| Карнавал вокруг свадьбы |
[Dec. 26th, 2005|01:56 pm] |
Теперь в каждом тюменском театре есть свой Гольдони. В «драме» - «Мирандолина», в «куклах» – «Слуга двух господ», а в «Агажементе» 23 декабря сыграли премьеру «Хитроумной вдовы».
Перед спектаклем следует отключить не только средства мобильной связи (к сожалению, многие зрители этого не делают), но и некоторые стереотипы. В отличие от предыдущей «ангажементовской» постановки Михаила Полякова, «Марьина поля» по пьесе Олега Богаева, где главными действующими лицами были вдовы, «Хитроумная вдова» не подразумевает печального смысла, акцент перенесен на слово «хитроумная». Красавица выбирает, за кого бы ей снова выйти замуж, руководствуясь исключительно умом, а не сердцем. Осуждать ее – нелепо, сочувствовать – нет повода. Можно только смеяться и восхищаться. Тем более что Михаил Поляков, художник Ольга Трофимова, хореограф Эдуард Соболь, актеры, все театральные службы постарались ради нашего хорошего настроения.
Праздник начинается с декораций, подобных венецианскому стеклу, продолжается танцами и дефиле костюмов, в которых узнаешь отзвуки карнавала. В «Агажементе» еще не было столь изящно оформленной постановки. Вместе с Ольгой Трофимовой «Хитроумную вдову» наряжали десятки людей, в том числе студенты из колледжа искусств. Тафта, органза, шелк, бархат, кружева обошлись недешево, но результат оправдал затраты. Благородные ткани, замысловатый крой и многослойность, цветовые сочетания – все это создает эффект драгоценного сувенира. Правда, вещица с изъяном: костюм Итальянца чересчур простоват на фоне остальных, у Англичанина морщат чулки, обувь, особенно у героини в первом действии, смотрится недостаточно изысканно. Досадно.
Михаил Поляков поступил с пьесой Гольдони так же, как сам Гольдони поступал с исходным сырьем. Сократил текст, позволил актерам «отсебятину», пристрочил к архаичной материи современную подкладку. Все это согласуется с жанром комедии масок и стилем игры.
Испанец насыпает табак по краю ладони и нюхает его, словно кокаинист; Француз бросает реплику «пойду шершеляфамить»; Арлекин не может выговорить «генеалогическое древо», сбиваясь на «гинекологическое», и это потом отыгрывает Розаура: притворно ласкает «древо», чьи округлые толстые «ветви» похожи на… Комедия в грубости рождена и не умрет, пока мы над ней смеемся. Но как бы ни резвились актеры, они удерживаются от пошлости, спектакль только слегка непристойный, и чувствуется, что процессом управляет жесткая рука.
По идее, все женихи Розауры привлекательны, однако в первом публичном показе самой подходящей партией для нее стал Арлекин (Денис Юдин), слуга, альянс с которым невозможен ни при каких условиях. Он азартно паясничал, флиртовал, жонглировал словами и шулерски тасовал факты. Как ни крути, один лишь Арлекин достоин Розауры, такой же насмешливой, такой же артистичной, и, кстати, такой же здравомыслящей.
Француз – очаровательный шалун, не более. Алексей Шлямин сыграл ребенка, который упорно тянется за сладким, торопится развернуть обертку. Хлопнули по рукам - обиделся, надул губки. Француз мог бы, кажется, и другие качества проявить, показать повадки соблазнителя. Шлямин переусердствовал в игре на публику, стремясь понравиться прежде всего ей, а не героине.
Англичанин невозмутим, как и положено этой маске. Сюрприз, однако, в том, что невозмутимость его обеспечена хорошим настроением. Англичанин не теряет жизнелюбия, его барометр, вопреки прогнозам, постоянно показывает ясную погоду. Жаль, улыбчивое обаяние Михаила Панюкова потускнело во втором действии, и не потому, что его персонаж переметнулся от Розауры к жеманной незнакомке. В монологе о достоинствах обеих дам Панюков отбарабанил текст, словно Англичанин уже все решил, осталась пустая формальность. Тем самым актер ослабил интригу, жизнелюб покинул сцену до развязки, его улыбка повисла в воздухе.
Испанец Леонида Окунева поначалу напоминает иезуита, снимающего пробу с испытуемой. Когда она достойно парировала, глаза Испанца сверкнули – наметился интересный поединок. Однако потом Окунев смазал впечатление карикатурностью.
Представляется, что при наличии вдохновения, или, говоря иначе, куража, актеры на ролях женихов способны не только потешать публику, но и дразнить ее, и пробуждать сожаление о несбывшихся романах героини с Англичанином, Французем, Испанцем.
Режиссер дал подсказку: Розаура выберет соотечественника. Недаром появления Итальянца сопровождает любовный мотив. Что ж, это очень патриотично. Однако режиссерское решение не освобождает Евгения Киселева от необходимости показать хотя бы искру сжигающей Итальянца страсти. Впрочем, в эпизоде, где герой отказывает незнакомой красотке во взаимности, Киселев вполне убедителен: эдакий сердитый молодой человек, которому наскучили доступные женщины.
В центре постановки, конечно же, Розаура. И если в первом действии приходилось домысливать достоинства красавицы, вожделенной для всех мужчин Венеции, то вторая половина спектакля стала поистине бенефисом примадонны. Лада Исмагилова меняет наряды, превращается то в англичанку, то во француженку, то в испанку, уморительно подражает манерам, какие желали бы обнаружить в избраннице кавалеры. Ждешь, кем она предстанет для Итальянца. Угадать невозможно: Розаура выходит в костюме арлекина! (Значит, союз Розауры со слугой померещился не случайно). Ну а в финале она появляется в таком платье, и глаза ее так блистают, что нет сомнений: это звездный час..
Что же до слуги, то пусть довольствуется браком со служанкой, не унывающей, хорошенькой Марионеттой (Татьяна Пшеничникова). И как бы он ни возражал – «Не хочу жениться!», - все равно кольца не избежать. А почему? А потому, что так написано в пьесе. И с этим свадебным апофеозом не в силах поспорить даже Михаил Поляков. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}