Дядюшка Шо. Похоже на рассказ. (Много букв!)
Стивен и Джил жили добротной, обстоятельной и спокойной жизнью.
Они были довольно молоды, здоровы, симпатичны и улыбчивы. Их дом находился в престижном районе, обе машины сверкали полировкой и хромом, а газон перед крыльцом был подстрижен почти идеально. Стивен, уже несколько лет вел в университетской лаборатории бесконечную череду очень сложных и дорогостоящих опытов, и искренне надеялся, что его делам ничего не грозит. За все эти годы, сумма, потраченная на эксперименты, стала столь велика, что, почти наверняка, никто и никогда уже не решится признать ее потраченной впустую.
А Джил… - немного рисовала, немного музицировала и каждый уикенд занималась благотворительностью, в компании таких же, как она, жен университетских служащих, - окрестных дам из семей «среднего класса». Они посещали городской детский приют и раздавали там сладости, книжки и игрушки, а каждый месяц, дамы собирали значительные суммы на благотворительных распродажах и лотереях. Деньги они аккуратно переводили на счет, выбранного после долгих дебатов, «фонда помощи детям бедняков штата». Иногда из штаб-квартиры фонда им присылали желтые пакеты с отчетами, фотографиями сосредоточенно жующих детей в одинаковых белых рубашечках, и благодарственные письма, написанные детскими почерками с трогательными ошибками…

В то лето, Джил, случайно, в очереди к модному парикмахеру, прочитала журнальную статью, которая заставила ее погрузиться в размышления.
В солидной научной публикации, изобиловавшей цветными графиками и таблицами, говорилось о том, что американские бездетные женщины меньше живут и чаще болеют разными страшными болезнями, чем американки, родившие хотя бы одного ребенка.

Как-то так вышло, что супруги никогда не заводили речь о детях. Стивен был постоянно слегка отстранен, и, даже дома, часами сидел перед компьютером, на мониторе которого крутились непонятные сложные пространственные фигуры из вращающихся мерцающих шариков. Джил побаивалась отвлекать мужа в эти часы возвышенных и недоступных ее пониманию занятий…
А, в остальное время - Стив шутил, смешно подтрунивал над ней и рассказывал ей забавные истории из жизни своей лаборатории. Ей не хотелось разрушать очарование этих минут и затевать сложный разговор с неясными последствиями. А может быть, она, в глубине души, надеялась, что Стив сам заговорит об этом?
Но Стивен аккуратно избегал разговоров о детях.
Джил регулярно принимала круглые маленькие пилюли, и с некоторой грустью отмечала в своем ежедневнике начало очередных «трудных дней». Ей казалось, что вместе с этой тайной кровью из ее жизни что-то безвозвратно уходит в Вечность…

Именно в то самое лето, в самом начале июня, Стив пришел с работы пораньше и торжественно выложил на стол пестрый конверт. Он улыбался, и в его зрачках плясали веселые бесенята.
Джил открыла конверт и вытряхнула на стол две книжечки авиабилетов и целый ворох каких-то разукрашенных орнаментом бумаг - с вписанными от руки их фамилией и их именами. В верхней части каждого листа было стилизованное изображение бегущего буйвола и стояли волшебные слова: INDIA RAJASTHAN… и чуть ниже: ***** HOTEL “MAHARAJA PALACE”…
Когда Джил, наконец, оторвала взгляд от пестрой бумажной горки, и вопросительно посмотрела на Стива, тот торжественно объявил, что где-то в Индии построили наиновейший центр биохимических исследований, что по этому случаю состоится представительный научный конгресс, и что университетские шишки сочли его, Стивена, тем самым человеком, который наиболее достойно представит их достижения перед зарубежными коллегами! И наконец, что он, решив сделать ей приятный сюрприз - к годовщине свадьбы, загодя заказал билеты и дорогущий номер для них обоих в самом лучшем отеле.

Индия представлялась Джил пестрым душистым переплетением живописных развалин, цветов и листьев, на фоне которых туда-сюда медленно прохаживаются величественные слоны и темнолицые женщины в цветных балахонах с горшками на головах. А-а-а-х.

Реальная Индия оказалась наполненной запахами терпких человеческих испарений, духотой и всепроникающей желтой пылью.
Стив целыми днями пропадал на конференции, и Джил, от нечего делать, бродила по главной улице, заходя во все встречные туземные лавочки и магазинчики.
Джил была потрясена полным равнодушием людей к элементарным понятиям гигиены и комфорта. Почти голые дети копошились в грязи, бегали за туристами и - сверкая белыми зубами на черноватых от грязных подтеков лицах - выпрашивали мелочь. Джил выгребала все из карманов и высыпала в подставленные ладошки, а потом долго плакала в стерильной дамской комнате отеля.
Однажды, она раздавала деньги возле витрины магазина ковров, и хозяин – седоусый индус в пышном тюрбане, вышел на улицу и очень серьезно всмотрелся ей в лицо. Когда мелочь у нее кончилась, он выудил из кармана пригоршню местных липких леденцов и раздал их малышне, которой не досталось монеток. Впервые Джил видела, что кто-то из местных проявил к попрошайкам хоть какой-то интерес. Она стояла и смотрела, как дети запихивали в рот конфеты и теребили мужчину за одежду. Закончив, он вдруг громко и гортанно крикнул, взмахнул руками, и малыши, смеясь и подпрыгивая - мгновенно разбежались, как вспугнутые птички. А мужчина, еще раз посмотрел Джил в лицо, и странным, плавным жестом поманил в свою лавку. Джил пожала плечами и пошла.
После залитой солнцем улицы, ей показалось, что внутри очень темно. Но потом, глаза немного привыкли, и она с любопытством огляделась.
В магазине никого не было, всюду лежали и висели пестрые ковры, сильно пахло кофе и пряностями. Индус вынес из задней комнаты две махонькие чашки кофе и, похлопав ладонью по высокой стопке ковров, пригласил Джил присесть. Она примостилась и отхлебнула горячий настой, а индус стоял перед ней и, держа перед собой чашку, продолжал на нее смотреть. Снизу ей почудилось, что он вдруг стал выше ростом и выглядел отчего-то – подозрительно сильно помолодевшим.
Это был самый вкусный кофе, который она когда-либо пробовала!
Допив, она поднялась, поблагодарила хозяина и, ощущая неясную неловкость, от его пристального взгляда, посмотрела в сторону двери.
Так и не попробовав свой кофе, он поставил чашки на прилавок, и извлек блокнот и карандаш. С минуту, он что-то сосредоточенно писал, а потом вырвал листок и с ободряющей улыбкой протянул его Джил. Джил взяла листик и попыталась прочитать, но буквы расплывались, а индус вдруг очень настойчиво, и даже грубовато выпроводил ее из лавки, хлопая в ладоши и требовательно взмахивая руками.
Только в своем номере, Джил смогла, наконец, прочитать записку. Там - несколькими уверенными штрихами был нарисован буйвол, а ниже написан адрес и странное имя: «дядюшка Шо».

Ого! Это было так похоже на начало настоящего мистического приключения, что Джил с трудом дождалась Стивена, и тут же рассказала ему всю-всю историю с мельчайшими подробностями, тут и там вставляя слова «странный», «необычный» и «удивительный». В итоге, Стивену не оставалось ничего, кроме как согласиться сопроводить жену по указанному в записке адресу.
Он хотел было сказать, что наверное это адрес еще одного магазина какого-то родственника «таинственного» торговца, но посмотрев на воодушевленное лицо жены, он передумал. Пусть.

Указанный дом нашелся в старом городе. Таксист долго кружил по улочкам, и довез их до мощеной кирпичами площади с фонтаном, где встал и объявил, что дальше им придется добираться пешком «машина там не пройдет - слишком узкие улицы». Они вылезли и обнаружили, что на домах нет никаких табличек. Таксист высунулся из окна машины и махнув рукой вперед, сказал, что нужный дом «вон там – впереди, через два дома – направо, а там спросите кого угодно. Кто не знает Дядюшку Шо!» И расхохотавшись, он укатил на своем допотопном, фыркающем чудище.
Супруги двинулись в указанном направлении, и, свернув направо, оказались в действительно странном, совершенно безлюдном месте! Стив быстро достал камеру и начал снимать все подряд.
Он снимал узловатые старые деревья, черные провалы дверных проемов – в глубине которых горели красные угольки сигарет, снимал пустые плетеные стулья, расставленные на солнцепеке, снимал живописные трещины на глинобитных стенах цвета старой охры, и даже - совершенно непонятно зачем – сфотографировал раскаленное белое небо…
Снимал, пока не заметил, что Джил одна-одинешенька стоит у единственной на всей улице закрытой двери. Ее фигурка отчего-то напомнила ему большую нелетающую птицу. И, поддавшись смутной инерции, он ее тоже сфотографировал.
В тот самый момент, когда цифровик прожужжал свою песенку, дверь открылась (Стив успел разглядеть только белый широкий рукав) и Джил, не оборачиваясь, решительно и быстро вошла внутрь.
Дверь закрылась, громко лязгнул засов, и Стивен довольно глупо остался стоять посреди улицы с поднятой к лицу камерой.
И как назло, именно в этот момент, из всех дверей и арочных проемов, точно по сигналу - стали выходить люди. Через пару минут, улица была забита жителями, и все они шумели и гомонили, махали руками, и как показалось Стивену – украдкой поглядывали на него.
Однако ж, Джил не выходила, дверь не открывалась, - словно про него позабыли! «Ученый с мировым именем стоит перед облупившейся дверью Дядюшки Шо…» Ха-ха.
Совершенно не понимая, что делать и как реагировать, Стив, почти не глядя, сделал еще пару бессмысленных снимков толпы… Потом – с минуту засовывал камеру в кофр… Потом – попил из пластиковой бутылки теплой выдохшейся минералки… Потом – с независимым видом прогулялся к витрине продуктового магазинчика… Поколебавшись, он решил не заходить (чтобы не потерять из виду двери «дядюшки»), а прошел поближе к размалеванной кумирне, что красовалась в углу площади под навесом с бахромой. Там, на невысоком постаменте, по краю которого курились многочисленные сандаловые палочки, стояла деревянная фигура в рост человека. Стивен стал усиленно делать вид, что внимательно ее разглядывает, но потом и действительно увлекся. Статуя изображала высокого, босого, почти обнаженного мужчину в белом тюрбане и короткой юбочке, с очень длинным двуручным мечом в руках. Меч он держал на весу - прямо перед собой обеими руками – острием вверх. Широкая крестообразная гарда вызывала странные ассоциации. Стив ухмыльнулся. Мужчина тоже улыбался.
Его лицо было украшено длинными черными усами и «третьим глазом». В глаза статуи видимо были вставлены стеклышки, которыми он неотрывно смотрел вверх - на острие своего орудия. Приглядевшись, Стив понял, что меч, самый что ни на есть, настоящий. Стальное узкое лезвие старинной ковки было совершенно черным и страшновато поблескивало даже в тени. Почему-то Стивен четко понимал, что фотографировать тут совсем нельзя и просто внимательно смотрел, стараясь запомнить все в деталях.

Потом он никак не мог вспомнить, сколько он там простоял.
Просто к нему вдруг подошла Джил, и они вернулись в отель. Уже смеркалось. Они заказали ужин в номер и съели его в полном молчании - без света, в полумраке отблесков уличных фонарей.
Глубокой душной ночью они одновременно проснулись и потянулись друг к другу.

Ровно через девять месяцев, когда Стивен впервые увидел сына, малютка был на руках у матери, внимательно смотрел снизу вверх – на ее счастливое, немного усталое лицо, и опять улыбался.