АНТИ-ОБАМА. МАСТЕР ОСКОРБЛЯЮЩЕГО ЖЕСТА.


Затруднительность правильного истолкования характера правления Обамы заключается в не совсем обычной ситуации, сложившейся в результате его избрания, а именно в том, что человек, не являющийся Демократом по партийным убеждениям (а лишь по карточке), демократом по мировоззрению и американским патриотом по душевному складу, встал как представитель именно Демократической партии во главе республики, отличающейся глубокими демократическими ценностями и естественным патриотизмом.


Каким образом подобное стало возможным, должно явиться предметом отдельной дискуссии. Но каковы бы не были причны такого положения дел, ясно, что речь идет об очень редкой ситуации. Обама не является типичным представителем политических кругов, которые он возглавил. Он может править (по крайней мере вначале) только при содействии истэблишмента, состoящего из Демократов, демократов и патриотов. И поэтому его политика приобретает двусмысленный характер - иногда бывает трудно различить за витриной типичных аксессуаров политики Демократической партии настоящую линию Обамы.

Но подобная задача не является полностью невозможной. Просто следует обратить внимание не на политику, а на стиль Обамы. Политика может быть результатом лавирования - стиль же его безошибочен в своей однозначности. Он открывает перед нами глубинные позывы его действий.

Политический философ Поль Рэй назвал Обаму мастером оскорбляющего жеста. Но как мне кажется, Рэй отметил лишь одну из двух черт его характера. Чтобы полностью осознать этот характер, следует отметить и другую черту, дополняющую первую. Обама является не только хамом - он может также иногда быть удивительно льстив, например, глубоко кланяться королю Абдулле, а после встречи с ним восторженно рассказывать о том, как он был поражен великой мудростью оного монарха.

Именно эта диалектика грубого оскорбления и грубой лести и является основопологающей чертой Обамы. Сама по себе эта диалектика не есть что-то из ряда вон выходящее. Она типична для всех обществ, построенных на иерархическо-олигархической основе, а поскольку на протяжении человеческой истории большинство обществ были именно таковыми, то эта черта нам хорошо знакома. Она присутсвует везде, где благосостояние и блеск небольшой элиты строится на унижении и подавлении большинства. Именно там мы наблюдаем это сочетание грубости к низам с показной любезностью, слащавой вежливостью по отношению к вышестоящим. Путешественник, рожденный в свободной республике и не привыкший к подобному образу поведения, не всегда может сразу понять его, когда он заезжает в подобное олигархическое царство, скажем Индонезию. Общаяся в основном с людьми из элиты, он будет воспринимать их любезность как безукоризненную вежливость, как обаяние аристократии духа, сродни его собственному. Но на самом деле между этими двумя формами человеческой приятности мало общего - его вежливость основана на уважении к независимости каждой личности, на привычке видеть в каждом равного себе, в то время как их вежливость есть лишь обратная сторона презрения к себе и другим - презрения, которого ему посчастливилось не увидеть.

Но подобный зрительный обман не может действовать все время на всех. И чем дальше Обама находится в поле внимания, тем больше проявляются эти его черты. Их можно были заметить уже в том, как он добивался власти, начиная с 'избрания' в сенат, где потенциальные противники один за другим сходили с дистанции, не доходя до выборов. Их можно заметить в методах увольнения неугодных людей, даже вопреки закону. Иногда говорят, что Обама действует типичными мафиозными методами чикагской политики. Но в этом утверждении есть лишь часть правды. Обама действительно многому научился в Чикаго. Но сама это жесткая система уходит своими корнями в американское прошлое, в политичсекий патронаж 19-го века - в неотесаный боссизм. И как бы не неприятна была эта система, в ней было что-то первобытно-американско-демократическое. Это была система американских 'парней', видевших в друг друге равных и игравших по правилам. Этот бокс иногда заканчивался калечиями и смертью, но византийщной там не пахло. Византийская же лживость Обамы - это явление, у которого совсем иное происхождение.

Тем не менее, чтобы по-настоящему понять Обаму, недостаточно рассматривать лишь его внутреннюю политику. В ней он ограничен - невозможно в одночасье приучить дерзкое и необузданное общество к мягкому льстивому деспотизму. Его стиль - диалектика раба и господина - проявляется в своей завершенности в его внешнеполитических жестах. Многие обратили внимание не фотографию, на которой, задрав сапоги на стол, Обама беседовал с израильским премьер-министром. Если прибавить его поклон саудовскуму королю, то треугольник Абдулла - Барак - Биньямин становится замечательной метафорой на часто повторявшийся эпизод истории - царек продает в рабство арабскому работорговцу поверженных пленников из враждебного племени.

Но было бы ошибкой истолковывать этот жест в контексте особого отношения Обамы к Израилю. Израильское восприятие мировых процессов часто бывает очень провинциальным, и поэтому нередко израильская ситуация воспринимается самими израильтянами как уникальная. Но в оскорбительном жесте Обамы по отношению к Израилю не было ничего уникального. Подобного презрения удостоились от него очень многие союзники США. Первой жертвой его администрации была Индия. Индия, как известно, не рассматривается как оккупант и не строит поселения Но сразу же после инагурации Обамы, Индия удостоилась демонстративного отчуждения, по сравнению с которым отношения между Обамой и Израилем можно считать медовым месяцем. Потом пришла очередь английского премьер-министра - ему объяснили, что нет никаких особых отношений между США и Британией. Во время визита Обамы в Европу, подобного же холода был удостоен Саркози. И если Меркель и смогла избежать такого отношения, то лишь потому, что обладая здравым смыслом, не стала даже напрашиваться на любовь Обамы и продемонстрировала, что она о нем на самом деле думает.

Подобное отношение к европейским союзникам может показаться удивительным для того, кто считает Обаму Демократом, кем-то типа Гора или Керри, поскольку Демократическому истэблишменту присуща еврофилия. Но в том-то и дело, что Демократом Обама не является - у него иная система координат. Чтобы понять, что это за система, следует обратить внимание на то общее, что есть между всеми теми обществами, которые удостоились его грубости - это демократические общества, основанные на идеале равенства, то есть общения на равных. Не все они воплощают этот идеал в одинаковой мере. Но во всех из них, даже в Индии, этот идеал освобождает граждан от первобытного страха и унижения и открывает пути социальной мобильности.

И именно этот идеал Обама просто не способен понять. Поэтому оскорбляя общества, в которых люди не встают на колени, он льстит разного рода падишахам, ставя их таким образом превыше себя. Когда же и подданные этих падишахов начинают бороться за свое достинство, это застигает Обаму в расплох. Именно поэтому выборы в Ливане и особенно демонстрации в Иране стали пощечиной Обаме. Он просто душевно не способен встать полностью на сторону демонстрантов. Вполне возможно, что ни Обама, ни иранские демонстранты не осознают глубокую противоположность двух типов духа, которые они представляют. Но тем не менее не исключено, что интуитивно они ее ощущают, и что Обама осознает, что победа народа в Иране может выясниться в конце концов как начало его собственного падения.


ПОЛИТИКА. АНТИ-ОБАМА.