Утро, 5 апреля, с недосыпу Вся эта история с массовой травлей Эдуарда Геворкяна в ЖЖ, конечно, пахуча – дальше некуда. Об этом уже хорошо написал Березин и, несколько в другом аспекте, Чадаев. По сути добавить нечего.
Отметим только несколько любопытных особенностей.
Во-первых, это нечувствительно пониженное чувство собственного достоинства у сторонников и участников этой травли. Когда им указываешь на тот безусловный факт, что приличные люди стадом и сворою не бегают, они (часть из них) возражают, что, мол, этот бег оправдывается тем, что уж больно плох противник. Т.е., до идеи, известной каждому нормальному диссиденту (а ранее и каждому нормальному человеку) – что никакие внешние обстоятельства не оправдывают личного непристойного поведения – им, видать, еще возрастать и возрастать. Ну что ж, за дехристианизацию общества в последние века надо платить, хотя бы и таким образом.
Во-вторых… Иногда участники и наблюдатели травли называли ее «флэш-мобом». Конечно, в России это известная игра –какую-нибудь гадость обозвать иностранным словом, вроде не так противно. Но участники травли подзабыли, что основное качество флэш-моба – это его действие в течение короткого времени. Он связан с живой жизнью, так сказать. Он есть – и вот его нет. А тут товарищи пишут тексты, которые, как текстам и полагается, существуют вне времени. Они как бы вморожены в реальность, они повторяются снова и снова, при каждом перечитывании – что производит безусловно гротескный, жутковатый и одновременно комический эффект. Как будто человек испражняется, испражняется, испражняется – и все никак не закончит это дело, в закольцованном времени и в одном и том же пространстве.
Ну, есть еще одна мелочь… Я заметил среди травящих одного молодого человека, сына моего хорошего приятеля, которому я очень многим обязан. Это сын – большой любитель Михаила Щербакова и либертарьянец. Про второе я мало знаю, чего там можно и чего нельзя – но чтобы любитель Щербакова бегал в стае! Это меня поразило до глубины моей души.
Видать, чего-то я в людях не понимаю ,как сказал бы тот же Михаил Константинович.