| |||
![]()
|
![]() ![]() |
![]()
Медиация вместо тюрем? "— Когда откуда-то уходит дух соседства, туда входит полиция. — Нильс Кристи говорит с нами очень ясно и просто, как с детьми. — Люди теперь часто переезжают с места на место и не знают своего окружения. Это заставляет в урегулировании конфликтов опираться на полицейские меры. В маленьком сообществе гораздо больше возможностей встречаться, договариваться, замечать друг друга. Очень важно, чтобы люди знали своих соседей, были связаны со своим окружением. Мне гораздо больше нравится соседский контроль, чем полицейский… Я ловлю себя на том, что при словах «маленькое сообщество» мне почему-то сразу представляется какая-то усредненная «станица Кущевская». Не знаю, что хуже — соседи или полиция. И, оказывается, не я один. — В России очень плохая ситуация с доверием людей друг к другу, — говорит Кристи. — По статистике она находится где-то в самом низу списка. Ваши трудности с самоуправлением, неспособность людей организовать свою жизнь без указаний сверху — это все связано со взаимным недоверием. Если бы у меня была еще одна жизнь, я бы переехал в Россию и убеждал бы людей доверять друг другу... ...От тюрьмы у нас не зарекаются: по данным Центра содействия реформе уголовного правосудия, каждый четвертый взрослый мужчина в России имеет тюремный опыт. — Вы — страна, которая осуждает больше людей в пропорции к общему числу населения, чем любая другая нация в мире, за исключением американцев. В США 743 заключенных на 100 тысяч населения, у вас — 577. В России сидят в тюрьме 820 тысяч человек, в Штатах — больше двух миллионов. А в соседней Канаде совсем другой подход к наказаниям, уровень заключенных там такой же, как в самых культурных странах Европы. Кристи на память приводит статистику разных стран. Для него эти цифры отражают уровень культуры государства. Россия и Норвегия на разных концах этого списка. Зачем же нам нужна целая армия заключенных, которая стоит государству огромных денег и заражает все общество неизлечимым туберкулезом и криминальным сознанием? — Вы выбрали именно такой подход к решению проблем, возникающих при переходе от маленьких сообществ, где все друг друга знают, к большому сообществу, где все чужие друг другу, — объясняет Кристи. — Решать социальные проблемы, сажая людей в тюрьмы, — это старая русская традиция, окрепшая задолго до Советского Союза... ...— Тюрьма — это место для тех, кого общество выпихивает из своих рядов. Кто обычно попадает в тюрьмы? Это же почти всегда бедняки. Сильное имущественное расслоение ведет к очень большому напряжению в обществе. Социальные контрасты, безобразно богатые люди — это очень плохо для контроля над преступностью. Причем плохо всем. Преодоление гигантской дистанции между верхами и низами нужно не только бедным, но и богатым. Здоровье отдельных людей, средняя продолжительность жизни, количество заключенных, моральный климат общества, жестокость людей — все это напрямую связано с тем, насколько велик разрыв между богатыми и бедными... ...— Но бывают же хрестоматийные подонки — те же нацистские преступники? — Если вы превращаете нацистов в чудовищ, это простое и понятное объяснение концентрационных лагерей, но это и шаг к ним: ведь чудовища должны сидеть в концлагерях или их подобии. Но если вы видите каждого из них как одного из нас, тогда перед вами встает совсем другой вопрос: что за система заставляет людей создавать концентрационные лагеря? С концлагерей все и началось. В 1949 году юный Нильс, учившийся на социолога, по просьбе своего профессора беседовал с бывшими охранниками концлагеря — норвежцами, работавшими на фашистов и нередко убивавших сидевших под их присмотром сербов. Его заинтересовало, чем охранники, жестоко обходившиеся с заключенными, отличались от тех, кто не принимал участия в издевательствах и убийствах. Тогда-то он и понял простую вещь, определившую его дальнейший интеллектуальный поиск: убийцы, считавшие пленных опасными недочеловеками, грязным быдлом, никогда не общались с ними. Те же охранники, с которыми сербам удавалось хоть раз поговорить, несмотря на разделявший их языковой барьер, или показать фотографии своей семьи, начинали видеть в них людей и уже не могли их убивать. Кристи любит вспоминать рассказ одного из заключенных, сумевшего немного выучить норвежский с помощью найденного им словаря. В плену он вкалывал на дорожных работах и однажды услышал, как один из охранников попросил у другого спички, а тот ответил, что у него нет. Тогда этот серб произнес по-норвежски: «У меня есть спички». Позже он говорил, что эта фраза спасла ему жизнь: охранники поняли, что перед ними человек — такой же, как они. Когда Нильс стал криминологом, он уже знал, что главная идея, которую он понесет в мир, — та, что жестокость можно предотвратить, если сблизить людей. Даже если эти люди — преступник и жертва..." Полностью тут - http://rusrep.ru/article/2011/05/11/med |
||||||||||||||
![]() |
![]() |