиться ее извивами и поворотами, ее, пусть плавным, но все же течением, ее переменчивостью и неожиданными пустячками, которые встречаются любому человеку, как бы ни тусклы были, на посторонний взгляд его дни.
Жизнь родителей Красотулечки была яркой иллюстрацией неординарности всего происходящего.

Кто мы все в юности? Как бы мы ни пыжились, как бы ни надували щеки, демонстрируя свою индивидуальность и знаковость для своего времени – а может быть, и для грядущего – в юности мы ужасно все не интересны. Всего лишь маленькие эгоисты, живущие только собой, своими переживаниями, нуждами и интересами.
Никто-то нас не интересует, если, конечно, нам от него ничего не нужно. Всех мы считаем глупее себя и уродливее себя – или красивее и умнее себя, что, собственно, одно и то же. Нам нет дела ни до кого, и даже говоря кому-нибудь, что любим его, мы лжем, ибо любим мы себя и свои эмоции, которые вызывает в нас этот несчастный.

Родители Красотулечки ничем не отличались от всех других юнцов. Они точно так же жили своими переживаниями на тему собственной невостребованности в молодежной среде, собственными страхами перед одиноким будущим – словом, думали только лишь о себе...любимых? не обязательно...разве только о любимых можно думать неотвязно?

Рождение ребенка послужило для них весной, когда из куколок вылупляются бабочки невероятной красоты и изящества. Наступила весна жизни, и эти два середнячка отбросили прочь свои бесцветные шкурки и предстали перед миром и дочерью людьми весьма не глупыми, рассудительными, целеустремленными и, как ни странно, но неплохо образованными и эрудированными. Тут мы себя перебьем: а что, собственно, удивительного? На танцы-шманцы-обжиманцы времени в институте они не теряли, уроки, в силу своих небольших способностей, делали гораздо тщательнее иных талантливых отличников и запомнили все изучаемое очень хорошо да и читали много: интересное кино в клубе случалось не каждую субботу, да и уход за предметами туалета тоже не может быть бесконечным и вечным.

Они оба так хорошо проявили себя на работе, что очень скоро их сделали небольшими начальниками, а карьера, знаете ли, дело такое – здесь важно лишь начать.
Великую службу сослужила им их старательность, которая и в институте их вытягивала: за все годы работы на заводе ни разу их имена не упоминались в связи с невыполнением какого-либо задания или с опозданием выполения. Никогда ни одной ошибки не сделали они, проверяя себя и своих подчиненных тщательно и придирчиво. В общем, для повседневной работы, которую должно выполнять любое предприятие, они были находкой, и их часто ставили в пример другим.

В быту все обстояло ничуть не хуже. Квартира сияла чистотой и порядком: мы помним, что мама Красотулечки еще в студенческие годы отличалась необыкновенной аккуратностью и с возрастом это качество ее только углубилось, расширилось и окрепло.
А папа оказался владельцем очень мастеровитых рук, с помощью которых он так оформил и оборудовал квартиру, что к ним малознакомые люди чуть ли не на экскурсии набивались, наслушавшись рассказов о необыкновенном убранстве в стандартнейшем жилище.

Любовь к дочери вела их по жизни и понуждала к великим делам, вроде изучения английского языка, чтобы разговаривать с ребенком и тем самым помочь ему овладеть иностранным языком легко и без натуги. Или оба они занялись спортом: плавали, бегали, делали утреннюю гимнастику, на лыжи и коньки встали – и девочку с собой всюду таскали. С одной стороны очень им хотелось пожить подольше на свете, чтобы насладиться сполна свалившимся на них счастьем, с другой – не хотели они в старости быть дряхлыми и слабыми, не хотели повиснуть на шее у дочери и мешать ей жить, а с третьей – и ее хотели закалить и укрепить.

И что характерно: в юности все они делали очень средне, а тут за что бы не брались, все у них получалось отлично! Великое чувство – любовь и помогает она людям вершить великие дела.

Девочку свою они воспитывали в любви и нежности, но при этом строго. Хотя строгость проявлять не часто им приходилось. Знаете, бывают такие дети: объяснишь им почему нельзя делать то или другое, и они не делают больше никогда. И не потому, что ко взрослым подлизываются или боятся их, не потому, что на чужую волю полагаются, нет. Просто каким-то десятым чувством они понимают, что да, нехорошо, и не делают – не любят делать нехорошо, не интересно им нехорошо поступать, не то что детям, которые только нехорошо себя ведут и удовольствие в этом своем нехорошем поведении черпают.

Нет, Красотулечка была хорошей девочкой. Младенцем она была золотым, спать родителям не мешала, днем тоже вела себя тихо: или спала, или гукала себе потихоньку и погремушкой махала в такт.
На прогулках обязательно находилась какая-нибудь пожилая женщина, которая начинала умиляться красоте ребенка, но быстро скисала, вглядевшись в глаза малышки и увидев в них нечто такое, что еще нянечка в роддоме заметила, но что родители Красотулечки не видели категорически.

Тем не менее, Красотулечку любили все: и воспитательницы в детском саду, и дети, друзья по играм, и прохожие на улице. Родители ее стали городскими знаменитостями: часто люди на улице или в магазине здоровались с ними и просили передать привет дочери, что страшно смущало наших героев, которые, несмотря на все свои жизненные успехи, оставались людьми скромными и застенчивыми.

Однажды, когда Красотулечка с детским садом уехала на юг к морю, ее родители получили из института, где они учились, приглашение на встречу выпускников. Встреча была очень шумной и суматошной, на них, как и прежде, никто не обращал внимания, и они сидели тихонько в зале и смотрели на веселье других – все было, как всегда.

Но вот стали приглашать выпускников на сцену и просить их рассказать, как они прожили эти годы и чего добились. Будем справедливы: многие добились многого, но были и удивительные моменты, когда оказалось, что самый талантливый парень курса, которому прочили прекрасную карьеру и успех на научном поприще, работает мастером участка, а главная красавица, всегда очень модно одевавшаяся, совершенно потерялась в недрах здоровенной бабищи, одетой с купеческим шиком.

Наступило время выступать и «середнякам». Они на сцену поднялись вдвоем, и зал, помнивший, что в них не было ничего интересного в годы учебы, уже готов был дружно их не слушать, но увидев, как они выглядят, изумился и слушать стал.

А выглядели они, и впрямь, неплохо. Занятия спортом придали здоровые формы их телам и улучшили осанку, одеты они были очень хорошо – во все самосшитое, но сшитое со вкусом и аккуратно, да и уверенность в себе тоже красила их. Зал притих и рассматривал во все глаза тех, кого игнорировал шесть лет, и кто выжил без внимания к своим особам соучеников и, судя по всему, не слишком страдал без их внимания и все годы после учебы. Но главный фурор был произведен, когда зал услыхал, что он – папа Красотулечки – заместитель главного инженера завода ( это в тридцать с небольшим лет!), а мама – начальник исследовательской лаборатории. Тишина в зале стояла гробовая.

Преподаватели тоже испытывали неловкость: они так часто на экзаменах слушали парочку в пол-уха и ставили среднюю оценку, даже не дав себе труда вдуматься в ответы, что никак не могли гордиться успехами этих странных людей: не они дали им толчок, не они взрастили эти таланты, не они помогли им стать на ноги в интеллектуальном плане.

Всем было не по себе. Чтобы разрядить обстановку, какая-то из молодых дам, сидевших в зале, спросила у наших героев о детях. Они ответили, что да, есть дочь и что если залу интересно, они могут показать коротенький фильм о ней, снятый на видеокамеру – молодой отец приобрел ее накануне выписки жены из роддома, чтобы иметь возможность фиксировать каждое мгновение жизни своей любимой доченьки.

Залу было интересно. Внешность девочки вызвала гул голосов и общий вздох, а образ жизни: вся эта мебель, существующая в единственном экземпляре и необыкновенного дизайна, все эти походы на лыжах, долгий и веселый разговор на английском языке, выразительное чтение толстой книги для «среднего школьного возраста» пятилетней девочкой, красиво накрытый стол в день рождения – и отдельным кадром «портрет» торта, испеченного мамой и изображавшего собой большую рыбу из «Конька-Горбунка» - доконал зал окончательно.
После них выступать никто не стал, да и торжественную часть пора было уже заканчивать и ехать в ресторан, где к ним подсаживались то один, то группа сокурсников и задавали разные вопросы о том, как это им удалось сделать такую сногсшибательную карьеру, да откуда у них время на личную жизнь и такие разнообразные хобби.

А в конце вечера один из их однокашников, излишне подружившийся в этот вечер с горячительными напитками, сказал заплетающимся языком, плохо стоя на заплетающихся ногах, что рано они торжествуют и радуются, что он на их бы месте был скромнее и не смотрел бы свысока на всех остальных, потому что они, остальные, нормальные люди с нормальной жизнью и нормальными недостатками, а вот у них дома живет проблема, и проблема эта даст им прикурить, когда подрастет.
Его стали уводить друзья, но он все вырывался и кричал что-то о глазах ребенка, о том, что у детей таких глаз не бывает, он знает, у него тоже дети есть...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №1.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №2.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №3.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №4.

ПРОДОЛЖЕНИЕ №5.