Московский рай.


Шел тут очень поздно, тащил пакеты с картошкой и прочей едой. Идти было довольно далеко, руки мерзли, поэтому, я периодически ставил ношу на местечко почище, и перекуривал.
А параллельно мне, по улице передвигались два молодых человека неизвестной мне национальности. Они забегали вперед, потом, почему-то, оказывались снова сзади, переходили улицу туда-обратно, громко кому-то кричали, размахивали руками. Проскакивали между машинами. Пьяные, подумал я. Какая-то дрянь наполняла их, и гнала, дергала, тянула вперед.
Пара была забавная. Один - низкорослый крепыш, подстриженный очень коротко, с квадратным темным лицом. В черной блестящей куртке ниже колен, класический пастух-степняк. Молчун, и мне показалось, что злой. Но товарища он опекал, спору нет.
А второй - высокий, кривоногий, широкоплечий, в чем-то пестром. Он-то и кричал кому-то гортанно и непонятно. Вроде, как, звал. Подпрыгивал, гнулся, кружился, подрывался бегать... А потом, почуствовав, что его игнорируют - встал посередине улицы и стал просто орать, задрав лицо к московскому небу - ААААААААААА!!!!!! И опять - ААААААААААААААААА!!!!!!!!!!
И хоть-бы что. Город его не замечает, и все тут. Смотрит своими темными рядами глазниц, и не видит в упор. И на улице никого нет, кроме нас троих.
Парень стал ругаться, товарищ его обнял, и они ушли, а, я, стоял и думал, что он еще живой, этот парнишка, но очень скоро это закончится. И он это чувствует, как оно уже близко... Привыкнет к водке, скурится, научится подворовывать, халтурить и врать, будет нещадно бит ментами или белоглазой шпаной, покалечат наверняка... Потом женится на землячке, купит телевизор, мозг устанет от тупой, однообразной работы, и он забудет навсегда, что в черное небо можно просто орать.