МОЯ ПРОЗА. ОХОТА НА ЛОВЦА. Маленькая повесть. Продолжение 3.


В понедельник утром охранники на входе обыскивали уже всех работников бюро, включая уборщиков. Этот обыск произвел на народ гнетущее впечатление, и я эмоции вполне понимала: каково это — вернувшись на службу после праздничных застолий, после общей вечеринки, на которой все запросто выпивали и болтали с начальством, вдруг осознать, что начальство это тебе вовсе не друг, товарищ и брат, что у него есть против тебя камень в виде недоверия за пазухой и что оно считает тебя бесчестным человеком. Вором.
Люди не хотели ощущать себя ворами, поэтому настроение у всех было подавленное, работали все молча и остервенело.

Еще одна сенсация произошла перед перерывом: комиссия, которая в конце дня проверяла замки столов, шкафов и сейфов, стала вдруг ходить по комнатам и проверять содержимое этих самых столов и шкафов. Люди не могли понять, что именно ищет эта комиссия, и от этого нервничали еще сильнее.

Нашу комнату комиссия тоже не обошла стороной. Дополнительным сюрпризом было участие в ней главного дизайнера.
Он был очень занятым человеком, участие его в этом доморощенном детективе всех совершенно сбило с толку: у него зачастую не было времени на какие-то серьезные и важные для работы дела, а тут вдруг он не пожалел времени на игру в индейцев и ковбоев!

Народ бросил работу и во все глаза смотрел, как комиссия методично обыскивает столы, выдвигает ящики, роется в бумагах, канцелярских принадлежностях, личных вещах. Кто-то попытался вякнуть что-то насчет полиции и ордера на обыск, но смельчака ледяным тоном спросили, когда он хочет получить письмо об увольнении — сейчас же или после обеда — и протестант увял.

Я понимала, что приближается кульминационный момент. Собственно, я была готова к нему с того момента, как после вечеринки отправила письмо, но нужно было держать роль, поэтому я сжалась в своем кресле, опустила голову и следила за комиссией затравленными глазами: серая мышка, которую недавно приняли на работу, боялась потерять место.

Наконец, они подошли к моему столу и попросили меня отойти.
Я отъехала вместе с креслом, закусила губу и, вытянув шею, стала напряженно вглядываться в их действия.
Они осмотрели ящик за ящиком, все перерыли, ничего не нашли и, наконец, открыли нижний ящик.

- Боже правый! - произнес главный дизайнер. - Мисс, постарайтесь объяснить, почему в ящике вашего стола лежит флешка!
- Каккк-кая флешка? - заикание получилось у меня так, что можно было хоть сейчас идти наниматься в Голливуд на главные роли.
- Вот эта, несчастная! - Смайлз вынул из ящика и показал всем флешку, которую он пытался всучить мне на вечеринке.
- Нннеее знааааю! - проблеяла я, подпустив в голос слезу. - Я ее впервые вижу. - и тут же добавила, - может быть, это та, на которую я должна сегодняшнюю работу скачать? Их уже приносили, но я выходила...
- Это другая. Наша студия использует другую модель, вы же знаете! - отрубил Смайлз, продолжая держать флешку в руках. Идиот был без перчаток! - И вы прекрасно знаете, что, на период работы с новым заказом, запрещено приносить в офис любые флешки.
- А в договоре, который я подписала, такого пункта не было, вы его позже ввели, - прорыдала я, - я эту штуку не приносила, не знаю, как она ко мне попала....
- Хватит! - рявкнул Смайлз. - Вы уволены!
- Подождите, Смайлз, - вмешался главный дизайнер, - в ваши полномочия не входит увольнение сотрудников.
- Тогда я вызываю полицию.
- Ага, - вмешалась я, - и пусть полиция проверит отпечатки пальцев на этой штуке. Моих она не найдет. Я хоть сейчас готова дать свои отпечатки и пройти проверку на детекторе лжи. Кто-то на мое место позарился — вот и подложил мне эту штуку.

При моем упоминании отпечатков пальцев, Смайлз посерел и застыл. Он продолжал держать флешку в руках, но потом попытался сунуть ее назад в ящик, однако, главный дизайнер вынул из кармана пластиковый пакет и сказал:
- Положите её сюда, пожалуйста.
Смайлз с выражением тупого недоумения выполнил его просьбу.
- А вот теперь вызовите полицию, пожалуйста, - велел ему главный дизайнер и протянул телефонную трубку.

В полиции меня продержали чуть не весь день и, освободившись, я на работу уже не пошла. Перед следователями я держалась той же линии поведения, что и на работе: серая, хоть и не без таланта и некой доли ума, мышка ни фига не знает, боится потерять место да еще по обвинению в краже коммерческой тайны, ничего, ничего не понимает, готова сотрудничать со следствием, только следствию от нее пользы никакой.
Я с готовностью позволила снять отпечатки пальцев и прошла детектор лжи без сучка и задоринки, так что утомленные моей бесполезностью следователи отпустили меня с богом.

А вот Смайлзу пришлось задержаться.
Во-первых, оказалось, что на флешке нет ничьих отпечатков пальцев, кроме его. Он объяснил это тем, что именно он достал флешку из моего стола.

- Хорошо, - сказали ему, - но где же тогда отпечатки того, кто ее в стол положил и кто скачал на нее информацию?
- Какккую информммаццию? - наступила его очередь заикаться.
- Обыкновенную, текущую. Те эскизы, которые девушка успела сделать до обнаружения флешки, - ответили ему, - кстати, камеры наблюдения показали нам, что во время вечеринки вы заходили в комнату, где эта флешка была найдена. Что вы там делали?
- Я не помню, мы все тогда сильно выпили...Может быть, я вышел в туалет, и мне что-нибудь показалось, шум, может быть — я пошел проверить...
- Допустим. Но зачем вы скачали все это? - и ему прокрутили на мониторе содержимое флешки: чертежи, наброски, эскизы, черновики текстов — и так далее, весь наш, как это должно было ему показаться, проект.

Смайлз клюнул. Он ведь в нашем деле ни черта не понимал, поэтому сразу поверил, будто это файлы именно нашего секретного проекта. Ему и в голову не могло прийти что-то другое. Да ему, вообще, ничего путного никогда в голову прийти не могло. Ни путного, ни умного. Чтобы в голову пришло что-то умное, мозги нужно иметь, а этим достоянием Смайлз похвастаться не мог.
Словом, как он ни бился, ни отрицал своей причастности к краже информации, отбиться ему не удалось, и адвокат не помог.
Конечно же, фирма его немедленно уволила, и Смайлз провел не самое приятное в жизни время, ожидая, когда родня соберет деньги для уплаты залога.

Я понимала, что развитие событий не добавило ему добрых чувств ко мне, и стала готовиться к длительной обороне, которую я не имела права проиграть: на кону была моя жизнь, а она мне почему-то очень нравилась, и мне не хотелось бы расстаться с ней раньше времени.

Смайлз решил давить на меня, потому что я была самым молодым сотрудником бюро, проработала всего ничего, и меня — думал он — было бы легче всего и запугать, и уволить после выполнения его плана.
Теперь же, когда план провалился, а Эрик узнал, что у меня нет близких, братьям представлялось, что меня будет легко убрать, лишив тем самым следствие единственного свидетеля.

Я была в опасности, и мне следовало как можно быстрее выстроить бастионы и раввелины, воздвигнуть стены, за которыми я смогу спрятаться, вырыть рвы и ямы, в которые должны попасть мои противники и из которых они не смогут выбраться никогда.
Я представила себе количество предстоящей работы, и меня слегка затошнило: одной мне будет нелегко, а помощи просить не у кого.

Эрик, как всегда подошел ко мне не с той стороны, откуда я его ждала. Эта его способность — появляться бесшумно и не известно откуда — весьма меня смущала: парень-спецназовец знает такие приемы поведения, какие мне и не снились, в этом я ему не конкурент. Мне придется убрать его со своей дороги, не допуская физического контакта, на расстоянии, а я еще не придумала, как сделаю это.

Подготовилась я к встрече с ним основательно: по дороге на станцию зашла в маленькую пиццерию и попросила немного нарезанного лука. Официантка удивилась, но я объяснила ей, что у меня свидание с парнем, которого я терпеть не могу, но который нравится моим родителям. Поэтому я решила наесться и нанюхаться лука, чтобы вызвать у него отвращение.
Девушка расхохоталась и вынесла мне в пакетике большую крупно нарезанную луковицу.
В станционном туалете я минут десять нюхала эту луковицу, пока не увидела в зеркале зареванную физиономию с распухшим носом и красными глазами.
Пакет с луком полетел в мусор, я тщательно вымыла руки, лицо протерла лосьоном и даже слегка надушилась — никто бы не мог доказать теперь, что я в ближайшие три недели прикасалась к луку.

Увидев мое распухшее лицо, Эрик встревожился — видимо, он еще не знал о случившемся.
Я, всхлипывая, трясясь и заикаясь, рассказала ему о результатах работы комиссии, которую старший Смайлз сам и придумал себе на голову.
Эрик слушал меня мрачно и ни разу не перебил, чтобы обозвать безмозглой курицей.
Когда я закончила свою скорбную повесть, он молча показал мне свой пистолет и так же молча исчез в толпе, а я поехала домой — думать и изобретать.

В моей комнате уже висели новые шторы, которые я тщательно задернула, и пошла снимать допрос с Кончи и Эвы, не приходил ли кто посторонний. Они обе покорно отчитались передо мной, а я им посоветовала прекратить знакомиться с новыми людьми. Эва пыталась возражать, но я успокоила ее, сказав, что мера эта временная, что нужно проверить, действительно ли монтер приходил в наш дом и что я сниму запрет, как только выясню все об эмблеме на его комбинезоне и машине.

Уйдя к себе, я занялась составлением плана побега от братьев Смайлз. Конечно, проще всего было бы убить их обоих, но моя подготовка в боевых искусствах, явно, отставала, а действовать нужно было наверняка, а это означало, что моему мозгу придется работать сверхурочно и с полной нагрузкой.

Я плюхнулась на кровать и стала прокручивать имеющуюся у меня информацию и классифицировать ее.
Пока получалось, что я в выигрыше: братья не знали о моей осведомленности в их жизни, не подозревали о моих конспиративных способностях, считали трусливой дурой — словом, недооценивали меня, а это крайне выгодно.
Я же знала о них очень многое и понимала, что они, хоть и уступают мне интеллектуально, сильнее физически, а может быть, и хитрее.
Я действую исходя из логики, но хитрость логике неподвластна, это что-то на уровне чувств, хитрый человек действует инстинктивно — тут моя логика могла меня подвести.

Я дала себе обещание переживать трудности по мере их поступления, а пока нужно было выяснить, что означает пирамида, расколотая молнией, следовательно, нужно было ехать в интернет-кафе.
Что я и сделала, когда Эва и Конча разошлись по своим комнатам.

Из кафе я вышла уже через час: найти фирму с эмблемой пирамиды оказалось совсем не трудно, трудно было другое — понять, какое отношение Смайлзы имеют к заводику, производящему небьющееся стекло.
В списках сотрудников этого завода не значился ни один Смайлз, и ни один из работников завода не встречался на фотографиях в альбомах братьев.
Некоторые работники завода тоже имели виртуальные альбомы и даже личные странички в Интернете, а кое-кто наведывался на различные форумы — нигде мне не удалось обнаружить их связей со Смайлзами.
Я была ошарашена, мне нужно было хорошенько обдумать результаты своего поиска — вернее их отсутствие, — и я зашла в бар, где привела в замешательство бармена, заказав у него чай с лимоном.
Сидя в углу бара над чашкой, где остывал чай, я еще раз вспомнила имеющиеся у меня сведения, но никак не могла составить из них стройную картину.

Все было логично и понятно, пока дело не доходило до «монтера», проверявшего проводку в доме.
Мне уже было понятно, что это был никакой не монтер, но кто же это был?! Почему завод, не имеющий никакого отношения к энергоснабжению города оказался замешан в странную проверку?
Я раз за разом спотыкалась об этот вопрос, чувствовала, что ответ находится где-то рядом, на поверхности, но никак не могла его увидеть среди хаоса деталей, громоздившихся в моем мозгу.

Бар пустовал, бармен не был обременен работой и с любопытством посматривал на меня, что мне крайне не нравилось: еще не хватало, чтобы он меня запомнил, поэтому я залпом выпила уже совсем остывший чай и вышла на улицу.
Я медленно брела по пустому ночному городу, еще не представляя себе, что буду делать в ближайшие две минуты, как вдруг меня осенила одна идея, и я, поймав такси, поехала на другой конец города, где было еще одно ночное интернет-кафе и где я надеялась убедиться в верности этой идеи.

Список угнанных автомобилей, находившихся в розыске, весьма меня впечатлил, но, на мою удачу, он был составлен с учетом даты угона, так что я нашла нужный мне день и стала вчитываться в описания машин.
Что ж, в будущем нужно держать себя в руках и не впадать в отчаяние раньше времени: я зря нервничала, моя идея оказалась верна.

Фирма «Стеклянная пирамида» объявила об угоне фургона с эмблемой и логотипом ее завода. Фургон был угнан в 9-30 утра во вторник и найден в среду в 13-00 сержантом … дальнейшая информация меня не интересовала.
Я узнала все, что мне было нужно и могла отправляться спать.

Опасаясь, что Эрику может взбрести в голову ждать меня на станции утром, я решила переночевать в своей квартире, тем более, что до нее мне было ближе добираться, чем до виллы в пригороде.
Я лежала в темноте и тишине и думала о своей жизни. Странно она складывалась, с самого моего детства странно.

Ну, почему мои родители должны были погибнуть?! Кому от этого была хоть малейшая польза? Зачем тому, что люди называют провидением, понадобилось, чтобы я стала сиротой? В чем был сакральный смысл моей депрессии, из которой я не могла выйти целый год, да, думаю, и до сих пор не вышла по-настоящему: ведь трудно считать меня нормальным человеком — это, вот, Эва нормальная девка, и получится из нее нормальная баба, а что ждет меня?
Ну, стану я знаменитым дизайнером, весь мир меня будет знать, денег заработаю кучу — и что?
Что я со всем этим буду делать, если мне никто не нужен?
Вернее, нужен, еще как нужен, но как этого нужного найти, если я никому не верю, если первое мое побуждение при знакомстве с новым человеком — это проверка его через полицейский сервер!

Кстати, нужно будет проверить этого Ала Боровски...я как-то на него не обращала внимания...вроде бы, ничего...завтра проверю.
Это было последнее, что я успела подумать прежде, чем уснула.

Следующий день не стал самым приятным днем в моей жизни.
Проснувшись утром, я поняла, что совсем не о том думала всю ночь. Чего это я разнюнилась! Не о своей горькой судьбе следовало мне печалиться, а напрячь мозги и осознать все, что связано с проклятой флешкой, которую НБ, теперь уже бывший, вынул из моего стола.
Что это была за флешка?

Утром я ее в ящике не видела. Помнится, я еще удивилась: ведь она должна была там лежать с самой вечеринки, но потом начальник группы спросил меня, готовы ли эскизы, мы стали с ним обсуждать сделанное мной, и я полностью переключилась на работу.
О флешке я вспомнила, только увидев ее в руках НБ, и тут же вспомнила, что утром ее в ящике не было, удивилась еще раз...потом полиция...а что за файлы были на нее записаны? Это не наш проект. Что-то похожее, что могло бы сойти за наш проект для непосвященного человека, но не для меня.

А почему я в полиции не сказала, что это не наш проект? Ладно, чего перед собой кривляться! Хотела Смайлзу небольшую подлянку устроить. Маленькая месть. Пусть немного попсихует, ему полезно. В его увольнении моей вины нет, а взять реванш я имела полное право.
Но все равно не понятно, кто и когда подложил в стол эту флешку и кто что-то на нее скачал.

Смайлз был по-настоящему ошарашен, когда увидел, что на ней записано: он прекрасно понимал, что я не должна была успеть сделать это...или не понимал?
В любом случае, сам он ничего скачать не мог: у него не было доступа к компьютеру, а в нашей комнате он появился только вместе с комиссией. Да и компьютеры все запаролены, причем пароль он и сам не знает — его выдает счетчик случайных чисел. Нет, Смайлз тут ни при чем.

Тут меня прошиб холодный пот, и сидящая рядом со мной женщина ( я поехала на работу в автобусе) участливо спросила, как я себя чувствую. Поблагодарив ее, я глотнула воды из бутылки, которую всегда ношу с собой, отерла пот со лба, но легче мне не стало: я поняла, что в деле есть кто-то еще, кроме Смайлзов, и что, может быть, все мои умозаключения об их роли в этой афере не верны, что мой план избавления от братьев, по этой причине, никуда не годится, а из этого следует, что я понятия не имею, как мне быть дальше.

День оказался не лучше отрезвляющего утра. Собираясь пойти на обед, я в окно случайно увидела, что перед зданием бюро ошивается Эрик.
Этого мне только и не хватало!
Хорошо, что я не поехала на виллу, а осталась в городе. Но что мне было делать сейчас?!

Обычно я беру еду из дома и в хорошую погоду съедаю ее в сквере напротив бюро, а в плохую — за своим столом.
Но сегодня у меня ничего с собой не было, я собиралась пойти в ближайшее кафе, съесть там омлет и выпить томатный сок, но нечего было и думать, чтобы выйти из бюро прямо в лапы этого идиота.
Кажется, я начинала понимать, как чувствует себя лиса, загнанная охотниками, и мне эти ощущения совсем не понравились.

Тут меня окликнула Триша, хорошенькая мулатка из архива. Мы с нею не то чтобы дружили — я, кажется, лишена этой способности, — но она ко мне питала явное расположение, и мы иногда вместе грелись на солнышке в сквере, а в дождь она приходила ко мне в отдел, чтобы рассказать, как очередной ее поклонник водил ее в кино или на дискотеку и как ее мать говорила ей угрожающим голосом, что она допрыгается.

Я, конечно, свинья неблагодарная, но я, кажется, впервые за наше знакомство проявила признаки радости при ее появлении.
- О, Триш, - сказала я умирающим голосом, - только ты можешь меня спасти!
- А что такое? - любопытство просто сочилось из нее.
- Видишь того парня?
- Хм. Ничего особенного.
- Вот именно! А воображает о себе...
- Что, отшить не можешь?
- Никак. Считает себя таким неотразимчиком, что тошно становится.
- Знаю я эту породу. Проще отдаться, чем объяснить, что не хочешь.
- Да не хочу я ему отдаваться!
- Ясно, что не хочешь, не хватало еще на такую мелкоту размениваться! - ай, да Триша! Я и не подозревала в ней снобизма. - Так что я должна сделать?
- Ничего особенного. Ты обедать идешь?
- Да.
- Принеси мне сэндвич с яичницей и томатный сок, хорошо?
- Всего-то?
- А ты чего ожидала?
- Ну, не знаю...может быть, сыграть роль, отвлечь его от входа, чтобы ты могла проскочить, или запугать его чем-нибудь.
- Триша, - я заговорила очень серьезным голосом, - не вздумай к нему приближаться — он опасен. Он с пистолетом среди бела дня ходит, представляешь?! Настоящий маньяк.
- Почему же ты его в полицию не сдашь?
- Потому что он хитрый маньяк. Он еще ничего не сделал, чтобы я могла звать полицейского, только болтает и показывает пистолет.
- Так за ношение оружия...
- А если у него есть разрешение? Слова к протоколу не прицепишь — их никто не слыхал, свидетелей нет. Я не смогу ничего доказать.
- Вот гад! И что, ты теперь всю жизнь будешь прятаться?
- Еще чего! Я его отошью, просто сегодня я никак не ожидала, что он сюда припрется. Я даже не знала, что ему известно, где я работаю.
- Так он еще и следит за тобой! - возмутилась Триша, - Это уже внедрение в частную жизнь, подай жалобу в полицию.
- Улик нет, я же тебе объяснила.
- Так его и растак! - выругалась вдруг Триша, - эти мужики уже до того обнаглели, что пора бы их всех к ногтю! Ладно, подруга, не печалься, мы что-нибудь придумаем, а еду я тебе принесу.

Я не знала, правильно ли сделала, рассказав Трише об Эрике, но мне необходим был помощник — ведь после работы я буду вынуждена выйти из здания, а как мне это сделать, если Эрик будет стеречь до вечера?
Выход нашелся сам собой.

Для проверки одной идеи мне понадобились рабочие материалы старого проекта, и я спустилась за ними в архив.
Окна архива выходили в боковую уличку, в одно из них прямо напротив ворот двора, располагавшегося позади бюро, я с удивлением увидела автобусную остановку.
План ухода родился мгновенно, поэтому, когда рабочий день закончился, я вышла во двор и быстрым шагом направилась к воротам.
Они еще не были заперты, я осторожно выглянула из них, убедилась, что Эрика не видно, и стала ждать, когда появится автобус.
Ждать мне пришлось недолго, автобус подошел к остановке, я пулей вылетела из ворот и через десять секунд уже сидела в глубине салона.

Когда автобус заворачивал за угол, я могла насладиться зрелищем Эрика, пристально высматривавшего меня среди выходивших из здания людей. На автобус он даже не оглянулся, видимо, ему и в голову не пришло, что я могу выйти с другой стороны и уехать домой не на поезде, а как-нибудь иначе.
Конечно, не стоило сбрасывать со счетов вероятность, что ворота и автобусная остановка будут им обнаружены, однако нужно было держать данное самой себе обещание решать проблемы по мере их поступления, поэтому до поры до времени отбросила все мысли об этой возможности.

Продолжение следует


ОГЛАВЛЕНИЕ. РОМАНЫ И ПОВЕСТИ. ОХОТА НА ЛОВЦА (ссылки на все части)