|
|
Пишет Поток сознания (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} leon_orr)@ 2007-09-23 10:19:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
В ЗАПОВЕДНИКЕ СКАЗОК ДЕНЬ КРАСНОЙ КНОПКИ.
УТРО, КАК УТРО (продолжение)
Баба Яга смотрела, как к ее ногам подползает дорожка из желтого кирпича, а по ней движется что-то круглое, непонятное, похожее на клубок ниток.
Дорожка подползла и остановилась. Непонятный шар подкатился к Бабе Яге, она с кряхтением наклонилась и взяла его в руки.
Шар был теплым и мягко-упругим, от него шел вкусный запах, и Баба Яга поняла, что перед ней какое-то хлебо-булочное изделие: хлеба она не ела уже много лет, но запах, шедший от шара, пробудил память, из недр которой всплыло слово «колобок».
Баба Яга страшно обрадовалась своему приобретению. Она столько времени сидела на не слишком вкусной диете из мухоморов и лягушек ( правда, Кощей говорил ей когда-то, что они, на самом деле, вкусные, просто она их готовить не умеет), что воображение немедленно предложило ей чудную картину: крынка молока, шмат масла на капустном листе и белый рассыпчатый творог в деревянной чашке. Яга с шумом сглотнула набежавшую слюну и решила не есть пока вкусную добычу, а попытаться достать все остальные намечтанные ингредиенты, чтобы уж получить удовольствие по полной программе.
Почти бегом отнесла она Колобка в Избушку, сунула его в хлебный ларь, закрыла дверь Избушки двойным заклятьем и стала отстегивать цепь, на которую была посажена ступа, чтобы не шлялась без хозяйки.
Ступа, обрадованная предстоящей прогулкой, дергалась, стучала и мешала справиться с замком. Пришлось на нее прикрикнуть и пообещать, что, если она не угомонится, то останется дома, а хозяйку повезут Гуси-Лебеди. Ступа притихла, и замок, наконец, поддался.
Татьяна Петровна проснулась, взглянула на часы и поняла, что уже пора возвращаться в город.
Дети спали вокруг нее, выглядели все ангелочками, и, хоть ей было жаль нарушать их сон, она уже почти собралась их разбудить, но обнаружила, что не видит близнецов, которые, как она помнила, сидели ближе всех к ней, обняв свою сумку с двух сторон, да так и заснули, положив на сумку головы, как на подушку.
Теперь же не было ни их, ни их таинственной сумки.
Татьяна Петровна вскочила и, не желая пугать остальных, пошла по полянке, не слишком громко зовя близнецов по именам.
Никто ей не ответил, и хотя ей страшно не хотелось идти одной в лес, другого выхода она не видела.
Среди деревьев было тихо и несколько душно, куда идти, она не знала и недоуменно озиралась по сторонам, раздумывая, в каком направлении могли скрыться близнецы, и что предпринять для их поимки.
Вдруг огромная сосна, росшая метрах в десяти слева от Татьяны Петровны зашумела странно и...исчезла!
Учительница потрясла головой, думая, что все еще спит и видит сон, но «сон» не проходил, проснуться ей не удавалось, а боль от муравьиного укуса служила достаточным доказательством реальности всего происходящего.
Дерево исчезло на самом деле, стал виден кусок леса, скрывавшийся за ним, и Татьяна Петровна увидела близнецов, стоявших в высокой траве.
Между ними стояла их знаменитая Сумка, а Леня держал в руках какой-то предмет, похожий на большую коробку.
Увидев свою учительницу, близнецы присели в траву, но она громко сообщила им, что видит их все равно, и чтобы они не валяли дурака, а шли бы немедленно к ней.
Брат и сестра нехотя поднялись, сунули непонятную игрушку в сумку и медленно, нога за ногу, пошли к учительнице.
Та молчала, всем своим видом выражая неодобрение подобной неторопливости, но ребят этот вид не заставил прибавить шагу.
Наконец, они подошли к Татьяне Петровне, и она принялась снимать с них допрос о причинах их исчезновения.
Дети отводили глаза, что -то мычали, но правду, явно, не собирались открывать, учительница рассердилась и пообещала им, что отнимет сумку с таинственной вещью, если они немедленно не расскажут ей всю правду.
Кстати, - спросила она, пытливо заглядывая в глаза близнецам, - вы не видели, случайно, как исчезло дерево – вот там, вы за ним стояли, огромная такая сосна?
Дети вздохнули, переглянулись и рассказали ей следующее: их старший брат любит фантастику и приносит домой много книг, которые они тоже иногда читают – ну, те, которые понимают, потому что бывают книги очень скучные или трудные, так они их не читают, а читают, что полегче, вот недавно читали книгу, как в одной семье было семеро детей, все гении, и как девочка из этой семьи придумала исчезатель, а ее братишка подсмотрел и сделал его сам, и как все исчезало, и была паника – очень смешная книжка.
Учительница посмотрела на них с легким ужасом.
- Вы хотите сказать...- начала она срывающимся голосом...
Ребята понурились. Да, они построили исчезатель и взяли его с собой в лес, чтобы опробовать. В городе его опасно испытывать: они не хотят, чтобы была такая же паника, как в книге, а в лесу не страшно: ну, исчезнет дерево или куст, так ведь вернется же.
- Почему вы знаете, что вернется?
Обязательно вернется. В книге все вернулось через семь дней после исчезновения. Там мальчик построил семидневный исчезатель. А можно еще было сделать четырнадцатидневный, двадцативосьмидневный, и еще, не помним сколькодневный, но для него нужна кровь из сердца маленького мальчика – а где ж ее взять! В книге девочка тоже не сумела его построить, крови не достала.
- А вы какой построили?
- А мы не знаем. Мы хотели этот, который с кровью, но без крови только.
- Не понимаю. Как это – с кровью, но без крови?
- Ну, чтобы он работал как будто он с кровью, но без крови. Мы подумали, зачем там нужна кровь? Может быть, потому что она красная? Так и краска красная, почему с краской нельзя?
- И что?
- Мы ему красную кнопку сделали. Если ему обязательно красный цвет нужен, то кнопка сработает, а если дело в чем-то другом, то получится обыкновенный исчезатель на семь дней.
Понятно. Покажите мне его.
И дети вынули из сумки обыкновенную обувную коробку с дырочкой в одной стенке, приклееным стеклышком и с красной крышкой от бутылки, в каких бывает кетчуп, прикрученной проволокой к другой стенке.
- Это и есть красная кнопка? - спросила Татьяна Петровна, но ответить ей брат и сестра не успели: весь класс с криками и плачем набежал на них из-за деревьев и стал куда-то звать и тянуть.
Колобок проснулся и не понял, где находится. Вокруг было темно, лишь откуда-то сверху пробивался луч слабого света, ничего, впрочем не освещавший. Колобок сделал попытку пошевелиться и обнаружил, что помещение невелико, но что в нем можно двигаться и даже немного катиться – во всяком случае, на пару оборотов места хватало. Он покатался немного туда-сюда, размялся и решил, что, поскольку ситуация от него не зависит, стоит поспать еще. Но, на удивление, заснуть ему не удалось, и он лежал в темноте, пялясь на хилый лучик и гадая, что ждет его впереди.
Баба Яга пребывала в дурном расположении духа. Настроение и с утра было неважным, появление Колобка его слегка улучшило, но сейчас она пребывала в унынии, еще более глубоком, чем утром.
Не удалось ей достать ни молока, ни масла, ни творога: оказалось, что у людей выходной день, и ни один магазин в ближайшем городе не работал, а деревень уже давно в округе не было – все сплошь дачные поселки, где коров никто не держал, погребов не рыл, а продукты все хранили в больших белых шкафах, таких холодных, что Бабка Ежка чуть дуба не дала, случайно запершись в одном из них, куда залезла в поисках молока.
Нашел ее ребенок, внезапно распахнувший дверцу шкафа, и поднял такой крик, что сбежалась половина поселка, ступа еле-еле сумела вырваться из схвативших ее многих рук и с грехом пополам унесла хозяйку от неминуемого членовредительства.
Но, видимо, на рывок этот ступа израсходовала последние силы, потому что посреди леса она вдруг нырнула вниз и рухнула, да прямо в малинник и угодила.
Реанимировать ее не удалось, пришлось Бабе Яге выпутываться из цепких объятий колючих веток, которые хватали ее за ветхое тряпье, служившее ей одежонкой, и впивались в тело, оставляя на темной морщинистой коже красные царапины.
Подвывая и подволакивая костяную ногу, несчастная Баба Яга тащилась сквозь лес в сторону своей Избушки, утешаясь мыслями, что хоть Колобок у нее есть, можно будет его с водичкой съесть, всё ж, какое-никакое, а пропитание.
Тропинка, по которой она ковыляла, вывела ее к большой поляне, на которой – она даже глазам своим не поверила – крепким сном спали десятка два ребятишек, мальчиков и девочек, а взрослых никого видно не было.
Эх, только теперь поняла Яга, чего она лишилась со смертью ступы! Троих мальцов, уж точно, можно было бы в ступе домой привезти и с полгода ими питаться. А без ступы что ж, без ступы, ладно бы, с одним справиться.
Яга пошла между детьми, стараясь двигаться осторожно и неслышно.
Один мальчишка показался ей особенно упитанным, она запечатала ему глаза и уста специальным заклинанием, кряхтя, подняла его, вскинула на плечо и поспешила уйти с поляны, пока кто-нибудь из детей не проснулся, или не появились взрослые.
Но, видимо, она все-таки нашумела, потому что позади раздался визг и какая-то девчонка начала кричать, выкликая чье-то имя, явно призывая взрослых. К ней присоединились еще голоса, дети начали плакать, затрещали сучья – видимо, кто-то погнался за Ягой, она припустила во весь дух, и вдруг – о, радость! - навстречу ей из кустов вывалилась ступа, ожившая и целая.
Баба Яга пихнула мальчишку в ступу, сама перевалилась через борт, и в следующий момент ступа взлетела, совершила вираж и взяла курс на Избушку. Последнее, что увидела Яга – трое мальцов, с разинутыми ртами глядящие ей вслед и толпа ревуших ребятишек, бегущих к ним изо всех ног.
Уразумев, наконец, что именно произошло за время ее отсутствия, Татьяна Петровна пришла в ужас. Мало того, что она потеряла ребенка, Гришу Пряникова, так она еще, судя по всему, повредилась в уме. Как же иначе расценивать ее ощущения: исчезающие деревья, дети, рассказывающие о Бабе Яге в ступе, странная уверенность в том, что все это происходит на самом деле...Нет, явно, она нездорова, но прежде, чем думать о себе, нужно найти мальчика.
- Так в какую, вы говорите, сторону он ушел? - обратилась она к своим ученикам.
- В ту! Только он не ушел, его ступа увезла! - хором ответили они.
- Не нужно с ними спорить, - подумала учительница, - потом разберемся.
А вслух сказала:
- Ну, что ж, в ту, так в ту, пойдемте искать Гришу.
И они дружно зашагали вслед за улетевшей Бабой Ягой.
Колобок лежал в темноте и тишине, когда вдруг послышался какой-то жужжащий звук. Колобок напряг слух. Звук нарастал, становился громче, затем раздался удар, словно увесистый предмет упал на землю, а вслед за тем какая-то гигантская курица произнесла протяжно:
- Ко-ко-ко-ко-ко, - после чего все вокруг него затряслось, закачалось, его стало бить о стенки темницы, потом все стихло, и послышались шаркающие шаги.
Кто-то ходил вокруг него, кряхтел, сопел, кашлял надсадно, что-то громыхало, лязгало железно, лилась вода.
Потом вдруг раздался детский крик, и шамкающий голос сказал:
- И чего орать? Садись на лопату, кому сказано!
- Не сяду - ответил детский голос, - сама садись!
- Ах, ты, неслух! Ты как со старшими разговариваешь?! Нешто вас в школах ваших не учат, что стары...ээээ...взрослым грубить нельзя? Садись, я говорю!
- Ты не старая и не взрослая, тебя вообще нет, ты из сказки, а сказки все – выдумки. Значит, и ты выдумка! Костяная нога!
- Ты еще дражнитьчча будеш, - от возмущения голос стал шамкать сильнее, - вот, я сейчас по твою душу Гусей-Лебедей призову, они те зададут!
- И гуси твои выдумка. Гуси на ферме живут и в магазинах к Новому году продаются, а лебеди в парке в пруду плавают и корки собирают, я им сам сколько раз кидал.
Шамкающий голос не успел ответить на эту дерзость.
Вдруг раздался ужасный шум, все затряслось, голосов стало много – и все детские, только один молодой, но, явно принадлежащий взрослому человеку, ясный и звонкий голос произнес:
- Что здесь происходит, гражданка? Зачем это вы моего ученика с собой увели?
- Она не гражданка, она меня съесть хотела! - закричал давешний детский голос, - садись, говорит, на лопату. Ага, нашла дурака! Как будто мне мама, когда я маленьким был, сказку про Ивашку не читала! Знаю я, зачем она на лопату сесть заставляет – чтобы в печи изжарить.
- А ты чего? - загалдели другие детские голоса.
- А я ей – сама садись, тебя, ваще, не существует, ты сказочный персонаж.
- А она?
- А она мне гусями-лебедями грозить стала. Тоже мне! И еще замечания делает, что я с ней невежливо разговариваю! «Со взрослыми так нельзя разговаривать» - передразнил он, - а есть детей взрослым можно? На лопате в печку совать можно?!
- Вот зараза, - закричали дети, - давайте ее саму изжарим!
- Нет, ребята, жарить мы никого не будем, - вмешался молодой взрослый голос, - мы просто уйдем отсюда и забудем о ней, вот как мы ее накажем.
- Это что же за наказание? - разочарованно спросили дети.
- Это ужасное наказание, - ответил молодой голос. - Вы только представьте себе, что о вас все забыли. Ведь вас как будто нет на свете. Вы живете, а о вас никто не помнит. Можно чего-то не знать, от этого оно не исчезнет, потому что, если не знаете вы, то знает кто-нибудь другой. А вот не помнить о чем-то, всем вместе не помнить – это все равно, что стереть его ластиком. Вроде бы был, да где он?
Дети, притихнув, выслушали эту тираду, потом кто-то один сказал:
- Давайте, домой пойдем, а то уже очень кушать хочется. Тут еще поговорили, как она Гришку хотела съесть, так у меня аппетит ваще разыгрался. Лучше пойдемте, а то я его сам съем.
Д
ети захохотали, и голоса их стали удаляться.
Колобок уже давно понял, что лежит он, видимо, в ларе для хлеба в каком-то доме, и что сунули его в этот ларь с явным намерением съесть.
Он начал подпрыгивать в своей темнице, биться о ее крышку, а потом с отчаянием запел:
- Я Колобок, Колобок,
по сусеку метен,
по амбару скребен,
на сметане мешон...
Стало ужасно тихо, и в этой тишине детский голос спросил неуверенно:
- Вы слышите?
- Слышим, - так же неуверенно ответил другой голос.
- Эй, кто это поет? - спросил третий.
- А вдруг она еще кого-нибудь хотела съесть и спрятала про запас? - голос ребенка звучал с ужасом, и в нем были слышны слезы.
- Ребя, давайте искать! - истошно завопил первый голос, и вокруг ларя с Колобком разразилась буря.
Что-то падало, грохотало, гремело и рушилось. То и дело раздавалось громогласное квохтанье, дом трясся и вертелся, громко причитала хозяйка, молодой голос пытался угомонить разбушевавшихся детей, и вот наконец, крышка ларя откинулась, и над Колобком склонились возбужденные детские лица.
Нетерпеливые руки достали его из ларя, воцарилась тишина, и в этой тишине какая-то девочка произнесла потрясенно:
- Колобок...
И тут же все захохотали, запрыгали, запели:
- Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел...
Мама и папа поцеловали на ночь Лилю и Леню и вышли, прикрыв за собой дверь детской.
Длинный день, насыщенный невероятными событиями, так утомил ребят, что они даже не стали драться подушками, хотя обычно проделывали это с неостывающим увлечением.
Леня уже почти заснул, когда раздался голос Лили:
- Лень, Лень, ты спишь?
- Сплю, - ответил он недовольно.
- Подожди, сначала скажи, ты на красную кнопку нажал, когда исчезатель включил?
- Нажал. Два раза.
- Даже два?! Здорово.
- Ага. Ты место запомнила, где Избушка на Курьих Ножках стояла?
- Запомнила. Я план нарисовала, как мы оттуда шли.
- Клево! Завтра я в календаре отмечу, в какие дни нужно будет ходить проверять, вернулась она или нет.
- И тогда мы узнаем, какой исчезатель построили, вот здорово!
- Здорово, - уже совсем сонно пробормотал Леня.
Наступила тишина. Близнецы крепко спали в своих постелях, не зная, что уже очень скоро Бабка разбудит Дедку, чтобы он шел мести амбар: совсем не осталось у стариков муки, не из чего даже было Колобок испечь.
21.09.07
Израиль.
Начало здесь.
Баба Яга смотрела, как к ее ногам подползает дорожка из желтого кирпича, а по ней движется что-то круглое, непонятное, похожее на клубок ниток.
Дорожка подползла и остановилась. Непонятный шар подкатился к Бабе Яге, она с кряхтением наклонилась и взяла его в руки.
Шар был теплым и мягко-упругим, от него шел вкусный запах, и Баба Яга поняла, что перед ней какое-то хлебо-булочное изделие: хлеба она не ела уже много лет, но запах, шедший от шара, пробудил память, из недр которой всплыло слово «колобок».
Баба Яга страшно обрадовалась своему приобретению. Она столько времени сидела на не слишком вкусной диете из мухоморов и лягушек ( правда, Кощей говорил ей когда-то, что они, на самом деле, вкусные, просто она их готовить не умеет), что воображение немедленно предложило ей чудную картину: крынка молока, шмат масла на капустном листе и белый рассыпчатый творог в деревянной чашке. Яга с шумом сглотнула набежавшую слюну и решила не есть пока вкусную добычу, а попытаться достать все остальные намечтанные ингредиенты, чтобы уж получить удовольствие по полной программе.
Почти бегом отнесла она Колобка в Избушку, сунула его в хлебный ларь, закрыла дверь Избушки двойным заклятьем и стала отстегивать цепь, на которую была посажена ступа, чтобы не шлялась без хозяйки.
Ступа, обрадованная предстоящей прогулкой, дергалась, стучала и мешала справиться с замком. Пришлось на нее прикрикнуть и пообещать, что, если она не угомонится, то останется дома, а хозяйку повезут Гуси-Лебеди. Ступа притихла, и замок, наконец, поддался.
Татьяна Петровна проснулась, взглянула на часы и поняла, что уже пора возвращаться в город.
Дети спали вокруг нее, выглядели все ангелочками, и, хоть ей было жаль нарушать их сон, она уже почти собралась их разбудить, но обнаружила, что не видит близнецов, которые, как она помнила, сидели ближе всех к ней, обняв свою сумку с двух сторон, да так и заснули, положив на сумку головы, как на подушку.
Теперь же не было ни их, ни их таинственной сумки.
Татьяна Петровна вскочила и, не желая пугать остальных, пошла по полянке, не слишком громко зовя близнецов по именам.
Никто ей не ответил, и хотя ей страшно не хотелось идти одной в лес, другого выхода она не видела.
Среди деревьев было тихо и несколько душно, куда идти, она не знала и недоуменно озиралась по сторонам, раздумывая, в каком направлении могли скрыться близнецы, и что предпринять для их поимки.
Вдруг огромная сосна, росшая метрах в десяти слева от Татьяны Петровны зашумела странно и...исчезла!
Учительница потрясла головой, думая, что все еще спит и видит сон, но «сон» не проходил, проснуться ей не удавалось, а боль от муравьиного укуса служила достаточным доказательством реальности всего происходящего.
Дерево исчезло на самом деле, стал виден кусок леса, скрывавшийся за ним, и Татьяна Петровна увидела близнецов, стоявших в высокой траве.
Между ними стояла их знаменитая Сумка, а Леня держал в руках какой-то предмет, похожий на большую коробку.
Увидев свою учительницу, близнецы присели в траву, но она громко сообщила им, что видит их все равно, и чтобы они не валяли дурака, а шли бы немедленно к ней.
Брат и сестра нехотя поднялись, сунули непонятную игрушку в сумку и медленно, нога за ногу, пошли к учительнице.
Та молчала, всем своим видом выражая неодобрение подобной неторопливости, но ребят этот вид не заставил прибавить шагу.
Наконец, они подошли к Татьяне Петровне, и она принялась снимать с них допрос о причинах их исчезновения.
Дети отводили глаза, что -то мычали, но правду, явно, не собирались открывать, учительница рассердилась и пообещала им, что отнимет сумку с таинственной вещью, если они немедленно не расскажут ей всю правду.
Кстати, - спросила она, пытливо заглядывая в глаза близнецам, - вы не видели, случайно, как исчезло дерево – вот там, вы за ним стояли, огромная такая сосна?
Дети вздохнули, переглянулись и рассказали ей следующее: их старший брат любит фантастику и приносит домой много книг, которые они тоже иногда читают – ну, те, которые понимают, потому что бывают книги очень скучные или трудные, так они их не читают, а читают, что полегче, вот недавно читали книгу, как в одной семье было семеро детей, все гении, и как девочка из этой семьи придумала исчезатель, а ее братишка подсмотрел и сделал его сам, и как все исчезало, и была паника – очень смешная книжка.
Учительница посмотрела на них с легким ужасом.
- Вы хотите сказать...- начала она срывающимся голосом...
Ребята понурились. Да, они построили исчезатель и взяли его с собой в лес, чтобы опробовать. В городе его опасно испытывать: они не хотят, чтобы была такая же паника, как в книге, а в лесу не страшно: ну, исчезнет дерево или куст, так ведь вернется же.
- Почему вы знаете, что вернется?
Обязательно вернется. В книге все вернулось через семь дней после исчезновения. Там мальчик построил семидневный исчезатель. А можно еще было сделать четырнадцатидневный, двадцативосьмидневный, и еще, не помним сколькодневный, но для него нужна кровь из сердца маленького мальчика – а где ж ее взять! В книге девочка тоже не сумела его построить, крови не достала.
- А вы какой построили?
- А мы не знаем. Мы хотели этот, который с кровью, но без крови только.
- Не понимаю. Как это – с кровью, но без крови?
- Ну, чтобы он работал как будто он с кровью, но без крови. Мы подумали, зачем там нужна кровь? Может быть, потому что она красная? Так и краска красная, почему с краской нельзя?
- И что?
- Мы ему красную кнопку сделали. Если ему обязательно красный цвет нужен, то кнопка сработает, а если дело в чем-то другом, то получится обыкновенный исчезатель на семь дней.
Понятно. Покажите мне его.
И дети вынули из сумки обыкновенную обувную коробку с дырочкой в одной стенке, приклееным стеклышком и с красной крышкой от бутылки, в каких бывает кетчуп, прикрученной проволокой к другой стенке.
- Это и есть красная кнопка? - спросила Татьяна Петровна, но ответить ей брат и сестра не успели: весь класс с криками и плачем набежал на них из-за деревьев и стал куда-то звать и тянуть.
Колобок проснулся и не понял, где находится. Вокруг было темно, лишь откуда-то сверху пробивался луч слабого света, ничего, впрочем не освещавший. Колобок сделал попытку пошевелиться и обнаружил, что помещение невелико, но что в нем можно двигаться и даже немного катиться – во всяком случае, на пару оборотов места хватало. Он покатался немного туда-сюда, размялся и решил, что, поскольку ситуация от него не зависит, стоит поспать еще. Но, на удивление, заснуть ему не удалось, и он лежал в темноте, пялясь на хилый лучик и гадая, что ждет его впереди.
Баба Яга пребывала в дурном расположении духа. Настроение и с утра было неважным, появление Колобка его слегка улучшило, но сейчас она пребывала в унынии, еще более глубоком, чем утром.
Не удалось ей достать ни молока, ни масла, ни творога: оказалось, что у людей выходной день, и ни один магазин в ближайшем городе не работал, а деревень уже давно в округе не было – все сплошь дачные поселки, где коров никто не держал, погребов не рыл, а продукты все хранили в больших белых шкафах, таких холодных, что Бабка Ежка чуть дуба не дала, случайно запершись в одном из них, куда залезла в поисках молока.
Нашел ее ребенок, внезапно распахнувший дверцу шкафа, и поднял такой крик, что сбежалась половина поселка, ступа еле-еле сумела вырваться из схвативших ее многих рук и с грехом пополам унесла хозяйку от неминуемого членовредительства.
Но, видимо, на рывок этот ступа израсходовала последние силы, потому что посреди леса она вдруг нырнула вниз и рухнула, да прямо в малинник и угодила.
Реанимировать ее не удалось, пришлось Бабе Яге выпутываться из цепких объятий колючих веток, которые хватали ее за ветхое тряпье, служившее ей одежонкой, и впивались в тело, оставляя на темной морщинистой коже красные царапины.
Подвывая и подволакивая костяную ногу, несчастная Баба Яга тащилась сквозь лес в сторону своей Избушки, утешаясь мыслями, что хоть Колобок у нее есть, можно будет его с водичкой съесть, всё ж, какое-никакое, а пропитание.
Тропинка, по которой она ковыляла, вывела ее к большой поляне, на которой – она даже глазам своим не поверила – крепким сном спали десятка два ребятишек, мальчиков и девочек, а взрослых никого видно не было.
Эх, только теперь поняла Яга, чего она лишилась со смертью ступы! Троих мальцов, уж точно, можно было бы в ступе домой привезти и с полгода ими питаться. А без ступы что ж, без ступы, ладно бы, с одним справиться.
Яга пошла между детьми, стараясь двигаться осторожно и неслышно.
Один мальчишка показался ей особенно упитанным, она запечатала ему глаза и уста специальным заклинанием, кряхтя, подняла его, вскинула на плечо и поспешила уйти с поляны, пока кто-нибудь из детей не проснулся, или не появились взрослые.
Но, видимо, она все-таки нашумела, потому что позади раздался визг и какая-то девчонка начала кричать, выкликая чье-то имя, явно призывая взрослых. К ней присоединились еще голоса, дети начали плакать, затрещали сучья – видимо, кто-то погнался за Ягой, она припустила во весь дух, и вдруг – о, радость! - навстречу ей из кустов вывалилась ступа, ожившая и целая.
Баба Яга пихнула мальчишку в ступу, сама перевалилась через борт, и в следующий момент ступа взлетела, совершила вираж и взяла курс на Избушку. Последнее, что увидела Яга – трое мальцов, с разинутыми ртами глядящие ей вслед и толпа ревуших ребятишек, бегущих к ним изо всех ног.
Уразумев, наконец, что именно произошло за время ее отсутствия, Татьяна Петровна пришла в ужас. Мало того, что она потеряла ребенка, Гришу Пряникова, так она еще, судя по всему, повредилась в уме. Как же иначе расценивать ее ощущения: исчезающие деревья, дети, рассказывающие о Бабе Яге в ступе, странная уверенность в том, что все это происходит на самом деле...Нет, явно, она нездорова, но прежде, чем думать о себе, нужно найти мальчика.
- Так в какую, вы говорите, сторону он ушел? - обратилась она к своим ученикам.
- В ту! Только он не ушел, его ступа увезла! - хором ответили они.
- Не нужно с ними спорить, - подумала учительница, - потом разберемся.
А вслух сказала:
- Ну, что ж, в ту, так в ту, пойдемте искать Гришу.
И они дружно зашагали вслед за улетевшей Бабой Ягой.
Колобок лежал в темноте и тишине, когда вдруг послышался какой-то жужжащий звук. Колобок напряг слух. Звук нарастал, становился громче, затем раздался удар, словно увесистый предмет упал на землю, а вслед за тем какая-то гигантская курица произнесла протяжно:
- Ко-ко-ко-ко-ко, - после чего все вокруг него затряслось, закачалось, его стало бить о стенки темницы, потом все стихло, и послышались шаркающие шаги.
Кто-то ходил вокруг него, кряхтел, сопел, кашлял надсадно, что-то громыхало, лязгало железно, лилась вода.
Потом вдруг раздался детский крик, и шамкающий голос сказал:
- И чего орать? Садись на лопату, кому сказано!
- Не сяду - ответил детский голос, - сама садись!
- Ах, ты, неслух! Ты как со старшими разговариваешь?! Нешто вас в школах ваших не учат, что стары...ээээ...взрослым грубить нельзя? Садись, я говорю!
- Ты не старая и не взрослая, тебя вообще нет, ты из сказки, а сказки все – выдумки. Значит, и ты выдумка! Костяная нога!
- Ты еще дражнитьчча будеш, - от возмущения голос стал шамкать сильнее, - вот, я сейчас по твою душу Гусей-Лебедей призову, они те зададут!
- И гуси твои выдумка. Гуси на ферме живут и в магазинах к Новому году продаются, а лебеди в парке в пруду плавают и корки собирают, я им сам сколько раз кидал.
Шамкающий голос не успел ответить на эту дерзость.
Вдруг раздался ужасный шум, все затряслось, голосов стало много – и все детские, только один молодой, но, явно принадлежащий взрослому человеку, ясный и звонкий голос произнес:
- Что здесь происходит, гражданка? Зачем это вы моего ученика с собой увели?
- Она не гражданка, она меня съесть хотела! - закричал давешний детский голос, - садись, говорит, на лопату. Ага, нашла дурака! Как будто мне мама, когда я маленьким был, сказку про Ивашку не читала! Знаю я, зачем она на лопату сесть заставляет – чтобы в печи изжарить.
- А ты чего? - загалдели другие детские голоса.
- А я ей – сама садись, тебя, ваще, не существует, ты сказочный персонаж.
- А она?
- А она мне гусями-лебедями грозить стала. Тоже мне! И еще замечания делает, что я с ней невежливо разговариваю! «Со взрослыми так нельзя разговаривать» - передразнил он, - а есть детей взрослым можно? На лопате в печку совать можно?!
- Вот зараза, - закричали дети, - давайте ее саму изжарим!
- Нет, ребята, жарить мы никого не будем, - вмешался молодой взрослый голос, - мы просто уйдем отсюда и забудем о ней, вот как мы ее накажем.
- Это что же за наказание? - разочарованно спросили дети.
- Это ужасное наказание, - ответил молодой голос. - Вы только представьте себе, что о вас все забыли. Ведь вас как будто нет на свете. Вы живете, а о вас никто не помнит. Можно чего-то не знать, от этого оно не исчезнет, потому что, если не знаете вы, то знает кто-нибудь другой. А вот не помнить о чем-то, всем вместе не помнить – это все равно, что стереть его ластиком. Вроде бы был, да где он?
Дети, притихнув, выслушали эту тираду, потом кто-то один сказал:
- Давайте, домой пойдем, а то уже очень кушать хочется. Тут еще поговорили, как она Гришку хотела съесть, так у меня аппетит ваще разыгрался. Лучше пойдемте, а то я его сам съем.
Д
ети захохотали, и голоса их стали удаляться.
Колобок уже давно понял, что лежит он, видимо, в ларе для хлеба в каком-то доме, и что сунули его в этот ларь с явным намерением съесть.
Он начал подпрыгивать в своей темнице, биться о ее крышку, а потом с отчаянием запел:
- Я Колобок, Колобок,
по сусеку метен,
по амбару скребен,
на сметане мешон...
Стало ужасно тихо, и в этой тишине детский голос спросил неуверенно:
- Вы слышите?
- Слышим, - так же неуверенно ответил другой голос.
- Эй, кто это поет? - спросил третий.
- А вдруг она еще кого-нибудь хотела съесть и спрятала про запас? - голос ребенка звучал с ужасом, и в нем были слышны слезы.
- Ребя, давайте искать! - истошно завопил первый голос, и вокруг ларя с Колобком разразилась буря.
Что-то падало, грохотало, гремело и рушилось. То и дело раздавалось громогласное квохтанье, дом трясся и вертелся, громко причитала хозяйка, молодой голос пытался угомонить разбушевавшихся детей, и вот наконец, крышка ларя откинулась, и над Колобком склонились возбужденные детские лица.
Нетерпеливые руки достали его из ларя, воцарилась тишина, и в этой тишине какая-то девочка произнесла потрясенно:
- Колобок...
И тут же все захохотали, запрыгали, запели:
- Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел...
Мама и папа поцеловали на ночь Лилю и Леню и вышли, прикрыв за собой дверь детской.
Длинный день, насыщенный невероятными событиями, так утомил ребят, что они даже не стали драться подушками, хотя обычно проделывали это с неостывающим увлечением.
Леня уже почти заснул, когда раздался голос Лили:
- Лень, Лень, ты спишь?
- Сплю, - ответил он недовольно.
- Подожди, сначала скажи, ты на красную кнопку нажал, когда исчезатель включил?
- Нажал. Два раза.
- Даже два?! Здорово.
- Ага. Ты место запомнила, где Избушка на Курьих Ножках стояла?
- Запомнила. Я план нарисовала, как мы оттуда шли.
- Клево! Завтра я в календаре отмечу, в какие дни нужно будет ходить проверять, вернулась она или нет.
- И тогда мы узнаем, какой исчезатель построили, вот здорово!
- Здорово, - уже совсем сонно пробормотал Леня.
Наступила тишина. Близнецы крепко спали в своих постелях, не зная, что уже очень скоро Бабка разбудит Дедку, чтобы он шел мести амбар: совсем не осталось у стариков муки, не из чего даже было Колобок испечь.
21.09.07
Израиль.
Начало здесь.
