Тривиально утверждение, что Специальная военная операция была начата из-за обстановки на планете в целом, ведь она, обстановка, и сделала СВО неизбежной. Применительно к бУССР цели СВО – не говоря дурного слова, локальные – были многажды озвучены, ещё множе перетолкованы… не смею повторять. Однако желательные региональные и глобальные последствия СВО эксперты только толкуют, а перечислить не берутся. Не помнят, что ли…

Я напомню. Вот он, «Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о гарантиях безопасности». Короткий, прочтите. Выложен на МИДовском сайте 17.12.2021.

Вот его изложение для прессы 17.02.2022, «О передаче письменной реакции на ответ американской стороны по гарантиям безопасности».

«…американская сторона не дала конструктивного ответа на базовые элементы подготовленного российской стороной проекта договора с США о гарантиях безопасности. Речь идет об отказе от дальнейшего расширения НАТО, об отзыве «бухарестской формулы» о том, что «Украина и Грузия станут членами НАТО», и об отказе от создания военных баз на территории государств, ранее входивших в СССР и не являющихся членами Альянса, включая использование их инфраструктуры для ведения любой военной деятельности, а также о возврате военных потенциалов, в том числе ударных, и инфраструктуры НАТО к состоянию на 1997 г., когда был подписан Основополагающий акт Россия-НАТО. Эти положения имеют для Российской Федерации принципиальное значение.

… В отсутствие готовности американской стороны договариваться о твёрдых, юридически обязывающих гарантиях обеспечения нашей безопасности со стороны США и их союзников Россия будет вынуждена реагировать, в том числе путем реализации мер военно-технического характера».

А вот, в промежутке, отношение РФ к отношению НАТО к этому договору, 01.02.2022. «Текст послания Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова по тематике неделимости безопасности, направленного 28 января с.г. главам внешнеполитических ведомств США, Канады и ряда европейских стран». Завершает его следующий период, привожу исключительно ради потрясающего слога:

«Мы хотим получить чёткий ответ на вопрос о том, как наши партнеры понимают свое обязательство не укреплять собственную безопасность за счёт безопасности других государств на основе приверженности принципу неделимости безопасности? Как конкретно Ваше правительство намерено выполнять это обязательство на практике в современных условиях? Если Вы отказываетесь от данного обязательства, просим чётко сообщить об этом.

…Ваш ответ поможет лучше понять степень договороспособности наших партнеров, а также возможность совместного продвижения в деле снижения напряжённости и укрепления общеевропейской безопасности.

Ожидаем оперативной реакции. Она не должна занять много времени – ведь речь идет о прояснении понимания, на основе которого Ваш президент (премьер) подписал соответствующие обязательства.

Также исходим из того, что реакция на данное послание поступит в национальном качестве, поскольку упомянутые обязательства принимались каждым из наших государств индивидуально, а не от имени или в составе какого-либо блока».

Всё же «ультиматум» – такое негламурное слово.

К 17.02.2022 «оперативная реакция в национальном качестве» не смогла предотвратить «реализацию мер военно-технического характера», и пришлось, см. выше, рассказать обывателю, о чём, собственно, речь, перед тем как.

Считайте, я напомнил. Договор суть те требования, которые Федерация выдвинула НАТО, ЕС, США и их европейским союзникам, то есть касающиеся всей планеты на протяжении десятков, наверное, лет.

И оставлять без внимания проект Договора, пытаясь понять мировые дела большие и длинные, – уж на кой ляд надо их понимать – значит зря растрачивать (в/с)оображение.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Так, в качестве примера. Все, кому за это платят из казны в долларах или евро, об этих предложениях знают и их помнят. И та же постановка аксиомы «экзистенциальной угрозы» с постулатом «Россия обязательно нападёт» в общественном мнении европейских стран – вовсе не идиотская истерика, а вполне рациональный подход, постоянно воспроизводимый отказ обсуждать эти предложения, «ничего не говори, и так знаю, что изнасилуешь».

ПостСубСкриптум. Записал, чтобы ссылки удалить из закладок.

Я обещал пояснить, почему уход советского общества был, по моему мнению, неизбежен. Здесь я попробую описать один из механизмов, ответственных за это, и описание собрано из общеизвестных вещей.

Это не попытка посягнуть на отношение читателя к некоторому историческому периоду, обозначив героев злодеями или наоборот. Скорее, рассуждение о том, почему нарвались, почему этого нельзя было избежать, и почему не надо этого повторять под каким угодно флагом, если получится.

Итак.

По здравом размышлении то, как в СССР состоялось развенчание теорий и практик, характерных сугубо для сталинского периода, под предлогом «борьбы с культом личности», не выглядит странным.

Подобно всем процессам такого масштаба, оно/«она» не зависели от хотелок отдельных людей; напротив, хотелки отдельных людей были порождены и оформлены процессом.

Смотрите. У вас есть два героя/злодея, один наследует другому, не перестаёт публично доказывать (Сталин постоянно цитирует Ленина в поддержку своих утверждений), что продолжает дело своего предшественника. И дело-то как таковое есть, никуда не денешься; видно, что за это время произошло столько всего… и его, дело, намерены продолжать.

Кому в этой ситуации трудно жить? – помимо тех, за чей счёт всё происходит, конечно. Кому после смерти второго героя/злодея нужно устроить «борьбу» с ним, со вторым, чтобы облегчить себе жизнь?

«Аналитикам» и «экспертам», то есть внутрипартийному идеологическому сообществу. «Медиасфере», то есть политинформаторам газетным, стенгазетным и трибунным. Людям, чьей работой – долгом! – было отслеживание того, как идут дела в обществе (не только в государстве), чьей задачей было «учиться у масс», как поэтически выражался Ленин.

А это работа неприглядная, трудная, сложная и, что важно, неблагодарная.

Во-первых, массы не особенно озабочены дипломатическим протоколом и очень плохо умеют учить, а во-вторых, именно что за хорошую работу, то есть за указание надобности подкрутки под реальность теории и следующей из неё практики, можно огрести уже от соратников в «верхнем эшелоне власти», которые не горят желанием править технологии в отсутствие жареного петуха.

Теперь самое главное. Трудность и сложность этой работы будут только нарастать.

Число грамотных и всерьёз грамотных людей в советском обществе будет только увеличиваться, и с этим ничего не поделать, их всё равно надо окормлять, как получится. Однако сложность общества растёт ещё и интенсивно, то есть из-за технического прогресса и повышения уровня жизни. Они ведут к распространению ранее не существовавших или непривычных жизненных ситуаций, порождая необходимость их интеграции в существующие представления об общественной жизни… эту задачу всякий революционер и даже реформатор, стоящие своей строки в энциклопедии, понимают как естественную; более того, стремятся к такому положению дел. Вот только ни проще, ни легче задача от этого не становится. Наоборот.

Что делать?

Остаётся экономить на самих делах объяснительных (интерполяция) и предлагательных (экстраполяция). И здесь единственное решение по экономии ресурса – ограничить наблюдение, то есть уменьшить количество точек для интер- и экстраполяции.

Проблема в том, что эту задачу экономии ресурсов на наблюдении за обществом решает суверен советского государства (идеологическое сообщество внутри Партии), а суверена некому остановить. Любое успешное решение здесь будет выведено в крайнюю степень, сколь угодно вредную для общества.

И эта крайняя степень – оставить только две точки.

Через две точки можно провести самые разные кривые. Если природа связи между этими двумя точками как-то исследована и утверждена (сталинские апелляции к Ленину), то это сделать уже сложнее, потому что возникают области «ну вот сюда-то уж точно не должно вывезти».

С тремя точками (Ленин, Сталин и «кто-то нынешний») такое учинить намного труднее и сложнее: не обязательно «невозможно», а очень трудно и сложно. Четыре и до какого-то предела (не знаю) – всё хуже и хуже; нарастание сложности и, следовательно, требуемых усилий. А история не стоит на месте, см. выше, начальство приходит и уходит, приходит и уходит, приходит и...

И вот решение. Исключить из рассмотрения вторую точку, буквально запретить её. Задать презумпцию виновности Сталина во всём понесённом населением ущербе и отлучить Сталина от всех полученных населением выгод.

Далее выносить (не так радикально, ибо масштабы деятелей не те) все промежуточные точки между единственным отцом-основателем и «кем-то нынешним».

Так жизнь идеологического сообщества (а оно, если разобраться в рассуждениях того же Сталина, 1926, и делало возможным суверенитет советского государства) превращается в парадиз: с минимумом усилий можно бесконечно (хм!) отмахиваться от всего общества – именно нынешний-то наш, эва, и есть прямой продолжатель великого дела, «а все другие – враги и такие дураки», как подсказывает Егор Летов.

«Отсюда совсем не является странным», что «борьба с культом личности» была объявлена и проведена на первобытном уровне. Годился любой уровень, который был под рукой, лишь бы провести. В вину Сталину надо было поставить всё, что вообще можно было поставить кому-то в вину, а отказать надо было в любых заслугах. Например, «позволил Гитлеру себя обмануть» (обвинение) и «руководил войной по глобусу» (отказ в заслуге).

Задача же этого безобразия была только в том, чтобы Сталина не читали. Чтобы его нельзя было читать, где «нельзя» имеет не один смысл. Чтобы «аналитики» и «эксперты» выводили текущее положение дел (вторая точка) как воплощение в жизнь ленинских рассуждений (первая точка). Если вспомнить, сколько всего Ленин написал, причём по темам, которых для развитого СССР утеряли актуальность, то понятно, что так можно вывести что угодно. Меченый по спиритическому блюдечку подтвердит.

Замечу, что такой подход вполне удовлетворяет советской же сатире про глупых разложившихся самодержцев. Суверен не хочет (или не может, неважно) заниматься трудными и сложными делами? Как правило, это отрицательный персонаж, переживший себя и напрашивающийся на неприятности. Точно так можно сказать, что суверенитет Союза треснул в 1956, и дальше эта трещина углублялась… ближе к концу восьмидесятых начала ещё и шириться, её стало видно всем желающим и большинству нежелающих. Впрочем, к 1956 Союз уже оправдал своё существование, обеспечив перераспределение и обучение рабочей силы в масштабе всего российского общества.

Другим подлежащим упоминанию аспектом процесса будет цеховая динамика среди тех, кто производил тексты в СМИ (в том числе с трибуны) и, в меньшей степени, среди тех, кто производил тексты в произведениях искусства – читай: среди тех, кто транслировал сталинские тезисы на население.

Здесь то же самое. Работа трудная, неприглядная и тем более опасная, что тут наехать на рядового транслятора может кто угодно.

«Я пролетарию расскажу, что товарищ Сталин, по моему мнению, имел в виду, а он мне в ответ: нет, падла в галстуке, врёшь ты всё. Не мог товарищ Сталин этакого ляпнуть; он, пролетарий, так полагает и всем скажет. И мне этого пролетария надо переубеждать, трудиться, напрягаться. А если я и в самом деле ошибаюсь? – на моё место претенденты найдутся, и они на ошибку укажут. А если даже ошибки нет, а начальству проще скандала избежать, дав мне по шапке? С последствиями.

Значит, надо как? Процитировать товарища Сталина, – и то не обязательно – а потом орать, какой он богоподобный, как же у него всё правильно, как невозможно с ним – то есть со мной на самом деле – спорить. Как надо заткнуться и благоговеть».

И так миллион раз. В профессиональных сообществах работающие решения распространяются быстро, а уж в тех, что заняты публичной деятельностью, и вовсе моментально, они на виду. Безо всякого заказа получите «культ», сугубо цеховой по происхождению феномен, результат экономии сил на работе с населением.

Дальше ещё проще. С принятием решения об отлучении Сталина от советской истории такому профессионалу даже объяснять ничего не надо. Он сам на инфра- и ультразвуке станет излучать, как его принуждали к лживым восхвалениям и пустому благоговению. Чтобы было убедительнее, станет изображать тех, кто заставлял, совершенными уже монстрами Франкенштейна. И, конечно, рассказывать о том, что сделали с теми, кто не согла… то есть нет. Просто так сделали, не глядя на согласие или несогласие. От чудовищной злобы. Наугад, чтобы остальных – и, главное, его лично – запугать. И, повторю, это всё он будет рассказывать сам, без методички. Катарсис у героя. Покаяние. И так миллион раз, причём у одного и того же героя.

Напомню, что с теми верховными деятелями, кто помельче, всё не так радикально по исполнению, но совершенно так же по ходу. Хорошее не из-за них, плохое из-за них, а раньше сказать не смели.

Чем за такое «двухточечное решение» платило советское общество буднично и постоянно?

В-главных, это «ограничение сверху» на понимание населением – уже грамотным, способным к серьёзным анализу и обсуждению – состояния общества и его эволюции. Не потому, что правильное понимание обязательно сталось бы нелояльным (такое тождество – самореклама диссиды), а потому, что оно обязательно оказалось бы сложным, и сообществу идеологических работников, средоточию советского суверенитета, пришлось бы напрягаться. Даже для того, чтобы понять похвалу. А зачем им такой труд? Они и так всё и вся.

Это уже приглашение к неприятностям через отказ от использования доступных возможностей по наблюдению и обработке информации. Андроповское «мы не знаем общества, в котором живём» для меня выглядит капитуляцией.

Далее. Автоматическое визирование любых решений действующего руководства по управлению экономикой без оценки их правильности. Идеологи позволяют управленцам всё: вот был Ленин, вот сразу стали вы, и всё правильно по определению. Это карт-бланш на внедрение непроработанных, непроверенных и затратных решений. Я отказываюсь считать советских администраторов идиотами (не отрицаю Вашего права на это), но одно дело – не затевать неверное предприятие, а другое – прекращать его, когда потери стали уже очевидны. Россия, напомню – бедная страна.

И, на первый взгляд менее важное. Культура любого общества непрерывна во времени. Книги, картины, фильмы – их делают постоянно. В том числе и в то время, которое потом попадёт под вычёркивание, то есть простая оценка которого будет неважна, а сложная - невозможна. И те, кто пишут книги, рисуют картины и снимают фильмы, это понимают. Я не знаю, сколько потеряла советская культура на таком расхолаживании, но она потеряла, и я подозреваю, что она потеряла великие вещи. Никакая цензура не нанесла бы столько вреда, ибо цензура не работает по площадям.

Так, кстати, можно понять известный пыл работников культуры и искусства, когда «стало можно». Не простить, но хотя бы понять. Люди небезосновательно считали, что их лишают/лишили возможности сколь угодно лояльно проявить свою гениальность. Вряд ли это сознание было источником или причиной известной фронды советских культуртрегеров, но вот на её усиление, думаю, оно поработало знатно.

Наконец, «простые советские люди», которых, не покладая рук, перьев, микрофонов, кино- и телекамер десятилетиями приучали к тому, что начальство не может сделать ничего хорошего. За исключением Ильича, но наидобрейший царь был давно, и бояре ушли в беспредел. Таким образом лояльность, а тем более активную лояльность обывателя «двухточечное решение» выедало неуклонно и безвозвратно. Рак.

Теперь совсем печальное.

Я считаю такое развитие событий неизбежным. Его причиной было то, что коммунистическая доктрина в её ленинско-сталинском изводе – как, подозреваю, и подавляющее большинство политических и экономических доктрин прошлых и будущих – опиралась на то, что правила («законы») человеческих отношений порождают общественную жизнь, и этого достаточно для её описания, исчисления, объяснения и предсказания.

Поэтому, сколь угодно правильной ни окажись такая доктрина, она сможет описать только суть общественной жизни и окажется бессильной в описании её формы. Она не даст понимания того, каким образом общество как целое будет реагировать на постоянно присутствующие внешние ограничения на его развитие. Она предложит государственный строй, но ничего не скажет о границах этого государства (и у большевиков это было в полный рост).

Для того, чтобы хоть как-то понять форму, которую принимает общество и его производные (государство, рынок, культура), такая доктрина вынуждает своих носителей исследовать каждую ситуацию, на понимание которой претендует доктрина (исследовать общество изнутри, «по пикселам»). И с увеличением количества и/или разнообразия упомянутых ситуаций задача понимания общества и, следовательно, организации обратной связи в нём становится нерешаемой по ресурсам. При этом инерция процессов в обществе мешает отказаться от этого подхода вплоть до наступления масштабных последствий нехватки; в Союзе эти последствия выглядели как обесценивание и обессмысливание позиции «руководящей и направляющей силы» с последующей сдачей её Партией и потерей ею позиции суверена.

Инерция, если что, это не только когда парторг славит генсека – это и тогда, когда бывший парторг славит президента. Тут положение дел поменял разве что Интернет в начале века, когда обыватель стал обманываться самостоятельно.

Так что.

В России начала XX века могла получить/взять власть только политическая сила, вооружённая учением, которое претендовало на исчерпывающее понимание общественной жизни и так предлагало новую версию государственного суверенитета без оправдания его наличием бога на небе (монархия) или людей на земле (республика), «...когда один класс знает, что он один берёт себе в руки политическую власть и не обманывает ни себя, ни других разговорами насчёт «общенародной, общевыборной, всем народом освящённой» власти» (Ленин, 1921).

Теорий, рассматривающих общественную жизнь через совокупность постоянных или медленно меняющихся ограничений на отношения между людьми, а не как итог множества состоявшихся актов или ожидаемых этих отношений, тогда… вроде бы не было. На вопросы смотрели через призму «движущих сил» благодаря вековым стараниям философов самых образованных и, позднее, самых активных обществ планеты.

Поэтому в советском обществе постоянно и необходимо присутствовал запрос на изучение его «изнутри», требовавший всё больших ресурсов материальных и человеческих – и речь идёт не только о числе работников, но и об их качестве, то есть о наличии желания начать и продолжать выполнять работу трудную, сложную, опасную и, по большому счёту, неблагодарную.

Когда встала задача экономии этих ресурсов, то она (опять же неизбежно) была решена в ущерб качеству исполняемой работы. Крупнейшим и наиболее известным проявлением этой экономии стала «борьба с культом личности».

Постоянно наносимый такой экономией ущерб стал одной из причин – думаю, одной из главных причин – деградации российского общества в его советской ипостаси.

Вот так.

На будущее. Альтернативный подход – да, тратить силы на рассмотрение правил и факторов, ограничивающих общественную жизнь, а не создающих её. Детерминирующих общественную жизнь, если хотите. Так дешевле, и так можно протянуть дольше. А там посмотрим.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. В жанре «меч и магия» триумф левой мысли в Империи могла ослабить, а то и вовсе предотвратить крайне правая доктрина, основанная на творческом осмыслении концепции «катехона», но… и само обоснование идеалистическое, и ответственности перед страной у попов ноль, и местное философское обеспечение уступало и количественно, и качественно. Так что вряд ли тут получится книжка, скорее комикс.

ПостСубСкриптум. Подчеркну, что всё сказанное не означает, будто я признаю правоту, лживость, благо или зло ленинских, сталинских, хрущёвских или горбачёвских слов и дел. Я говорю про отношения между ними. Неважно, хороша или плоха была система. Важно то, что она была сломана и не могла не сломаться.

Сейчас я попробую объяснить, зачем вообще нужен вульгарный исторический детерминизм. По крайней мере мне.


Сперва я напомню, что он такое.

Это отношение человека к истории, основанное на материалистском, атеистическом убеждении в том, что где плохо с деньгами, погодой, логистикой и прочим, там наивозможно большая доля исторических субъектов суть субъекты групповые, коллективные, «не имеющие структуры Я», как говорят философы.

Первым, наиболее сложным и составным из этих субъектов столетиями пребывает само общество, существующее среди людей, поколениями и десятками поколений живущих там, где недостаточно с деньгами, погодой, логистикой и много чем ещё.

Оно решает задачу своего выживания и развития, востребуя людей и их сообщества как инструменты безразлично того, что по этому поводу думают и говорят сами люди. Аналогия с антропным принципом, «ошибка выжившего», если хотите… но чем дольше существует это общество в своей нехватке, тем адекватнее по сути и точнее по форме его решения по продолжению своего существования в своём окружении, тем эффективнее его усилия по изменению этого окружения (безошибочность выживающего), и тем меньше возможностей у людей уклониться от понимания (не обязательно правильного) и исполнения (возможно более правильного) этих решений.

Дальше я соберу несколько цитат, указывающих на то, что Российская империя была обречена. Мог бы взять иной, столь же шаркающий по душе, тысячи раз перекрученный пример, но возьму этот. Речь ведь не идёт о том, чтобы создать дискуссию. Напротив, речь идёт о том, что вульгарный исторический детерминизм нужен для того, чтобы дискуссий не было из-за отсутствия поводов к ним.

«…нельзя отрицать крупной роли иностранного капитала в поднятии хозяйства страны. Сокращение ввоза иностранных товаров, благотворное влияние на промышленное развитие страны, распространение технических знаний, создание новых промышленных центров и рост заработной платы, вследствие увеличивающегося спроса на рабочую силу, возмещали отрицательные стороны отлива прибыли за границу. В то же время крупная прибыль, извлекаемая иностранным капиталом в России, заставила пробудиться и русский капитал от глубокого сна и бездействия».

Сразу не скажешь, но это красный пишет, 1925. Там же приведена оценка дореволюционных дел:

«весьма крупное влияние иностранного капитала в балансе народного хозяйства России… определяется приблизительно в 55% всего акционерного капитала, вложенного в торгово-промышленные предприятия».

Иностранный капитал поднял в России такие вещи, как железные дороги (государственные займы), металлургию, машиностроение, нефтяную промышленность, и я солидарен с нельзяотрицательной цитатой выше. Дальше хуже.

В верхних 15 российских банках доля иностранного капитала в среднем чуть больше 40% (максимум 72%, минимум 20%), числа взяты у другого красного, 1926, по наводке журнала «Форбс». Проценты, а не сами суммы приведены для оценки способности иностранцев или их клиентов взять под контроль правление банка (это ещё без учёта навыков работы с собственно собранием) и ворочать вообще всем, включая мелких партнёров.

А так в промышленности немногим меньше полутора миллиардов чужих рублей (по публичной отчётности), из них в горной промышленности 775+ миллионов, в металлургии и машиностроению 354+. В кредитных учреждениях по сравнению с промышленностью всего 225+ миллионов (всё по той же публичной). У французов на круг из этого 650 миллионов: помянем великолепие Восточно-прусской операции, да и вообще дела антантовы... кто их, ванек, считать-то будет.

Тов. Ленин тоже ссылается:

«Что касается России, то мы ограничимся одним примером: несколько лет тому назад все газеты обошло известие о том, что директор кредитной канцелярии Давыдов покидает государственную службу и берёт место в одном крупном банке за жалованье, которое по договору должно было в несколько лет составить сумму свыше 1 миллиона рублей. Кредитная канцелярия есть учреждение, задачей которого является «объединение деятельности всех кредитных учреждений государства» и которое оказывает субсидии столичным банкам на сумму до 800-1000 миллионов рублей».

Тут Ленин вроде пересказывает «Grossbanken und Weltmarkt«, чего я, разумеется, не читал. Однако это смертный приговор для любого государства, в котором такое возможно.

Вот ещё немного бессвязной большевицкой агитации, дабы и далее порочить утерянный рай.

«Общая добыча каменного угля в 1912 г. на рудникахъ 36 акцiонерныхъ обществъ Донецкаго бассейна составляла 806,78 милл. пуд. Изъ нихъ, по нашимъ подсчетамъ, на долю 25 акцiонерныхъ обществъ почти исключительно съ иностранными капиталами падаетъ 769,46 милл. пуд., или 95,4% общей добычи каменнаго угля в акционерных обществахъ. В этихъ рукахъ иностранныхъ обществъ въ 1912 г. было сконцентрировано свыше 70% общей добычи каменнаго угля в Донецкомъ бассейнѣ. Правленiя почти большинства (19 обществъ) указанныхъ 25 акционерныхъ обществъ находились и находятся до настоящаго времени в Бельгiи и Францiи. Судьба южнорусской каменноугольной промышленности решается не въ Россiи, а заграницей, где находятся главнѣйшiе хозяева этой важнѣйшей отрасли русскаго народнаго хозяйства. Иностранцы участвують въ акционерныхъ обществахь, владѣющихъ каменноугольными копями и доменными заводами, на которыхъ производится 93,4% общаго производства кокса на югѣ Россiи. Наконецъ, производство брикетовъ почти исключительно субсидировалось иностранными капиталами. Въ 1914 г. это производство составляло 14,93 милл. пуд., или 78% общаго производства брикетовъ на югѣ Pocciи.

Со стороны каменноугольныхъ предприятiй иностранными капиталами мало было сдѣлано для того, чтобы увеличить добычу твердаго минеральнаго топлива. Возможная производительность рудниковъ не была въ достаточной степени использована, когда Россия переживала угольный голодъ.

Какiя причины заставили иностранныя предпрiятiя воздержаться отъ своевременнаго использованiя производительныхъ способностей рудниковъ? На этотъ вопросъ даетъ намъ откровенный отвѣт докладъ правленiя бельгийскаго акционернаго общества «К° Прохоровскихъ каменноугольныхъ копей» къ состоявшемуся въ октябрѣ 1913 г. общему собранию акционеров. В докладѣ правленiе сообщило, что добыча угля общества могла бы быть усилена, если бы общество не было связано контрактами съ синдикатомъ «Продуголь». Узкая политика синдиката «Продуголь», главное управление котораго находилось также постоянно заграницей, не дало возможности развить одну изъ главнѣйших отраслей добывающей промышленности въ Pocciи».

Редактировал от распознанки. Не знаю, красный автор или нет, издание вроде 1917.

Вера православная, власть самодержавная, пацаны реальные!.. а если без шуток, то понятнее стало, почему так увлеклись плановой экономикой и общественной/государственной собственностью на средства производства? Почему читатели таких новостей не торопились положить свою жизнь на алтарь Его Великолепия Рынка?

Ах да, немыслимый рост всего на свете, влёгкую способный преодолеть любое иностранное влияние… Полагаю, что дальнейшая цифирь работала аргументом просоветской стороны в десятках, если не в сотнях тысяч дискуссий в Сети, но на всякий случай приведу её.

Вот, доходная часть обыкновенного бюджета Империи. В 1913 она вдвое больше, чем в 1900, и этим не перестают гордиться. Пропорция в прямых налогах такая же (273 миллиона против 132), а сами они по 8% бюджета что в 1900, что в 1913.

«Доходы от казённых имуществ и капиталов» выросли больше, чем вдвое: это с заводов и инфраструктуры – главные тут железные дороги. Отлично безо всякой иронии. Это развитие. Увы, в процентном отношении от доходов соответствующих бюджетов пропорция почти не изменилась. Было 28% от всех доходов 1900, а стало 31% от доходов 1913.

И моё чувство юмора не так глубоко, чтобы смеяться над ростом дохода с пошлин более, чем в два с половиной раза: это тоже развитие. Гербовые, судебные пошлины, купчие, наследство. Тоже отлично, несомненный признак деловой жизни. Правда, в самих бюджетах это с 5% до 7%, но тем не менее.

А вот и философская каменюка: рост почти в шесть раз, а в процентах по бюджету с 10% до 30%. «Правительственные регалии». Из них почта, телефон, телеграф: рост более, чем вдвое, опять же похвально. Теперь главное, винная монополия: рост в семь с половиной раз, чуть больше, с 118 миллионов до 899. Я не к тому, что «народ спаивали», я к тому, что здесь, похоже, достигнут потолок, дальше расти такими темпами некуда.

Чрезвычайный бюджет я опущу, там война и революция 1905, а в доходной части высока доля внешних займов. Важно то, ради чего я всё это записывал.

В тех самых десятках, если не сотнях тысяч дискуссий разумным ответом на приведённые и подобные приведённым данные – что цитаты, что числа – чаще всего были указания, в том числе вполне аргументированные, на то, что вскорости взявшие власть революционеры были… то есть оказались ещё хуже. Начистоту-то говоря, какими они будут, никто не представлял себе, и в первую очередь они сами.

Так вот, с точки зрения вульгарного исторического детерминизма вопрос «что лучше, что хуже» не имеет смысла. Имеет смысл вопрос «почему в российском обществе для продолжения его существования вот это должно было прийти на смену вон тому». Должно было. Случайностей в делах, миллионных по людям, не бывает.

И «почему» надо знать затем, чтобы не попасть в такую же ситуацию, а пройти мимо всех её подобий, когда они – через десятки лет и с действующими лицами совсем других имён, эмблем и пропорций – обязательно покажутся из-за горизонта. Вот пусть покажутся где-то в стороне и пройдут этой стороной, благодаря почти безрезультатным делам, решениям, вкусам и привычкам, предпринятым, принятым и предложенным за те самые десятки лет вперёд.

Уже это нужно, чтобы ещё десятки лет спустя не было споров на тему «кто хуже».

А это требуется затем, чтобы развитию моей страны прекратило мешать прошлое (нынче, может, оно ещё будущее), сколь бы тяжёлым оно ни сталось. Всего-то.

«Чётвёртая этическая» из «Поведения» Константина А. Крылова, «предвидение и сопротивление», как и было сказано. Так это и должно работать по жизни: вдолгую, вскучную и внезаметную, без вселенских столкновений на тему, кто был хуже сто лет тому назад, и кто на кого из этих столетних похож. А хроника пронзительных трагедий и ужасных катастроф, которую так щекотно читать пару вечеров через те же сто лет, перечень великолепных поз и запись отчаянных речей – пусть всё это не покидает жанра фэнтези. И пусть над этим спорят профессиональные критики в оплачиваемое время, а не обыватели.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Вопрос в зал. Ульянов в 1893 (23 года сопляку) насмехается над каким-то народником, называя «вечно новой» идею того, что к сельской общине распоряжением начальства может быть привито крупное производство. Я так понимаю, что это от ткачёвских? Где я смогу найти изложение «вечно новой» от её тогдашних апологетов? Мне это интересно, за тридцать-то с лишним лет до коллективизации, копирайт на которую присвоили себе красные.

ПостСубСкриптум. «Размер участия иностранного капитала в совокупном уставном капитале кредитных организаций, имеющих лицензию на осуществление банковских операций, по данным на 1 января 2025 года составил 5,86% (по данным на 1 января 2024 года – 6,95%)», а вот раньше «доля нерезидентов в капитале российских банков за IV квартал 2012 года выросла до 27,04% против 26,61% на 1 октября». Деградируем. Может, не побояться, да и довести до 40%, как во времена благословенные, а? Чтобы всё так же росло и ширилось, как при царе?

И совсем уж Пост. На всякий случай, для успокоения читательской души. Как минимум двое из цитированных авторов – евреи. Третий, наверное, тоже, а Ленин так и вообще почётный еврей. Явный заговор. Лукавят нехристи по определению, так что не трудитесь опровергать.

Думаю, что читатель ещё помнит, уже знает или вообще и так знает, что молодые люди всё вообще и так знают, а поучения от старших поколений нужны только самим поучающим, ради их собственных выгод.

Иногда это правда, и попытки коммуникации старших с младшими на тему «демографии» – один из таких случаев.

Старшее поколение устроило, неважно как, демографический провал, и теперь вещает младшему, будто то должно подражать… нет, даже не этому провальному старшему поколению, а ещё более старшим, которые завзято плодились, жертвуя всяким, которым теперь надо жертвовать и младшим. Ради чего-нибудь высокого, конечно. А сами поучающие так и останутся единственными «пожившими для себя». Повезло, угодили в зазор.

Нет, так-то понятно, что в масштабах страны и в аспекте медиа этот подход есть продукт дел цеховых: люди на работе говорят такое, за что платят, и так, чтобы не спрашивали. Однако положительный эффект этих усилий, как и остальных усилий по архаизации общества, говоря вежливо, сомнителен. У той молодёжи, у которой хватит внимания на уговоры старших, хватит и ума, чтобы увидеть разводку, заключённую в них.

Да, решать надо с молодыми. Нет, им нельзя предлагать возвращения того, что уже было и сгинуло. Такие предложения безопасны, но и бесполезны.

Позвольте, но разве можно придумать что-то другое? Можно.

В прошлом рассуждении я пришёл к выводу, что одним из условий исправления демографической ситуации станет уменьшение затрат отдельно взятой семьи на отправление ею неспецифических функций, то есть на обслуживание семьёй общественной деятельности. Это не сам стимул к повышению рождаемости (другая тема), это условие достаточного КПД у такого стимула.

Далее будет оглашён список этих неспецифических функций, набранный из энциклопедий по слову «семья» (он там повторяется как перечень в том или ином виде)… я даже 32 страницы у Брокгауза и Ефрона прочёл полностью и другим рекомендую… да, набранный список, и неуверенно предложено общее для них решение. Дилетант с поисковиком ужасен, кто бы спорил.

Вот они, функции.

1. Ведение производства, «рабочее хозяйство».
2. Потребление на уровне отдельного человека.
3. Ведение хозяйства, «домашнее хозяйство».
4. Организация свободного времени.
5. Получение, поддержание и передача прав собственности.
6. Получение, поддержание и передача социального статуса.
7. Интеграция субъекта в общество на бытовом уровне (не воспитание ребёнка, а принятие чужака).
8. Защита от переживаний.

Можно сразу сказать, что кризис семьи в крайние десятки лет наблюдатели описывают как критически важное перераспределение затрат между 1 и 2 пунктами списка. «Семейные предприятия» перестали быть нормой, а отдельный потребитель стал не то, что нормой, а единственной вообразимой нормой.

Соответственно, противодействие семьи внешним усилиям по отождествлению её со случайной группой разных потребителей требует напряжения семейных связей, непредставимого во времена былинные. Сейчас напряжение этого вида трудно различить именно потому, что оно присутствует едва ли не в каждом разговоре.

«Рабочего хозяйства», которое было у решающего большинства семей прошлого, сейчас обычно нет, и нечем ослабить и уравновесить требуемую обществом организацию потребления в современной семье. Так функция потребления становится «слабым звеном» семьи. Это явление, пускай не столь распространённое и сильное, можно наблюдать и до дел капиталистических (городская аристократия), и вне дел капиталистических (советская семья). Думаю, оно пребудет и позже.

Вернуть нормальной семье «рабочее хозяйство» в настоящее и, полагаю, сколько-нибудь близкое будущее время невозможно. Следовательно, обезвреживать потребление как неспецифическую функцию семьи надо через ведение другого хозяйства, а такое в списке одно: «домашнее хозяйство».

Стараниями архаизаторов на ум опять приходит нечто умильное и бесполезное, вроде «баба у печи, мужик в поле, дед на печи, бабка на скамье, икона в углу, всякие травы по стенам развешаны, сам барин хвалить изволили и старшую дочку в дворовые девки забрали, ух как всё у нас традиционно».

Уже послепотопное отношение к вопросу – рыночное оно, или индустриальное, или гибридное – основано на двух взаимодополняющих условиях.

Во-первых, семью провозглашают и принуждают быть открытой для общества, то есть настаивают на беспрепятственном использовании обществом ресурсов внутрисемейных отношений (то же потребление). Во-вторых, на основании линейной экстраполяции приходят к выводу, что семья как общественное явление пережила себя и неизбежно будет раздёргана то ли за станки, то ли за конторки.

Оба этих положения основаны на прямом отрицании необходимости и важности «домашнего хозяйства» как единого феномена. Ведение таким образом обесцененного домашнего хозяйства чем дальше, тем больше теряет свою полезность и даже понятность.

Итак, я считаю, что условием управления демографической ситуацией станет… не возрождение, конечно, а развитие ведения домашнего хозяйства на основе его переоснащения.

Повторю сказанное в начале: речь идёт не о приказном и тем более тотальном внедрении этих новых практик, – безумием было бы стараться преодолеть инерцию целого общества, жизненный опыт миллиардов человеко-лет – а о предложении/постановке их подрастающему поколению, заинтересованному в таком развитии хотя бы из-за извечного стремления подтвердить свою оригинальность.

Далее самые грубые штрихи того, что я имею в виду.

Нужен «дом». Примерно то же решение по отношению современной семьи к современной общественной жизни, каким была деревенская изба по отношению живущей в ней семьи к нашему резко континентальному климату.

Сложное изделие, требующее множества разных видов обеспечения – теоретическое, аппаратное, программное, методическое, правовое и проч. – и работающее как универсальная оболочка, способная к избирательному, продолжительному и управляемому воспрещению и отторжению предлагаемой извне общественной жизни. Неважно, в чём та выражена: «реклама», «дружба», «народ», «политика», «культура», «мода» и проч..

Кавычки в слове «дом» употреблены для того, чтобы читатель не отождествил его с кубатурой как таковой.

«Дом» – это не стены и крыша, а те вещи, алгоритмы и протоколы, которые можно одним приказом развернуть в новой кубатуре так, что та сразу перестанет быть «новым местом».

На полях отмечу, что забавным побочным эффектом здесь может стать обыденность «мобилизации экономики». Такая «мобилизация» прямо по термину всегда основана на массированном движении рабочей силы, а «дом» это движение удешевляет во всех смыслах, особенно если оригинального багажа у семьи не слишком много.

«Домашнее хозяйство» (если хотите, операционная система «дома») здесь не может не интегрировать пункты вышеприведённого списка с 3 по 8, противопоставляя их – опять же управляемо и избирательно – всему разнообразию внешнего влияния.

Такое «домашнее хозяйство» замедляет собственное время семьи, – её не «отрывают от дел» неожиданно – делает возможным долговременное планирование, связанное между собой в разных областях жизни. Делает возможным то свободное время, которое нужно для отправления уже специфических функций семьи (рождение, содержание, воспитание).

Повторю: речь идёт в первую очередь о «железе», алгоритмах, протоколах и руководствах по всему этому, а не о правильно подобранных словах в телевизионных проповедях.

Я бы и рад тут ломиться в открытую дверь, однако ломлюсь в дверь пусть незапертую, но напрочь перекошенную.

Да, сейчас люди – обвешиваясь вычислительными мощностями, покупая себе «умную» бытовую технику, управляя своим дрейфом в Сети на предмет удалённого и заказного обслуживания разных видов (культуры в том числе) – собирают себе такую оболочку-«дом» стихийно: из того, что дадут, и без понимания, зачем дали. А дают субъекты, которым в принципе невыгоден положительный результат этих усилий, в перспективе он лишает их продаж. Результат предсказуем.

Скачок в развитии домашнего хозяйства, становление «дома» в обрисованном выше смысле – это неизбежный процесс. Правильное решение здесь, как обычно, содействовать, ускорить и поправить. И, как обычно, начинать должны администраторы.

Нужны стандарты. Собственные или заимствованные, но единые, на параметры и свойства предметов домашнего обихода и домашней отделки из длинного списка. Поощрение производителей, подстраивающихся под эти стандарты.

Нужны опережающие решения, то есть правильные выдумки, занесённые в черновики ТЗ и ждущие, пока предложат нужное железо.

Нужна та самая ОС. Я знаю, что за такие слова в оффлайн-выступлении меня бы линчевали, но она нужна.

Нужно уточнение тех прав, в накоплении, сохранении и применении которых будет помогать «дом»: собственность и социальный статус здесь частные случаи.

Нужны решения масштабов страны: службы, которые делают возможным желательное взаимодействие «домов» и предотвращают нежелательное (например, очереди); которые с минимальным человеческим участием решают вопросы взаимодействия «дома» и схожих систем «на работе».

В процессе становления «домашнего хозяйства» как явления масштабов страны нужно его разъяснение и предложение (ликбез), особенно в школах, потому что основная цель здесь в принятии нового уровня «домашнего хозяйства» молодым населением страны, а отнюдь не всеми поголовно.

В нескором, через десятки лет пределе понадобится подгонка под новые реалии привычных решений других уровней абстрагирования: от повседневных обычаев до градостроительных проектов.

После того, как читатель отойдёт от радостного хохота, я попрошу его представить себе, как он объяснял бы собеседнику году примерно в 1965, зачем человеку нужен смартфон, и как с ним обращаться. А пока читатель ещё не отошёл, я напомню свои ранние выводы по излагаемой теме.

Раз: «участники общественных отношений решают задачу воспроизводства участников общественных отношений, а не задачу воспроизводства людей, среди которых существует общество».

Модернизация «домашнего хозяйства» предлагаемым способом смягчит следующее отсюда внешнее давление на семью. Значительную часть затратных по времени и силам отношений станет отправлять «дом», а не члены семьи. «Дом» настроить и воспроизвести гораздо легче, чем родить и воспитать человека. Он и нужен в настоящее и будущее время для такой защиты семьи от общественной стихии.

Два: «любые усилия, направленные на воспроизводство [именно что] людей, среди которых существует общество, ослабят [само] это общество».

И это так. Связи, которые будет создавать и поддерживать «дом», безусловно слабее «человеческих» связей, и такое нужно будет как-то компенсировать. Хотя, конечно, они упорядочены, и это в общем облегчит задачу, но она никуда не денется.

Собственно, всё. Уменьшение затрат энергии на выполнение семьёй неспецифических для неё функций через упорядоченное и стандартное использование ЭВМ, робототехники, средств связи на собственном экземпляре цифровой платформы. Создание условий для повышения рождаемости через повышение уровня цивилизованности общества, а не через его деградацию.

Напомню, что не надо путать условия со стимулами. Это уже другая тема.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. В хрестоматийном «Будет ласковый дождь» Рэя Брэдбери описана система без обратной связи и экономии энергии. Халтура. Нам такого не надо.

Работа обещает приотпустить (она мастерица обещать), и я вспомнил о собственных (тоже мастерских) обещаниях продвигаться поближе к каким-то программным тезисам; хотя вот уж не представляю себе, в программу чего (и когда) я их в конце концов упакую.

Сейчас речь не об экономике, а речь о речах об экономике. Странное и радикальное предложение прилагается, однако без понятия, как его хотя бы изложить в гипотетическом «программном» тексте. Выбрал черновик наугад, называется.

В самой же экономике, в отличие от всех остальных, я не разбираюсь.


Более того, я преклоняюсь перед всеми остальными. Формулировать экономическую часть политической программы в современном обществе есть дело героическое и неблагодарное, в сумме мученическое. Главное препятствие тут состоит в том, что каждый и так знает, как в экономике обстоят дела, и что надо делать. Знание здесь столь же твёрдо, сколь и разнообразно: этой Лернейской гидре столько раз рубили головы… и – да, в каждую точку зрения уже вложились полубоги, сражавшиеся с оной гидрой на протяжении веков; тут оппонента авторитетом не задавишь.

Итого, фундаментальной и долговременной проблемой в экономической жизни современного российского общества являет себя отсутствие условий для плодотворного обсуждения этой жизни. Вековые споры убеждённых людей в режиме «давай пойдём на компромисс и признаем, что я совершенно прав» лишь увеличивают энтропию, пустые и бессмысленные траты на дальнейшую эволюцию российской экономики, в каком бы направлении та ни пошла.

Лирическое отступление. Здесь хорошо видна правильность защищаемого мною детерминистского подхода к общественной истории, и ещё лучше видна моя вера в людей, мало на чём основанная. Я-то пытался противопоставить эту предопределённость только случайности в рассмотрении истории, которое так освобождает субъекта от ответственности за свои решения («от моего выбора будущее не зависит») и потому притягательно как способ экономии энергии в общественной жизни.

Оказывается, есть и другая сторона того же заблуждения – не предопределение, а предназначение, когда некое правильное положение дел заранее выведено в каком-то священном тексте или их сборнике, а отступление от этого «образа будущего» не ошибочно, а преступно. Мол, «Господину Менделѣеву приснилось, что въ 2100 году милліардъ русскихъ крестьянъ будутъ кормить зерномъ всю Солнечную систему, и когда бы не возставшій хамъ, истерзавшій святую Русь…», и понеслась по кочкам та же экономия ума, но уже через ханжество разных сортов: имперское, советское… Интересно было бы послушать потомков боярских родов году так в 1750, да и про Василия Тёмного с Иваном Великим, подозреваю, было сказано немало, но не под запись.

Исторический детерминизм в моём понимании предлагает нелёгкую работу над тем, чтобы облегчить существующее движение к вещам видимо неизбежным, а сэкономленные таким образом силы употребить на изменение этого неизбежного насколько получится, на смещение пределов (Михаил Илларионович, я чту Вас).

Так как эти силы конечны, то нежелательным положением дел выступает ошибка, удорожающая развитие, а плохим положением дел – прямая растрата этих сил, вроде указанных выше вдохновенных споров между несокрушимыми носителями единственно верных представлений о хозяйственной жизни общества. Конец лирического отступления.

Из объявленного выше преклонения я соглашусь со всеми участниками этих споров в главном, то есть в том, чем они сами объясняют свои разногласия. Соглашусь с их обвинением противной стороны в том, что та не понимает разницы между «своим» и «чужим». И с тем же обвинением от противной стороны тоже соглашусь. «Обе вы хороши»©.

Обычно это обвинение, выраженное самыми разными способами, следует в ответ на отказ оппонента признать правильной конкретную версию границы между «своим» и «чужим», якобы существующую или желательную… но эти обвинения так распространены и постоянны, что их нельзя считать репликами от случая к случаю. Это не частные выводы и упрёки, это общее наблюдение; это существующее положение дел.

Таким образом, фундаментальное исправление экономической жизни России на десятки, если не на сотни лет вперёд, должно начаться с задания одинаковых представлений о «своём» и «не-своём» («чужое» здесь частный случай) решающему большинству членов российского общества, подавляющему большинству населения России.

Это предложение ни в коем случае нельзя путать с предложением гегемонии в хозяйственной деятельности той или иной экономической доктрины – либеральной, социалистической и любой другой («...и признаем, что я совершенно прав»). Речь не идёт о продукте дискуссии, речь идёт о самой её продуктивности, о прояснении общего будущего, желательного или нежелательного для какой-то из сторон.

Что получится, то и получится: кто прав, тот и станется прав. Важно, чтобы до предопределённого дошло быстро и/или легко, а такое невозможно без общего языка обсуждения, когда одни и те же вещи стороны считают одними и теми же вещами, выясняя между собой уже, хорошие они или плохие. Без такого соответствия люди даже в присутствии оппонентов разговаривают с эхом в своих головах, тратя силы зря.

Как же создать это общение? Вы не поверите: пустыми переименованиями и бюрократической чехардой.

Есть очевидный способ прописать обывателю оглядку на собственность, то есть умение видеть разницу (не изначальное «знание» разницы, а «умение видеть» её!) между «своим» и «не-своим». Этот способ – стравить обывателя с соседом. Прописать такие законы и установления, которые сделают границы между «своим» и «чужим» ( таким же «своим» другого субъекта) тесными и напряжёнными, а то и пересекающимися.

Это ошибка, и именно такая ошибка, о которой я говорил выше. Это саботаж будущего, огромная растрата сил обывателя ни на что. Нервы, деньги, время уйдут впустую у миллионов людей против друг дружки. Это дополнительное вторжение утилитарной сферы общественной жизни во все остальные. Да, его можно считать правильным, но здесь это тоже цена, а не выгода.

Кроме того, сказано выше, «чужое» есть лишь частный случай «не-своего», а сосед, посягающий на твоё родовое имение или на твоё место на автостоянке, есть лишь частный случай «другого субъекта».

Следовательно, нужен универсальный, одинаковый, всегда и рядом с каждым присутствующий «другой». Так же нужны постоянные и универсальные условия для понимания обывателем границы между «своим» и иными частными случаями «не-своего». Во-первых, для понимания границы с «ничьим», когда «другого субъекта» нет. Во-вторых и главных, для понимания границы «своего» с «общим», когда «другой субъект» – это все, и в том числе ты сам.

Как бы я такого понимания добивался? Тут беда: речь ведь идёт не о решении экономических проблем, а о создании условий для их решения – и в формат какой-то политической программы такое просто не вписывается. Это ведь не обещания, а отказ от них. «Отобрать», «вернуть», «повысить», «понизить», «выплачивать», «штрафовать» – не тот язык.

Короче, я проговорил бы в Конституции «общественную собственность» как самостоятельную форму собственности наряду с государственной, муниципальной и частной.

Люди в обществе живут своим трудом… да, это крайне огульно, но здесь сойдёт. Всякий труд состоит в каком-то обращении с предметами собственности, то есть обращение с «общественной собственностью» должно создавать условие... нет, не для «общественной жизни», это понятие занято навсегда, а для «выживания в обществе». Читай: «общественная собственность» должна быть ответственна за «социальные выплаты» и «социальные услуги».

Отсюда ранее упомянутые… переименования, как и было сказано. Главное: в соответствии с Конституцией – возможно, прямым текстом – Социальный фонд РФ должен перестать быть государственной организацией и стать особой общественной организацией, которая распоряжается всей «общественной собственностью» в Федерации.

Понятно, что де-факто это не более чем переименования вывесок и процедур; государство без тяги к суициду не сможет на самом деле отпустить такое учреждение в свободное плавание [в ближайшие полвека]. Речь не идёт и о переходе к каким-то закулисным способам государственного контроля: нет, всё те же легальные процессы, регламентируемые новыми редакциями законов, те же «денежные потоки», почти те же способы пополнения и расхода средств.

То же касается оправдания этим переименованием произвольного снижения уровня социального обеспечения. Такое не нужно. Во-первых, снижение можно оправдать чем угодно, так что незачем стараться отдельно, а во-вторых, когда дела с социальными благами на деле пойдут в пике (демография), такая организация прямо понадобится: стабилизирующий фактор, дополнительный способ контроля ситуации.

В качестве фантастики ближнего прицела можно даже прикинуть переименования различных видов социальных благ («отмена пенсий» ) без изменения их оснований и объёмов.

Да, затраты здесь будут, поскольку государство останется платить свои долги своим («казённым») людям через своё, оставшееся государственным учреждение. Казалось бы, ненужное дублирование части работы, административная кутерьма. Чем такое окупится?

Через дюжину лет, – пару сроков ротации народных трибунов – а то и раньше, у всего населения Федерации чётко будет прописано понятие «общественной собственности», которая всегда рядом, которая влияет на благосостояние обывателя, которая как-то ему (и всем сразу) принадлежит, но которая не является для него полностью «своей», то есть частной или личной.

Возникнут и будут разрешены множество практических вопросов такого положения дел буквально на бытовом уровне для обывателя самых разных групп и классов. Эти решения будут делом повседневным, скучным и, в конце концов, понятным и предвидимым.

Другой стороной того же эффекта окажется понимание обывателем того, что государственная собственность на самом деле «чужая». Это предельный случай частной собственности, и в Конституции государственная собственность прописана отдельно, потому что это «собственность гаранта собственности». Иными словами, будет решена и задача по постоянному присутствию рядом с обывателем того самого «чужого» не в виде жадного и хитрого соседа, – во всём подобного самому обывателю – а в форме давно известной и привычной, то есть в форме государства. От того, что полицейского станут правильно понимать, как охранника в очень большой корпорации, полицейский не станет меньше нужен и не станет хуже работать.

Как видите, всего лишь смена вывесок и начальственная суета. Ни о чём. Трата времени и денег. Хуже того, покушение на непререкаемые и при этом уникальные знания дел экономических у миллионов людей. Манипуляция массовым сознанием. Подачка социалистам в виде конституционного утверждения общественной формы собственности. Или подачка капиталистам в виде постановки в обществе рационального отношения к частной собственности. Короче, подачка.

Или… повышение цивилизованности на уровне общества в целом за мизерные деньги. Внедрение единых протоколов обратной связи администрации с обывателем по экономическим вопросам. Предпосылки хоть к сколько-нибудь вменяемому публичному и массовому обсуждению будущего страны в экономическом аспекте. Выбирайте.

Увы, выбирать не придётся. Как и было сказано, такое решение не может присутствовать в какой бы то ни было партийной программе в изложенном виде, то есть в виде отдельных реформ с открытой целью промыть мозги избирателю.

Оно может попасть на стол избирателю только как список условий осуществления какого-то грандиозного и многообещающего плана, либерального или социалистического. Хотя именно план-то и будет здесь делом пустым, а обещания каких-то благ от него – в принципе лживыми. На такое ни один соискатель доверия публики, сколь угодно бесчестный, не согласится. В либеральной версии демократии это самоубийство.

Ладно, подумаем ещё над парадоксом.

«Чтобы в спешке не забыть»©. «Общественная собственность» может интегрировать, забирая у муниципальной, и развивать в себе вполне материальные составляющие, связанные с поведением обывателя в публичных местах. Можно серьёзно ужесточить наказания за отношение к «общему» как к «своему» (за применение к «общему» того права на уничтожение, которое есть у владельца личной или частной собственности), чтобы утвердить разницу между «своим» и «общим». Месяц исправительных работ за ходьбу по газону и проч. (утрирую, но не так, чтобы очень). Новый угол рассмотрения получают и некоторые вопросы поведения в Сети, ибо место публичней некуда.

Верно и обратное. Нужны механизмы обыденного, повседневного вознаграждения за предоставление «своего» в «общее» пользование. Эти акты нельзя считать чем-то естественным и ожидаемым, как считают социалисты. Это именно что преодоление границы между «своим» и «общим», которую субъект различает, и такое, в отличие от порчи «общего», надо возмещать и по возможности поощрять.

Впрочем, и это суть вопросы фантастики ближнего прицела, которые для начала надо хотя бы задать.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, в сюжете такого фантастического произведения обязательно должно присутствовать противопоставление «казённого» и «общественного» персонажей с разными основаниями одинаковых доходов. У одного «пенсион от царя-батюшки», у другого «ежемесячная премия за продолжительность жизни» и проч..

ПостСубСкриптум. Ещё раз да, это дела «северные», «частное пользование общественной собственностью»©.

Производный фрагмент; помимо собственно трансляции, мною осовременен словарь:

«[Существует] необходимость неуклонно разъяснять и разоблачать в самых широких аудиториях всех и особенно развивающихся стран того обмана, который систематически проводят западные державы с помощью элит стран-клиентов под видом создания политически независимых государств, вызывая к жизни вполне зависимые от них в экономическом, финансовом, военном отношениях государства. Ярким примером обмана населения зависимой страны усилиями стран Запада и её собственной элиты может служить малороссийское предприятие бандеровцев, как и вообще бандеровщина, которая под видом создания украинского государства в Малороссии жертвует НАТОвской выгоде фактически русское население Малороссии, где щирые украинцы составляют лишь незначительное меньшинство. В современной международной обстановке, кроме [помощи] Российской Федерации, нет спасения зависимым и слабым нациям».

Оригинальный фрагмент:

«Необходимость неуклонного разъяснения и разоблачения между самыми широкими трудящимися массами всех, особенно же отсталых, стран и народов того обмана, который систематически проводят империалистские державы с помощью привилегированных классов угнетенных стран, под видом создания политически независимых государств, вызывая к жизни вполне зависимые от них в экономическом, финансовом, военном отношениях государства. Ярким примером обмана рабочего класса угнетённой нации, произведённого соединенными усилиями империализма Антанты и буржуазии соответствующей нации, может служить палестинское предприятие сионистов, как и вообще сионизм, который под видом создания еврейского государства в Палестине отдает в жертву английской эксплуатации фактически арабское население Палестины, где трудоспособные евреи составляют лишь незначительное меньшинство. В современной международной обстановке кроме Союза советских республик нет спасения зависимым и слабым нациям».

Из «Резолюции по национальному и колониальному вопросам», Второй конгресс Коминтерна, 1920 год. Авторство, насколько я понимаю, в основном ленинское.

«Спокойно, господа. Рыцарь шутит»©. Ведь это же совсем другое, совсем про другое и совсем от других. Не могут одни и те же идеи существовать в одном и том же обществе на протяжении сотен лет независимо от цветов флага. Цвета знамён и словари речей – они главное, каждый знает.

Спасибо за внимание.

Это очередное и непростое (я честно предупредил) упражнение в вульгарном историческом детерминизме (раньше было, например, здесь), который я склонен считать достаточно корректным мировоззрением.

К сожалению, это мировоззрение не только корректно, но ещё и унизительно. Приходится не просто знать, а представлять себе, что громадная часть твоего поведения и поведения тебе подобных обусловлена делами общественными, которые были задолго до тебя, которые пребудут долго после тебя, которые выглядят как движение тектонических плит, и это движение, даже самое малое, подвержено твоим обратным усилиям уже совершенно незаметно… то ли дело воспринимать историю как модный сериал и себя самого в ней, как скромного, но главного героя. Скромного, но всемогущего, но скромного, но всемогущего, но скромного! – и лишь потому знающего своё место. А так бы огого. «Tout soldat français porte dans sa giberne le bûton de maréchal de France», как некогда отметил Наполеон Бонапарт.

Предметом упражнения будет русская история и – да, события в ней из тех, что обсериалены в самой высшей степени. Дела, имена, слова, жесты, мимика, судьбоносное решение на историческом моменте сидит и трагическими последствиями неосторожного выбора погоняет… а на самом деле оно ведь вышло так, как и должно было выйти. Бесповоротно.


I. Читаю студентам курс по «нанотехнологиям»: сугубо обзорный, без достойной упоминания практической составляющей. Вряд ли стоит пояснять, когда его у нас тут изобрели и поставили в программу по направлению. Смею заверить, что изобретал и ставил не я, но сугубо из-за моего гонора нынешние планы лекций и список источников, на которые те опираются, с некогда переданными мне уже не пересекаются никак. Вердикт: «ничего не понятно, но интересно»; студенты у нас вежливые.

И вот я хотел бы короче некуда рассказать о квантовом ограничении, которое quantum confinement. Без формул.

Есть тело, величина которого как минимум в одном из измерений примерно нанометровая. Для металлов единицы нанометров, для полупроводников десятки, но всё равно, вполне себе 10^-9 м.

Очень тонкая плёнка, если нанометрами удобно мерить только одну длину из трёх. Нить/шнур, если две. Точка, если все три.

И эта маленькая длина, которая, как и остальные, ограничивает перемещение частиц внутри тела, – она настолько мала, что начинают сказываться волновые свойства этих частиц. Рассматривать положение дел надо уже не в аналогии «шарик летит», а в аналогии… ну, в волновой аналогии и рассматривать. «Волны плещут».

Корпускулярно-волновой дуализм, как предположил Луи де Бройль сто лет тому назад. И получается вот что.

По условию частица за пределы тела не вылетает, то есть сидит в потенциальном колодце, стенки которого соответствуют границам тела в этом измерении. В сугубо механической системе шарик лежал бы на дне, никого не трогал. А для волны такое сидение записывается как условие, что на координатах этих стенок энергия (гармоническая функция, «синусоида») должна быть равна нулю. Нет энергии идти наружу.

Что отсюда следует?

Во-первых, в квантово-механической системе минимальная энергия не может быть равна нулю. Хотя бы полпериода синусоиды между стенок должны уместиться, чтобы были нулевые значения на стенках, и уже сами эти полпериода дадут величину, большую нуля.

Во-вторых, эта энергия изменяется дискретно. В узком потенциальном колодце могут существовать частицы (они же, по де Бройлю, волновые процессы) с энергией, заданной той самой синусоидой в полпериода, синусоидой в период, синусоидой в полтора периода и так далее, но не между этими значениями. Энергия здесь меняется скачками, то бишь квантами.

Там дальше ещё интереснее: «туннелирование», «баллистический транспорт», спиновые дела, а колодцы строить через сверхрешётки… но повторю, курс обзорный, и хорош он скорее тем, что ставит студентам ещё один угол зрения на сложные системы и не даёт совсем уж пропасть ранее читанной физике. Отзвук классического образования, «для благородных».

Однако и преподавателю не запретишь взглянуть на совсем другие вещи – например, на русскую политическую историю – под тем же углом. Опасная профессия, понимать надо. А психиатров на всех не напасёшься.


II. Вот страна, почти совсем как остальные. Землепашцы землю пашут, священнослужители священно служат, ремесленники делают артефакты, придворные «давят друг друга, родных братьев режут, сестёр душат… словом, идёт повседневная будничная жизнь»©.

В чём состоит «почти совсем»? В географии. В плохой погоде. В конце концов, климатология – одна из географических наук, а логистика вообще дело от географии производное. Ну да, логистика: лучшее ПВО – наши танки на вражеской взлётной полосе, а лучшая застава – наши стрельцы в чужих стойбищах. Получалось. Как побочный эффект – разрослись. Однако с географией не поспоришь, а с климатологией тем более.

Во всякой стране, где существует земледелие, оно существует в потенциальном колодце, где одной стенкой выступает «работай, иначе умрёшь с голоду», а с другой – «как ни напрягайся, больше уже не получишь».

Земледелец тратит свою энергию между этими стенками, то есть отводит возможный минимум на активный отдых, гулянки и проч. – и минимум на бессмысленную переработку. Ширина колодца стараниями местной администрации несколько уменьшается: налоги-оброки платить надо.

И вот в «стране с плохой погодой» этот колодец – изначально и обычно нанометровый. Его правая стенка, убывающая отдача, ближе к левой, нулевой, чем в «нормальных странах». Более того, погодные флуктуации способны этот колодец без какого-либо предупреждения изрядно сузить или, хуже того, перекрыть, когда урожай станется ниже необходимого.

Читатель, наверное, уже догадывается, что я желаю уподобить русского крестьянина электрону (не дырке же), и в свою очередь желает узнать, а что тут выступит аналогом корпускулярно-волнового дуализма.

Отвечу: актуальная и воображаемая трудовая деятельность; частные случаи физической и умственной активности. Крестьянин, как любой человек, делает то, что нужно, и обдумывает то, что возможно.

Минимальная энергия в этой системе не может быть равна нулю. Как любой живой человек, крестьянин может ничего не делать, но, как любой вменяемый человек, совсем перестать думать о деле он не может. Он всё время видит эти нули на стенках: «невозможно работать меньше, потому что тогда умрёшь с голоду» и «невозможно работать больше, потому что [больше] ничего не получишь». И в этих стенках не повернуться. Погода не позволяет даже в отсутствие аграрного перенаселения.

Повышение энергии в такой системе может быть только дискретным. Я говорю уже про всю страну, неотъемлемой частью которой является сельское хозяйство во всех его аспектах.

В тех областях/измерениях общественной и государственной деятельности, где нет критически узких «потенциальных колодцев», где «какая-то свобода есть» – там вполне возможны успешные, то есть достигающие поставленной цели постепенные (аналоговые) изменения, которые обычно называют «реформами».

А в нанометровом «потенциальном колодце», где свобода предельно ограничена не «плохим начальством», а погодой – или, если хотите, естественными, а то и сверхъестественными силами – реформы невозможны, и эта невозможность в свою очередь ограничивает спектр решений по развитию соседних областей деятельности, то есть, для «страны с плохой погодой», развитие промышленного производства вообще.

И наоборот, «квантовые» изменения в селе влекут за собой почти такие же резкие изменения в городе, и они нужны для этих изменений. Вердикт: некоторый этап технического развития Россия могла пройти только через политическую революцию.

А теперь моё понимание известного отрезка «трагической русской истории» в стиле вульгарного исторического детерминизма. Хотя, конечно, детерминизм, причём вульгарный, плюс дела квантовые – та ещё сумма, ну да ладно.


III. Эволюционный путь развития для русской деревни был невозможен в силу необычно жёстких ограничений, наложенных климатом на сельскохозяйственную деятельность в России.

Русская деревня могла развиваться только дискретно, через революцию, а та, в свою очередь, означала революцию масштабов общества.

Однако такое развитие не было востребовано до появления его перспектив, то есть самого понимания качественно лучшего положения дел в сельском хозяйстве. Перспективу количественных изменений – «вся земля мужикам» – дезавуировали будничные наблюдения что за положением дел в общине, что за разборками единоличников: земли всегда мало.

Русская революция стала неизбежной тогда, когда русский крестьянин увидел паровую машину. Он тогда получил сколь угодно туманное и примитивное, но представление о работающем выходе из существующего положения дел: техническое перевооружение сельскохозяйственного производства, повышение энергетического уровня в «потенциальном колодце», созданном климатом, возможность принципиально более эффективной деятельности. Примечание: «эффективность» я здесь понимаю очень обще как отношение полученного вознаграждения к затраченным усилиям.

Неизбежная Русская революция произошла тогда, когда миллионы русских крестьян (в Первую мировую) получили шокирующий опыт столкновения с развитой техносферой и, главное, понимание не то, что возможности, а той же неизбежности её присутствия в их дальнейшей жизни. «Туманное и примитивное представление» перестало быть туманным.

Русская Гражданская война с этой точки зрения была начальной стадией распространения такой техносферы на сельскую местность. Нарезной огнестрел в деревенской кузнице не изготовишь, он дело городское.

Так как «земля – крестьянам» не могла создать нового качества в русском сельском хозяйстве, а хотя бы примитивное понимание пользы от сложной техники стало обычным, то стали неизбежны усилия масштабов общества (а в нём крестьяне составляли огромное большинство, ибо климат) по повышению технического уровня и энергетической вооружённости всего сельского хозяйства.

Климат и заданный им узкий «потенциальный колодец» никуда не делись и деваться не собирались, потому эти усилия обязательно должны были принять дискретную, скачковую, революционную форму, то есть вылиться в исторически мгновенное событие.

А уже это сочетание требований по масштабу и скорости означало, что исполнителем здесь могло выступить только государство.

Вот так. Повторю и подчеркну: этот процесс был предопределён и безальтернативен. Бесповоротен.


IV. Итого, русское село как географическое, историческое и социальное явление столетиями было готово к квантовому скачку собственной «коллективизации» и всеобщей «индустриализации». Та де-факто стала следствием идеи «коллективизации», а не её причиной, что бы там «большевики» ни говорили.

Союз, как одна из стадий российской государственности, возник, состоялся и существовал для того, чтобы реализовать «коллективизацию» и «индустриализацию». Может быть, только для того. Точно так же, как Империя, он исчез, исчерпав себя и уступив место Федерации, чтобы та… это уже другая тема.

Напоминаю возмущённым, что вульгарный исторический детерминизм унизителен. Здесь приятие или неприятие этих событий Вашими нещадно страдавшими родственниками, в чьей нелёгкой судьбе всецело отразилась горечь испытаний, выпавших на долю русского народа, дыр-дыр-дыр... не имеет никакого отношения к делу. Это не театральный спектакль, не телевизионный сериал и не анекдот. «Единица – вздор, единица – ноль»©. Аналогии ради: вряд ли приятие столь же неизбежных «святых девяностых» в российском обществе с его «большинством голосовавших за сохранение Союза» сталось большим. Однако это время было.


Наконец, V. Добавлю ещё одну неприятную вещь, которую я, впрочем, утверждал и раньше.

Если революция была неизбежна, то не её сделали, а она была сделана. Люди в протяжённом историческом процессе, который обязан собой силам планетарных масштабов, суть не более, чем инструменты. Да, «умные», как сейчас называют всякую утварь в рекламе.

Не имеет никакого значения ФИО того, кто оказался на том или ином историческом месте в тот или иной исторический момент: на этом месте в тот момент мог оказаться только субъект со схожими ТТХ и такими же намерениями (не путать с убеждениями).

Так же и «коллективизацию» могло провести только государство с таким сувереном, который – неважно, в силу каких убеждений, и неважно, какими способами – собирался переоборудовать сельское хозяйство в масштабах страны через насыщение его техникой.

Я про Партию, которой стало радикальное социалистическое движение «большевиков».

Оно было обречено на победу в Русской революции потому, что другие политические течения даже не ставили схожих задач и тем более не старались их оформить в своих доктринах так, чтобы необходимость решения задачи коллективизации в будущем влияла на усилия по захвату и удержанию власти в настоящем. «Большевики», в отличие от остальных, «подключились к реактору».

Именно этот феномен обеспечил успех «красным». Если смотреть со стороны, то у них каждый день всё почему-то лучше получалось, чем у остальных. Я думаю, так это всегда выглядит, когда субъекта востребует общество. У него всего лишь начинает «почему-то лучше получаться» то, что он и так хочет сделать с другими.

Ладно, это опять-таки на будущее, когда рискну предположить, чем и как закончится Федерация.

Собственно, всё. В заключение я хочу выразить благодарность великому русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову за столь же великие слова «каждый воин должен понимать свой маневр».

Свой маневр. Свой. В целенаправленном, упорядоченном, продиктованном решениями колоссальных масштабов, заданном извне и неостановимом движении огромной армии. А то фельдмаршальские жезлы в каждом ранце, судьбоносные решения толпой в час пик…

Спасибо за внимание.

Я обещал поговорить о человечности, а то ведь очень расплывчатый термин, применение которого способно запутать любую дискуссию, однако отказ от него может её обесценить.

Думаю, что я нашёл нужную замену для себя в тех темах, которые обычно поднимаю здесь.

Ниже, ещё до предложения этой замены, будет несколько слов об одной компьютерной игре и об ошибках, которые обессмысливают дискуссии «капитализм vs. социализм». А то я на работе, и никого, кроме меня, на ней нет, посему мне скучно. Собираю весьма разные заметки и сшиваю на страх читателю.

Ранее я использовал слово «человечность», когда говорил об оценке справедливости человеком при расстановке ценностей по важности в своём поведении. Мол, для пользы подходит «рациональность», для справедливости «человечность».

Вот только влияние «рациональности» можно оценить независимо и как-то проверить, а отсутствие «рациональности» у субъекта не обязательно кажется окружающим угрозой (зря). «Преступлений против рациональности» не бывает. А вот отсутствие у субъекта «человечности», которую к тому же соглашаются оценивать лишь субъективно, «по себе» – это повод шарахаться от него и прикидывать возможность суда Линча.

Всё та же расплывчатость «человечности» заставляет обратиться в анализе к произведениям искусства. Именно стараниями деятелей культуры люди часто не видят угрозы в чужой иррациональности – угадайте, почему… однако произведения искусства из-за ограниченного своего объёма становятся фильтром и фокусом для таких неточных понятий. Там получается виднее.

Далее речь пойдёт о компьютерной игре.

Игра называется The Outer Worlds, расстаралась фирма Obsidian. Это RPGFPS, сюжет которой разворачивается в мире джеклондоновской «железной пяты» и всецело обязан своими поворотами этому обстоятельству. Сценой выступает периферийная звёздная система, олигархат в которой слетел с нарезки.

Игру создавали люди левых убеждений или, по крайней мере, люди, понимающие левый взгляд на вещи. В этом прекрасном мире, застывшем так в году 1910, «300% прибыли» в частности и «максимальная капиталистическая прибыль монополий» вообще выступают движителем развития. Как могут. Открытое правление финансового олигархата существует там в тоталитарной форме и прекрасно в ней смотрится. Игра удачно объясняет: никакого противоречия здесь нет, всё естественно и ненапряжно; а то у нас принято… угадайте, почему… считать, будто некоторые политические решения несовместимы с рыночной экономикой. Ладно уж, всё работает, не зарекайтесь.

Почему я думаю, что отметились искренне левые? – ну, если в спутники затесалась юная лесбиянка, которой ради бонусов в драке надо устроить ужин с дамой её сердца, и это недостаточная подсказка…

…в самом названии соответствующей линии, кстати, присутствует что-то о «сапфировом свете» – Сафо, да. Закладок много, даже не присматривался внимательно. «Имею костюм, не буду путешествовать», «Город и звёзды»…

…так вот. Там есть пара эпизодов, когда расстрелять непися или телевизионный экран с ним («испытывать пресс-папье… извините, не удержался») действительно хочется, причём не потому, что мишень кусается, а потому, что она за капитализм. Давно так не. Тут нужна некоторая искренность и завзятость у творцов, спасибо им.

И в этой игрушке есть даже не действие, а ретроспекция: описание давно случившегося по сохранившимся остаткам.

Сюжет игры основан на том, что один из звездолётов с замороженными колонистами не дошёл до цели; десятки лет болтается где-то на периферии системы (власти скрывают). Ретроспекция по обрывкам дневников позволяет понять, почему недолёт.

Судно не по распорядку вывалилось в «обычное пространство» оттуда, где они обычно перемещаются, и ему, увы, полвека надо идти по назначению в том самом «обычном пространстве». В «обычном пространстве» накапливаются навигационные ошибки, их надо постоянно править, а то прилетишь не туда или вообще пролетишь мимо.

Сто тысяч человек в анабиозе, две дюжины экипаж. Еды почти нет, тем более на полвека, попытка поставить гидропонику провалилась.

Дальше, наверное, уже можно не рассказывать, читатель и так понял. Ну да, лобовое, без помех «реальной жизни» столкновение утилитарного аспекта общежития с коммунальным, пользы со справедливостью, рациональности с «человечностью». Собственно, даже можно догадаться, чем дело окончилось, раз уж звездолёт прилетел не туда.

По дневникам и логам собирается рассказ о том, как сперва один кадр отказывается от пайка, «я не голоден, вам нужнее», потом видеонаблюдение засекает, как этот альтруист работает с отдельно взятой анабиозной камерой. Припёртый к стенке, он уже в открытую… ну, первым догадался, что еды-то на самом деле на корабле выше головы, и на полвека хватит. Да, дыра в популяции будет значительной, но корабль дойдёт точно куда нужно, и оставшиеся выживут.

Половина экипажа прониклась, половина нет. По итогам полемики живых не осталось. Я сухо рассказываю, а авторы старались, подбирали выражения. Напомню, что они, будучи левыми, отдавали предпочтение тем, кто не согласился с инновационным подходом к проблеме и не проявил предпринимательской жилки.

Спрашивается в задачнике: перестали «фудстартаперы» быть людьми? Нет. Вменяемость, рациональное мышление, самоконтроль, ответственность за судьбы окружающих: всё осталось. Только ценность пользы – опять же, человеческая, как и все ценности – в их поведении ушла в верхний предел: даже не поэтическое «присвоение прибавочной стоимости через эксплуатацию рабочей силы», а полезная деятельность, невозможная без присвоения человеческого мяса.

Значит, такая огульная «человечность», которая про то, кто человек, а кто нет, не годится для утверждения ценности справедливости в общежитии.

Следовательно, отстаивать коммунальный аспект против утилитарного, административного, культурного аспектов общежития через отказ считать оппонентов людьми – практически, через отказ им в этом самом общежитии – позиция неразумная.

Это первый момент, на который я хотел бы обратить внимание тех сторонников социалистических идей, которые считают нужным свои воззрения публично утверждать и защищать. Я нередко отмечаю в их рассуждениях эту радикальную презумпцию, подразумеваемое право судить о том, кто человек, а кто нет, причём право монопольное.

Есть и второй момент, он заметен благодаря вопросу, почему стало возможным само (ложное) отождествление стремления к справедливости со званием человека вообще. Ответ прост, и Константин А. Крылов в «Поведении» даёт его так:

«…сфера социальных отношений, которые можно еще называть коммунальными… Положение дел в этой сфере определяет поведение людей относительно различных групп и объединений, в которых они участвуют – начиная от своей семьи и вплоть до таких общностей, как «свой народ».
Именно в этой сфере протекает жизнь подавляющего большинства населения любой страны. Более того, само понятие населения или народа тесно связано именно с этой сферой».

Как видите, напрашивается ошибка: нормальное поведение человека в коммунальной сфере, его поступки «относительно различных групп и объединений, в которых он участвует» легко отождествить с нормальным поведением человека вообще. Только потому, что этих поступков намного больше и совершают их чаще.

Так коммунальная нормальность человека, выраженная в стремлении к справедливости, в глазах ошибающегося оказывается тождественна нормальности вообще, то есть она становится не только необходимым, но и достаточным условием принадлежности человека к обществу («человечность»).

В свою очередь, нормальное поведение человека в сферах собственности, власти или культуры столь же легко объявить какими-то аберрациями, случайностями, временно необходимым злом и тому подобным лишь потому, что поступки, соответствующие этим нормам, востребованы меньше и реже.

Именно из этой небрежности мышления возникает запрос на такие подвиды социалистических доктрин, которые провозглашают целью нормализацию поведения человека через добровольное или принудительное ограничение этого поведения только поведением коммунальным. Ошибка, обозначенная выше, поднимается на следующий уровень абстрагирования и обесценивает позицию социалиста ещё сильнее.

Напомню, что моё мировоззрение вполне можно назвать социалистическим, так что это рассуждение – поиск несоответствий, а не контраргумент в пользу апологетов капитализма, «рыночников».

У тех аналогичные ошибки, только сделанные ради ценности пользы, присутствуют как минимум столь же часто. Где ошибающийся социалист присваивает себе право отлучать от общества непохожих, там ошибающийся «рыночник» присваивает себе другое право – считать («настоящим») обществом только угодных ему. Обычно такую фикцию называют «элитой»; так сказать, экипажем звездолёта среди тонн замороженного быдла.

Понятно, что дискуссия между такими незадачливыми апологетами социализма и капитализма будет пылкой и бессмысленной, изнурительной и разрушительной.

Претендующий на универсальность, взятый вне конкретного общества вопрос о сравнительной важности утилитарного и коммунального аспектов общежития бессодержателен. Если нам его обсуждать, то обсуждать надо нас самих и дела местные, причём не прошлые, а нынешние и будущие: вот только боюсь, что аудитория не оценит.

Это неизбежно будут размышления о том, что, зачем и как именно у нас здесь надо запрещать или разрешать, выращивать или изводить. Это будут рассуждения, лишённые высокого звания «игры ума»; рассуждения, шаркающие по разнообразным интересам или страхам отдельно взятого читателя, слушателя и зрителя. А тот начнёт нервничать и перестанет читать, слушать и зреть. Поэтому… как там… «боротьба триває», да?

Теперь вернусь к «человечности», то есть к вопросу, каким словом её надо бы заменить, рассуждая об усилиях по утверждению и защите справедливости в обществе.

Я думаю, что это слово «свойство», ударение на последнем слоге. Помнится, я уже пробовал употреблять его в рассуждениях на схожие темы, но не задалось.

Попробую ещё раз. Итак, рациональность, рассудительность утверждает и защищает для человека в обществе ценность пользы перед справедливостью, превосходством, независимостью или самой жизнью. Так же и свойство утверждает и защищает справедливость перед остальными ценностями.

В «Поведении» отмечено, что одно и то же слово «своё/моё» имеет разные смыслы для разных сфер деятельности: моя вещь, моя семья, мой начальник, моё право. Слово «свойство» в смысле, котором я хочу его употреблять, здесь явно относится к принадлежности самого человека к какой-то группе: «своя семья», «родной коллектив». И неудивительно, ибо изначальное значение слова «свойство» ) и указывает на межродовое отношение близости.

Итого получается: если нужно утверждать преимущество справедливости перед остальными ценностями, то это надо делать не угрозой того, что остальные перестанут считать нарушителя справедливости человеком («человечность»), а указанием, что те, кто пострадал от этого нарушения – свои («свойство»). Внешнего спроса можно избежать, ответственность перед самим собой («самым своим») неизбежна. Разница в аргументации «за справедливость» (да и против неё тоже) кажется незначительной, но она фундаментальна.

Пожалуй, всё. Нужно будет ещё прикинуть эту разницу к идентичности, ведь это продукт коммунальной сферы деятельности, основанной на ценности справедливости. Ну там, «национальное строительство», то-сё. Однако это потом, как расписание соблаговолит.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Для «рационализации справедливости» отражением будет, наверное, «осваивание пользы» (от «освоиться»). В темах, которые я тут обсуждаю, будет понятно, даже если не с ходу. Впрочем, ради закрепления надо будет высказаться конкретно по соответствующим решениям. Это не про деньги, а вроде бы про потребление, но тема столь же интересная.

Про деньги коротко не скажешь, особенно про «деньги вообще». Точнее, о них цензурно коротко не скажешь. Поэтому текст длинный и, как обычно у меня, абстрактный. Там столько такого, что я хотел бы подчеркнуть, что подчёркивать я ничего и не стану.

Всё же этот длинный текст заканчивается требованиями, которые я хотел бы увидеть в программе какого-нибудь политического движения уже сейчас. Их я выделил для людей нетерпеливых, хотя бы в отношении меня.


0. Предварительное разъяснение.

В дальнейшем рассмотрении я понимаю под «продавцом» того, кто предлагает сделку, «покупателем» – того, кто её принимает или не принимает, «предметом сделки» или «товаром» – то, что переходит из рук в руки, если сделка заключена. «Деньгами», чтобы почтить классиков, я считаю совокупность решений по разъяснению и установлению значимости предмета сделки для продавца и покупателя. Замечу, что это разъяснение может быть сделано третьей стороной: например, когда речь идёт о продаже бывшей в употреблении вещи со ссылкой на ценник новой вещи, не зависящий от продавца или покупателя.

(да, на всякий случай напомню, что «решение» для меня не выбор, а предмет выбора: например, «техническое решение» – это не выбор директора НИИ, а какая-то железяка или её изображение)

Отсюда рассмотрение «денег» средствами аналитической этики, предложенными в работе «Поведение» Константином А. Крыловым, должно быть оформлено следующими соображениями.

Во-первых, этической оценке подлежат действия продавца, то есть предложение сделки: это попытка установить связь между членами общества. Читатель знает, что сделка может быть обменом денег на деньги, то бишь предложение денег – это нормальная ситуация. То же самое касается предложения денег за вещи или услуги. Далее я стараюсь избегать слова «купить», даже если альтернативный угол зрения выдаёт непривычное и громоздкое «продать деньги за вещь».

Во-вторых, сфера собственности, то есть общественная деятельность, обусловленная соблюдением ценности пользы, и сфера коммунальных отношений, основанная на ценности справедливости, часто и даже как правило требуют от человека противоположных действий в некоторой ситуации. Этическая система, работающая в обществе, в таких ситуациях решает задачу примирения этих сфер деятельности. Такое выглядит с одной стороны, как рационализация справедливости, а с другой – как очеловечивание пользы.

(слово «очеловечивание» употреблено, как наиболее подходящее, но оно не совсем правильно – подробнее потом как-нибудь)

Действие этического императива здесь помогает человеку выбрать между ценностями пользы и справедливости, отдавая предпочтение одной из них в режиме «ну в общем-то оно да, но вот это сейчас важнее».

«Деньги» с этической точки зрения служат объяснением рационализации справедливости, то есть предпочтения в спорных ситуациях пользы в ущерб справедливости.

Следовательно, решения, из которых состоят «деньги», будут отличаться в обществах, следующих различным этическим системам с различным понятием о справедливости. Разные вещи отвергают по-разному.


1. «Южная» этическая система: «я должен делать другому то, что он делает мне».

Напомню обычное объяснение самого происхождения денег: на начальной стадии товарного хозяйства «деньгами» становится самый ходовой товар, делается это с целью упрощения и ускорения сделок, далее form follows function и решение востребует маленькие слитки сравнительно редких металлов.

«Южный» продавец продаёт потому, что продают все; тогда, когда продают все; там, где продают все. Да, ярмарка, сезонный торг, очевидная необходимость множества быстрых сделок, часто составных, когда прямая мена невозможна. Решение: те самые «южные» деньги.

Можно добавить, что на «Юге» процветает «торговля» как антагонистическое обсуждение сделки; если покупатель торгуется, то и я должен торговаться. Обсуждение сделки, впрочем, может быть не антагонистическим, да и вообще превратиться в сугубо коммунальный «разговор о жизни»; главное, не отказываться от переговоров.

Итого, «южные» деньги у продавца, поступающего правильно, помогают решить проблему технического обеспечения продажи: «я не могу продавать, когда все кругом продают», «я хочу, но не могу участвовать в сделке». «Южные» деньги помогают тем, кому товары «жгут карман». Надо добавить, что товаром в числе прочих могут быть сами деньги: до определённой поры в буквальном смысле, как металлические слитки.


2. «Западная» этическая система: «другие должны делать мне то, что я делаю им».

«Западные» деньги, будучи на данный момент высшим достижением человечества в этой области, закрывающим все проблемы, которые существовали здесь до них (и порождающим новые, но об этом позже), решают задачу рационализации «западного» этического императива.

Как это выглядит? Да, «I’m going to make him an offer he can’t refuse»©.

Если принять, что «западный» политический идеал, согласно «Поведению», основан на рыночных отношениях, когда всё может стать товаром, то это означает, что сама задача денег с этической точки зрения проще, ибо этические препятствия к их использованию намного слабее, чем на «Юге» или «Востоке». Однако отсюда следует, что «западные» деньги намного сложнее технически.

«Западные» деньги не только могут купить всё, но и должны быть способны купить всё, то есть обеспечить совершение любой сделки, исполнение сколь угодно составного и протяжённого обмена чего угодно на что угодно. «Западные» деньги нужны для того, чтобы отказ от сделки нельзя было оправдать «техническими причинами». Отсюда самые замысловатые (и дорогие сами по себе) технические, методические, организационные, а с недавних пор и программные решения по представлению, передаче и обмену разных вариаций уже самих «западных» денег. В пример можно привести биткоины и подобные им разработки.

Пользуясь случаем, интересуюсь у людей в теме: то, что некие сверхмощные «искусственные интеллекты» в обозримом будущем смогут вскрывать цифровые транзакции, ныне считающиеся надёжно зашифрованными, – это ночная байка у костра или действительная угроза?

Итого, «западные» деньги помогают решить проблему продажи самих себя: «я не могу продать деньги за то, чего я хочу», «я не могу вовлечь другого в сделку, потому что мои деньги неисправны, их не принимают – точнее, не понимают!», «я хочу, чтобы и вот это решение стало деньгами».


3. «Восточная» этическая система: «я не должен делать другим того, чего они не делают мне».

Читатель знает, что я, подражая последовательности в описании одних и тех же понятий для разных этических систем в «Поведении», обычно придерживаюсь порядка «юг-восток-запад-север», но сейчас я вынужден его нарушить потому, что «восточные» деньги трудно уподобить что «южным», что «западным».

Требование рационализации справедливости на «востоке» выглядит как «продавать, инициировать сделку самому, когда мне ничего не продают – оно плохо, но деньги позволяют мне это сделать».

Из первой части высказывания прямо следует требование наименьшего количества сделок в «восточном» обществе, однако при сколько-нибудь сложном понятии о собственности без сделок не обойтись.

Следовательно, «восточные» сделки должны по возможности быть многогранными и долгосрочными. А уже отсюда следует понимание большей части сделок не как обменов вещами, а как обменов услугами.

Напомню, что я очарован следующим пониманием услуги: это товар, процесс производства которого совпадает с процессом его потребления.

Для меня исторически самый яркий пример «восточной» сделки – это сделка сеньора с вилланами: безопасность в обмен на снабжение. Такому обмену обязано своим существованием «натуральное хозяйство», и его легко представить как обмен услугами; точнее, пакетами услуг, ибо сделка многогранная.

Угроз виллану немало, и они разные (включая самого сеньора), а сеньор откажется жить только на хлебе и воде, даже если хлеба будет очень много. Сеньору подавай ассортимент: вино, мясо, первую ночь.

Да, попытка объяснить сеньору, будто тот служит землепашцам, будет для попаданца делом опасным. С другой стороны, свою службу сюзерену сеньор согласится обсуждать и, вполне возможно, обсуждать с гордостью.

Как в этой «экономике услуг» будут выглядеть деньги? Деньгам здесь отведена роль опознавательного знака «неправильной» сделки, которая нужна здесь и сейчас, то есть только здесь и только сейчас: знака компромисса с «восточным» этическим императивом. «Восточные» деньги выступают своего рода разрешением на инициирование сделки.

Звучит натянуто? Напомню слова «карточки» и «талоны». Ими не расплачивались. Ими подтверждали право расплатиться. «Талоны» идеально ложатся в канву позднесоветских практик ограничения «северного» полюдья «восточными» решениями по общежитию. С «карточками» сложнее, там основной задачей было централизованное распределение почти всей номенклатуры товаров по квотам, с очень большим участием ОРСов, а это скорее «Юг», то есть техническое обеспечение прямого управления трудом, а не совершения сделок.

Можно сказать, что «людей с деньгами» – не в смысле «богатых», а в смысле «во всём полагающихся на деньги» – в «восточном» обществе считали чем-то вроде «блатных», «спекулянтов», «фарцовщиков», «валютчиков». Отношение к ростовщикам в Средние века тому пример, да и торговцев не очень жаловали.

Итого, «восточные» деньги позволяют решить задачу «я не могу продавать, потому что никто кругом не продаёт», и здесь важно не только техническое (как на «Юге»), но и этическое обеспечение продажи. Деньги выступают не только драгоценностью, но и символом доступа на рынок. Эта символизация порождает монетное дело и проч. «Западное» денежное разнообразие обязано собой этому решению и использует его по умолчанию так же, как «восточные» деньги по умолчанию отталкиваются от самой идеи драгоценных металлов как способа сравнить запросы сторон сделки.


4. В последнюю очередь, «северная» этическая система, которую я считаю формирующейся в наших краях. И – да, я то ли вижу, то ли думаю, что вижу признаки этого процесса.

«Северный» этический императив: «другие не должны делать мне того, чего я им не делаю».

Требованием рационализации справедливости, производным от этого императива, будет «я, конечно, стал бы продавцом, однако эта сделка может мне потом выйти боком, и, следовательно, так я поступил бы плохо – однако деньги могут помочь».

Напоминаю, что «деньги» говорят о решении, присутствующем в обществе, а не о ресурсе в конкретном случае; о качестве, а не о количестве. Речь идёт не о смягчении последствий неудачной сделки, а о её предотвращении.

Рассмотрю условия задачи подробнее.

Во-первых, количество сделок в «северном» обществе будет хоть и не минимально возможным, но ограниченным потому, что исключать из этого множества сделки «опасные» – этически правильное решение.

Предельный пример: попытки ограничить ужасающий ущерб от «телефонного мошенничества» через замедление банковских операций. Решение по сути правильное, но неудобное в первую очередь из-за своей огульности, и «северные» деньги должны дать удобное и стабильное решение.

Во-вторых, доля услуг в предметах сделки будет заметно выше, чем в «западном» обществе, пусть и не столь подавляющей, сколь в обществе «восточном» (разумеется, «при прочих равных», а приравнивание здесь – «второй сложный»). Повышенные требования к продолжительности и многогранности сделок точно так же востребуют решение, работающее при любой продолжительности и любой сложности «безопасных» сделок, и «северные» деньги должны стать таким решением.

В-третьих, отношение «северных» денег к продаже самих себя отличается от «западного». «Северные» деньги должны дать своему владельцу возможность не продавать самих себя: «я сам ищу, за что предложить свои деньги», «ты не имеешь права прикидывать, сколько у меня денег», «деньги как состоявшееся решение (техническое и проч.) не подлежат изменению или, по меньшей мере, их эволюция должна быть очень медленной».

5. И я полагаю, что нужные решения уже существуют, по крайней мере в концепциях, публично озвученных высокими официальными лицами Федерации. Это значит, что их можно требовать.

Это «цифровой рубль» (файл, версия 2021). Изначально – не более, чем ещё одна производная «западных» денег. Основным преимуществом выглядит обслуживание периферии, где плохо с Интернетом и с бумагой: хотя сохранится ли это преимущество после нынешних решений о спутниковом Интернете, надо будет смотреть.

«Розничная двухуровневая модель с ролью финансовых организаций как участников расчетов» переводится как «банки в священном берсерке отстаивают свою кормушку», ну да ладно. Тем более, что там есть, от чего отстаивать, «усиление конкуренции на финансовом рынке» и «расширение линейки инновационных сервисов и продуктов и улучшение условий клиентского обслуживания» звучат угрожающе. Не настаиваю, ибо мой диван – он старой модели, он не помогает читать мысли и прозревать замыслы иностранных агентов в кремлёвской верхушке.

В описании цифрового рубля встречаются термины «смарт-контракт» и «маркирование». Вот здесь начинается интересное.

«Смарт-контракт – это сделка, исполняемая автоматически при наступлении заранее определённых сторонами условий. Смарт-контракты будут дополнительным функционалом платформы цифрового рубля».

Представлю себе ситуацию, в котором большая часть трат, как по объёму, так и по количеству, то есть трат воспроизводимых и повседневных задана через смарт-контракты.

Это путь к решению задачи препятствования «опасным» сделкам и задачи автоматической поддержки продолжительных, сложных и многогранных сделок.

Это возможность аналитического подхода к задаче ограничения рекламы через сопоставление её содержания количеству «свободных», «публичных», «карманных» денег у адресата; так «несоразмерную» рекламу и «телефонное мошенничество» можно отождествить законодательно. Замечу, что обнуление субъектом своих «публичных» денег – вариант скорее привычный для моего поколения, нежели единственно правильный. «У меня пять штук на этот месяц не разобрано, налетай, коробейники!» Скидки к концу месяца? Мало ли.

Теперь «маркирование цифровых рублей, позволяющее устанавливать условия их расходования (например, определять конкретные категории товаров/услуг, которые можно будет приобрести с их помощью) и отслеживать всю цепочку прохождения маркированных цифровых рублей».

До этого в описании преимуществ цифрового рубля для государства речь идёт о том, что «применение смарт-контрактов позволит автоматизировать и значительно упростить процессы администрирования бюджетных средств, повысить их эффективность и минимизировать операционные риски». Для государства, повторяю.

Насколько я понимаю, синонимом «маркирования» в поздних объяснениях концепции «цифрового рубля» была «окраска». В Думе, что ли, речь шла об ассигнованиях регионам на отдельно взятые проекты и части бюджетов? Там была «окраска».

А теперь, в развитие предыдущей ситуации, я представлю себе такое положение дел, когда у каждого гражданина Федерации есть право, возможность и способность «раскрашивать» свой бюджет (личный, домашний, предприятия) по своему усмотрению.

«Право» здесь нужно как раз для того, чтобы указать границы его применения. Это не свобода от всяких ограничений. Впрочем, это и не запрет относиться к бюджету, как сейчас, то есть как к «общему котлу» доходов и трат. Дуракам не запретишь.

«Возможность» задаёт требования к техническим, программным, методическим и организационным решениям, образующим «северные» деньги.

Наименее очевидное здесь – «способность». Это требование грамотности, – я бы употребил выражение «финансовая грамотность», но оно занято – то есть навыков и умений члена общества по расшифровке и составлению бюджета. Как нормальных, ожидаемых от ближнего своего навыков и умений, так и, в пределе, обязанности гражданина.

Ну да, то же самое умение расшифровывать текст, что и всякая грамотность. Обязательным условием здесь будет ранее упомянутое требование неизменности «денег», понимаемой как неизменность пользовательского интерфейса; нельзя менять алфавит и правила правописания слишком часто.

Я не знаю, исполнимы ли эти требования в техническом аспекте, то есть хватит ли процессорной мощности, достаточна ли пропускная способность линий связи и проч.. Однако их политический аспект уже может быть озвучен публично в какой-то программе, и выглядеть он будет примерно так:

- никто, кроме самого гражданина, не должен иметь права уникализировать свои финансовые средства и транзакции;
- государство должно гарантировать каждому гражданину право уникализировать свои финансовые средства и транзакции;
- ограничение права гражданина на уникализацию своих финансовых средств и транзакций может быть осуществлено только в целях защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений.

Под «гарантию права» сюда попадают и «возможность», и «способность», и все решения, составляющие «северные» деньги. Иными словами, даже людей неграмотных по обстоятельствам или по собственному желанию – всё равно нужно защищать, как тех бабок, которые отдают свои накопления украм. Не знаю, надо ли такое в Конституцию, чтобы избавиться от слова «должен», но... Алиса Селезнёва, ты вообще как думаешь?

Это не отмена нынешних «западных» денег, а скорее вызов им, причём долговременный. Уверен, что успешный для российского общества, у Федерации будет это общество или у чего-то последующего. Всё равно к теме надо будет возвращаться, ибо общего определения «северным» деньгам я так и не предложил.

Ладно, я тут уже превысил все лимиты на дозволенные речи и некоторые на недозволенные. Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Освобождение семей от неспецифических функций, критическое уменьшение времени обработки семейного бюджета? Совпадение, право. Если один и тот же человек размышлял на столь различные темы в одно и то же время, это отнюдь не означает, что между темами есть какая-то связь.

Уважаемый читатель знает, что мой взгляд на будущее российского общества скорее оптимистичен, по крайней мере на том фоне, который не устают поддерживать в медиа публичных и частных. Даже оптимизм казённый не похож на оптимизм, экспертная публика своим позёрством скорее тратит наши стереотипы о нашей стойкости, чем производит их.

И тем не менее, даже у ясноглазого меня есть моменты, когда руки от солнца к сердцу. Нынче такому моменту поспособствовал лично Его Высокопревосходительство. Вот.

«Прежде всего с учётом демографических вызовов… нужно и дальше концентрировать особые усилия на распространении лучших практик поддержки материнства и детства, улучшения качества социальной сферы, её настройки на интересы семьи. В целом необходимо создавать максимально комфортные условия для большой, многодетной семьи, состоящей из многих поколений…
Нужно добиться того, чтобы на горизонте текущего десятилетия лучший опыт семейной, демографической повестки внедрялся во всех регионах нашей страны – и в крупных городах, и, конечно, в небольших населённых пунктах, в сельских территориях, где к традиционным ценностям относятся с особым уважением…
Вся наша страна должна быть в авангарде формирования более справедливой модели развития – модели, основанной на незыблемых ценностях, а это известно, что такое: традиционная многодетная семья, это свобода и ответственность, стремление каждого приносить пользу обществу и людям, это благополучие и справедливость.
Именно такие ценности пронизывают ваши инициативы, в том числе такие системные, по сути, мировоззренческие, как формирование общественного капитала бизнеса, повышение роли делового сообщества в социальном развитии».

Там ещё про увеличение технологического предпринимательства среди молодёжи, что придаёт высказанному особый флавор.

Такие дела, уважаемые читатели: то, что я и говорил – архаизация, регресс, попытка эмуляции доиндустриальной эпохи. Это большая опасность для российского общества, нежели санкции против российского государства и противостояние его хотя бы и всему миру. Хуже пережитого (пережитого!) в ранние годы Союза уже не будет. А цитированное, будучи внедряемым, поднимает цену неизбежного – по моему мнению – дальнейшего развития до заоблачных высот. Это искажение перспективы по сути и халатничество по форме.

Да-да, халатничество – и то, что наилучшими адресатами этих мер будут в первую очередь семьи из недоразвитых обществ бывших советских азиатских республик, выглядит естественно. Здесь даже присутствует некая циничная и ненужная историческая справедливость. Мытищинский чиновник, скандально благословивший квартирой незаменимого иностранного специалиста, честно решал задачу «создания максимально комфортных условий для большой, многодетной семьи, состоящей из многих поколений» (семь детей, если что). Столь же естественной кажется такая политика для «небольших населённых пунктов», и остаётся только надеяться на то, что она будет ограничена административными средствами хотя бы в форме поддержания законности и правопорядка.

Попутно повезло ознакомиться со списком «незыблемых ценностей»: «традиционная многодетная семья, свобода, ответственность, стремление каждого приносить пользу обществу и людям, благополучие, справедливость». Думаю, читатель согласится с тем, что это бессвязное перечисление противоречивых понятий.

Что-то вроде сноски: «общественный капитал бизнеса», одна из «мировоззренческих инициатив» – это вот что (файл). Читайте, если хотите, всего 14 слайдов. А я резюмирую: как учит нас Карл Маркс, капитал – это «мёртвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живёт тем полнее, чем больше живого труда он поглощает». А как учат нас братья Стругацкие, «Молчите, я сам знаю, что он отравитель! И плевать я на это хотел! Что тут такого, что он отравитель? Он был зна-а-аахарь! Понимаете, убийца? Знахарь! Одного отравит, другого вылечит!» Один капитал, а другой общественный капитал, понимаете, скубенты-сицилисты?

Я напомню своё понимание главной проблемы воспроизводства населения в современном обществе: «участники общественных отношений решают задачу воспроизводства участников общественных отношений, а не задачу воспроизводства людей, среди которых существует общество».

Я не считаю высказанное мною законом. Однако я утверждаю, что именно обусловленные этим положением дел тенденции решающим образом проявляют себя в безуспешных ответах «развитых обществ» на «демографические вызовы».

Далее я рассмотрю в качестве примера нынешний ответ на «демографические вызовы», обрисованный в цитате из президентского выступления. Этот ответ соответствует моему пониманию проблемы и потому неверен и, более того, в своём практическом применении вреден, так как его следствия окажутся прямо противоположны ожидаемым.

Итак, сейчас государство действует в рыночной парадигме, закупая население через оплату семье рождения детей и значительной части их воспитания деньгами и удобствами.

Для того, чтобы уменьшить расходы (обязательное требование рынка) на эту стратегию, государство заказывает рекламную кампанию, где пресловутые «традиционные ценности» – триггер, а их использование в работе с населением – маркетинговый приём. Системность в обосновании и описании таких «традиционных ценностей» не нужна, более того – вредна. Поэтому государством и востребовано содействие религиозных организаций, как принципиально безответственных перед обществом («бог дал, бог взял»). Пропаганда «традиционных ценностей» обыкновенно вырождается в пропаганду религиозную, а иногда и сразу тождественна таковой.

(замечу на полях, что соответствие человека биологической норме и человечества биологической норме не являются «традиционной ценностью»: это другое название физического и умственного здоровья, которое нуждается в защите, но не нуждается в оправданиях – проще говоря, извращенцы больны, а не альтернативны, и от них не надо защищаться, их надо лечить, потом спасибо скажут)

Сами выплаты семье за детей можно, не кривя душой, признать разумным, пусть и сильно ограниченным в своей действенности решением. Оно даёт известный прирост рождений. Однако упомянутая выше рекламная кампания, неизбежная в рыночной парадигме, имеет следствия, усугубляющие «демографические вызовы», а не отвечающие на них, причём по своему разрушительному влиянию эти следствия многажды превосходят эффект от материальных выплат.

Во-первых, рекламщики заинтересованы не просто в констатации существующего положения дел в демографическом аспекте общественной жизни, а в истерике по этому поводу: так они нужнее заказчику, и тем больше он им платит. Аудитория рекламной кампании – население – понимает эту истерику как готовность покупателя – государства – платить всё больше и больше за товар – детей: первых, вторых, третьих… Естественным следствием становится решение «придержать товар, пока не дадут настоящую цену», то есть ограничивать сбыт, в данном случае рождаемость.

Работа рекламной индустрии вообще и значительной части развлекательной индустрии лишь усиливают это стремление. Недостижимый уровень жизни населению предлагают как достижимый и, хуже того, естественный, то есть неоправданно завышают представления о «настоящей цене». Предлагать же потребление, соответствующее нуждам человека, прямо противоречит идее рекламы.

Честности и иронии ради можно заметить, что существует реклама, предлагающая адресату заниженный уровень потребления. Она, как правило, имеет форму религиозную или идеологическую.

Во-вторых, одновременно и в сочетании с «во-первых», сенсационализм, тотально господствующий ныне в любых медиа (из-за той же рыночной парадигмы), буквально ежеминутно навязывает впечатление политической и экономической нестабильности, которое делает краткосрочное планирование в семье принципиально более привлекательным, нежели долгосрочное. А выращивание детей, особенно нескольких – дело по нынешним меркам очень долгое, это предел долгосрочного планирования. Семьи, созданные образованными и воспитанными людьми, выращивающие трёх и более детей – это, к сожалению, нынче не норма, хотя и желательное положение дел при формулировании любых ответов на «демографические вызовы».

Забавно, что пропаганда «традиционных ценностей» нынче подряжена ратовать за продолжительное воспитание детей в семье ради относительного удешевления закупок вместо того, чтобы честно, пусть и с восторженным придыханием, вспоминать, как «традиционно» детей из «больших многодетных семей» в очень нежном возрасте учили волшебным жестам и отправляли пасти скотину.

В конце концов, на рынке больший спрос найдёт дешёвый товар. Именно те же мигранты, причём не какой-то человеческий мусор, а безо всякой иронии добропорядочные и лояльные, однако менее развитые люди с многодетными семьями – пока ведь они всё равно дешевле местных, и они… Хотя рассматривать такое как общественную опасность нынче дело наказуемое, и я умолкаю.

Итого, рыночная стратегия закупки населения как ответ на «демографические вызовы» есть бессмысленная и опасная стратегия. И если материальные затраты на её реализацию не выглядят чем-то неприемлемым и в других решениях, то обезлюживание и децивилизация российского общества как её эффекты представляют очень большую и долговременную угрозу общественному и государственному развитию Федерации. Да-да, по телевизору говорят совсем другое в промежутках между рекламными роликами. Верьте.

Я же считаю, что этот подход не ведёт к воспроизводству населения, а какое-то время поддерживает общество ценой убыли населения, то есть, повторю, соответствует моей постановке «демографической проблемы».

Далее настолько длинный ПостСкриптум, что я счёл правильным перенести его в основной текст.

Если называть критикуемое решение «правым», то есть и «левое» решение, которое состоит не в увеличении цены, а в уменьшении себестоимости. Семья в нём так же принята как производитель продукта (детей), но этот производитель не единственный, потому что процесс выращивания детей делегирован обществу в гораздо большей степени, чем сейчас. «Интернатизация всей страны», если хотите. Очень высокая степень разделения труда в работе с детьми, машинизация этой работы и проч..

«Инновационное применение технологий искусственного интеллекта позволило решить проблему нехватки кадров в образовании, обеспечить индивидуальный подход к каждому ученику и развернуть в стране очень широкую и взаимосвязанную сеть государственных и частных летних, зимних и круглогодичных лагерей, воскресных и круглосуточных школ, интернатов, клубов и кружков по интересам, которые обеспечивают возможность самореализации для каждого ребёнка…» Вот как-то так, если по телевизору. «Искусственный интеллект» здесь обобщённое название для множества автоматических трансляторов текстов, жестов и поступков, а «индивидуальный подход» и «самореализация» суть псевдонимы для возможно более ранней специализации ребёнка согласно прогнозам будущего положения дел на рынке рабочей силы. Как одно из средств такой специализации возможна даже актуальная детская работа в порядке привыкания к будущей участи: вряд ли выпас скотины, у нас всё же прогресс.

Думаю, не надо объяснять, что «постинтернатный синдром» в масштабах страны резко ослабит общество, то есть ослабит так, что цена индустриальной стратегии окажется сопоставима с ценой стратегии рыночной, пусть и будет взыскана другим способом.

Сказанное позволяет мне дополнить своё понимание проблемы, а потому я допишу ещё одно высказывание в дополнение к приведённому в начале текста:«Любые усилия, направленные на воспроизводство [именно что] людей, среди которых существует общество, ослабят [само] это общество».

Квадратные скобки нужны, чтобы отличить сказанное от тривиального сожаления о материальных ресурсах, в которые обойдутся эти усилия. Я подчёркиваю: усилия по воспроизводству населения страны ослабят само общество этой страны; уменьшат возможности совместной деятельности людей; ослабят силу, соединяющую людей друг с другом; опосредованно будут работать на понижение уровня цивилизованности общества и создавать напряжение в той цивилизации, которая существует в обществе.

Вот теперь, пожалуй, всё. Два этих высказывания, думаю, можно принять как условия задачи по воспроизводству населения страны через повышение уровня цивилизованности общества.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум, короткий и потому всё же ПостСкриптум. На будущее, очень коротко. Главной составляющей решения будет внедрение наиболее продвинутых технических решений для снижения затрат семьи на исполнение ею неспецифических функций. Внедрение не обязательно в саму семью. Это не всё, но это обязательная вещь. Перпендикулярная, как видите, что рынку, что индустрии.

Вот, «Единый план по достижению национальных целей развития Российской Федерации до 2030 года и на перспективу до 2036 года», заданный «Указом о национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года» от 7 мая 2024. 319 страниц, огромное количество сущностей, однако тема не только разрешает, но и обязывает.

Обязанность обязанностью, однако не может быть у меня сил на сколько-нибудь подробный разбор Единого плана (файл), как его именуют авторы. Не хватит ни ума, ни эрудиции, ни досуга, ни места здесь. Я и так-то не лаконичен, а тут ещё и цитаты. Потому всего лишь привлеку внимание читателя к тем же предметам, которые привлекли моё внимание. Как обещания привлекли или как предупреждения – не знаю, в наше время их трудно различить.

Это значит, что про экономику, то есть про главу на стр. стр. 130-218, затаившуюся в середине текста, я почти не буду. Даже если бы и стало терпения пересказывать таблицы (поверьте, хотя бы разница в числах по годам того стоит во многих строчках), то пункт 5.6 на стр. 160 мне не по зубам в принципе, а он главный. То есть внимание привлёк, а сказать нечего. Посему экономику я пропущу заодно с главами сильно попроще и поменьше.

«Ну-с, приступим»©.

Я в своё время сделал здесь заметки по выступлению В.В.Путина на Восточном экономическом форуме в начале прошлой осени. В том выступлении меня прельстило слово «мастер-план» как знак унифицированного подхода к развитию населённых пунктов. В Едином плане про «мастер-планы» нет, но я высматривал что-то подобное и нашёл на стр. 76

«Опорный населенный пункт – населенный пункт, приоритетное развитие которого способствует достижению национальных целей Российской Федерации и обеспечению национальной безопасности, в том числе за счет обеспечения доступности образования, медицинской помощи, услуг в сфере культуры и реализации иных потребностей для жителей прилегающей территории.
Система опорных населенных пунктов, которые образуют расселенческий, инфраструктурный и экономический каркас Российской Федерации, является одним из приоритетов пространственного развития и направлена на концентрацию инструментов и ресурсного обеспечения в целях содействия достижению национальных целей развития Российской Федерации».

Вам нравится слово «расселенческий», дорогие мои москвичи? Шучу. Методичку по опорным населённым пунктам можно найти здесь.

Хотя

«Ключевым фактором, обеспечивающим улучшение качества среды для жизни в опорных населенных пунктах, является разработка и реализация программы развития для более чем 2 тыс. опорных населенных пунктов. Реализация указанной программы нацелена на обеспечение опережающего социально-экономического и инфраструктурного развития опорных населенных пунктов путем установления приоритета финансирования мероприятий в опорных населенных пунктах в рамках соответствующих отраслевых национальных проектов и государственных программ Российской Федерации»,

и тут интересно вот что. Может быть, авторы плана «знают, как надо», то есть считают, что сумма национальных планов, на протяжении нескольких лет применяемая к «опорному населённому пункту», обеспечит такую жизнь в нём, чтобы туда стремились переехать. Возникает вопрос: речь идёт о высоком уровне или о новом качестве жизни? Это вовсе не обязательно одно и то же. То, и другое может выглядеть привлекательно по-своему.

Пессимистически можно предположить, что это всего лишь оправдание будущих действий правительства в условно «западной» парадигме, то есть оправдание покупки решения. Решение легко покупать, кто бы спорил, – чёткие цели, осмысленная деятельность, средства, до копейки уходящие по адресу (я не шучу) – но вот в итоге купить… «ну не шмогла я», и спросу нет. Делали-то «всё правильно», только не то, что надо. А хуже всего то, что правительство задаёт образец для подражания, так же ограничивая ход мысли в общественном мнении и политическом процессе.

А вот далее по тексту, в той самой главе про экономику, которой я так не хотел оскоромиться, присутствует нечто неизведанное, но тоже «опорное». «Опорные страны» (стр. 203), сколько-нибудь понятную референцию к которым дилетант вроде меня может найти сперва здесь, коротко на стр. 57, а потом тут, по полной.

«Pivot states are states that possess military, economic or ideational strategic assets that are coveted by great powers. Pivot states are caught in the middle of overlapping spheres of influence of multiple great powers as measured by associations that consist of ties that bind (military and economic agreements and cultural affinities) and relationships that flow (arms and commodities trade and discourse). A change in a pivot state’s association has important repercussions for regional and global security».

Сочинение на 40 страниц со списком в 22 опорные, по мнению авторов, страны образца 2014, и меня ещё нескоро на него станет. Однако в Едином плане до 2025 число «опорных стран с российской инфраструктурой для ведения внешнеэкономической деятельности и обеспечения производственной и кооперационной связанности» равно нулю, в 2025 такая счастливица всего одна, а к 2030 их уже пять.

Нет, не сказано, какие. Родные мои геополитики, считайте запоздалым новогодним подарком. Предрекайте от души.

Мне же интересно, что либо «сама идея» родом из Гааги пришла к нам наверх спустя 10 лет; либо там наверху сравнительно недавно зачали что-то другое, что назвали похожим термином, и это что-то ещё даже не обосновалось толком в Рунете; либо прониклись давно, но держали в тайне. Ибо сама идея, ход мысли одинаковы для обоих случаев, что «опорных стран», что «опорных населённых пунктов». Увидите, если попробуете прицепить зарубежное определение к критериям отбора «опорных населённых пунктов», приняв их как точки конкуренции за население между агломерациями и регионами. Конкуренции изначально «недобросовестной», которую регионы с подачи Правительства должны выиграть, решая тем самым задачу развития.

Вот такие опорные дела в Едином плане. Дела... разные? – но слово всё равно хорошее.

А сейчас замечательное о демографических проблемах, на стр. 25,

«Доля регионов, обеспечивших не ниже среднероссийских темпы повышения суммарного коэффициента рождаемости, из числа субъектов Российской Федерации, в которых по итогам 2023 года значение такого коэффициента было ниже среднероссийского»

к 2030 году должна составить 100%.

Вполне разумно. Не саму рождаемость уравнивать в таких регионах с остальными, а её прирост, то есть попытаться работать по причинам её низких величин, менее выраженным в других регионах, где её коэффициент выше среднероссийского. Не принимать на себя ответственность за абсолютные цифры, – вообще средняя рождаемость по всей стране так может и падать – при этом надеяться на то, что за те же деньги будет получен больший эффект.

Там, правда, вот что ещё. Вот подход к решению проблемы (стр. 24):

«Достижение показателя национальной цели будет осуществляться посредством содействия субъектам Российской Федерации с низким уровнем рождаемости в разработке и реализации семейно-ориентированной демографической политики с учётом национальных и социокультурных особенностей».

А вот десятка с самой низкой рождаемостью (брал отсюда): Ленинградская область, город федерального значения Севастополь, Смоленская область, республика Мордовия, Рязанская область, Саратовская область, Белгородская область, Волгоградская область, Владимирская область, Орловская область.

Значит, «учёт национальных и социокультурных особенностей» русских областей ради улучшения демографической ситуации в них, да ещё с параметрами контроля?! Ну, дождались наконец-то… или очередная порция колокольного перезвона повышенной духовности с «не шмогла» в хоровом припеве? Или… эхм… импорт такого человеческого материала, национальные и социокультурные особенности которого учитывать дешевле и проще на наши налоги? Даже не знаю, откуда у меня такой пессимизм.

На стр. 39 объявлена «единая цифровая платформа по управлению здоровьем человека». Обещан проактивный мониторинг, то есть предсказание наступающих неприятностей. Его следствием считают

«персонализированный (индивидуальный) подход к лечению пациентов, что позволит сократить сроки постановки диагнозов и сделает доступным для всех пациентов с социально значимыми хроническими неинфекционными заболеваниями проактивный мониторинг состояния своего здоровья с использованием цифровых сервисов».

Социально значимые хронические неинфекционные заболевания, подсказывает список – то, что сказывается на давлении, плюс некое подмножество неполадок с головой, плюс диабет, плюс опухоли. Несомненно, раннее обнаружение или даже предупреждение всего этого есть благо, и отказываться от взаимодействия с такой платформой будет мазохизмом. Однако, даже если не понимать, что это лишь начало, или понимать, но надеяться, что до подключения последних градусника и тонометра к платформе пройдут сотни лет… В любом случае надо признать, что это настолько масштабное изменение качества одного из аспектов инфраструктуры жизнеобеспечения, что его можно сравнить, например, с вытеснением колодца водопроводом.

Человек будет думать о своём здоровье не меньше, – может быть, даже больше – но будет думать о нём иным образом; при этом само это здоровье де-факто будет меньше зависеть от собственных усилий человека по его поддержанию, а дополнительные усилия для этого обеспечит общество через государство или рынок. Самое опасное в этом – естественность, привычка и незаметность. О водопроводе мы обычно вспоминаем, когда вода пропадает.

Из забавного. Всякий больной – нервный больной, да и с культурой мышления (извините брюзжащего совка) нынче не очень и ещё долго лучше не будет. Поэтому я с неким трепетом ожидаю устойчивого и воспроизводимого наделения упомянутой платформы чертами личности в воображении проактивно оберегаемого населения. И не факт, что это окажется неважная личность.

Заглядывая за близкий, полагаю, горизонт, можно подумать и о неизбежности создания стараниями генетиков и молекулярных биологов подробного атласа населения страны с наивозможной классификацией. Имхо, исторически ещё не завтра, но уже на неделе.

Цифровизации в Едином плане отведена целая глава, причём последняя, по заветам Штирлица (стр. 286). Звучит термин «цифровая зрелость». Ясно, что само понятие качественное, на радость демагогу, но вот матрица оценки (там, правда, оценивают «цифровую» зрелость, а не «цифровую зрелость», но всё меняется, да), и расшифровка достаточна. Шесть уровней, а принципиальное отличие высшего уровня «Супер» от «Продвинутого» в том, что услуга может быть предоставлена в том числе

«в проактивном режиме на основе имеющихся данных о гражданине или регистрации в ведомственных информационных системах, связанных с ним событий (в рамках комплексных услуг)».

В начале Единого плана (стр.12) сказано, как

«Цифровые технологии создают новые возможности – государственные услуги могут стать максимально незаметными, не обременяющими ни граждан, ни бизнес, встроенными в процессы»,

и «проактивный режим» предоставления – одна из таких новых возможностей.

Другой аспект этой задачи в моём предположении будет отслеживанием различных транзакций для законного вмешательства в них без привлечения внимания субъектов. Или для законного невмешательства, если вмешиваться не надо – но всё равно отслеживание, ибо государство не знает, когда оно может понадобиться, чтобы оказать свою максимально незаметную услугу.

Повторю, с установлением такого положения дел оно будет считаться естественным, безальтернативным и – без привлечения внимания к вопросу – бывшим вечно и повсеместно, как мы сейчас считаем извечными и непременными те же водопровод или Автоматизированную систему обеспечения безопасности российского сегмента сети «Интернет».

В той же главе дальше (стр. 304) заявлено

«Увеличение к 2030 году до 99 процентов доли предоставления массовых социально значимых государственных и муниципальных услуг в электронной форме, в том числе внедрение системы поддержки принятия решений в рамках предоставления не менее чем 100 массовых социально значимых государственных услуг в электронной форме в проактивном режиме или при непосредственном обращении заявителя, за счет внедрения в деятельность органов государственной власти единой цифровой платформы»,

и читатель может поблагодарить меня за подарок в виде письма Минцифры от 17 мая 2021 года ОК-П13-070-18044, где этот список массовых и социально значимых, комплексных или ещё каких можно найти со стр. 6.

Само собой разумеющимся выглядит «онлайн-взаимодействие государственных и ведомственных информационных систем, в том числе на основе типовых решений, реализованных на базе единой цифровой платформы». Про медицинскую платформу можно вспомнить в качестве примера; её и ей подобных будут сшивать под эгиду.

Итого со временем все, кому надо по праву или не по праву, про мои и Ваши кондиции – медицинские или ещё какие по этим не менее чем 100 услугам – будут знать. И даже если все не будут знать, то все будут знать, что все знают. С одной стороны, такое неизбежно, ибо императив экономии усилий, и такое выгодно, ибо он же, однако коллективная деятельность здесь может стать настолько уязвимой, что даже делам в Союзе конца восьмидесятых можно будет позавидовать.

Весьма странный пункт на стр. 288 с упоминанием «образовательных сервисов и контента»… такое ощущение, что добивали второпях, но по смыслу вроде то, что на айти-инфраструктуру административных контор собираются повесить движение данных по обучению населения.

Интересно, с учётом ведомств или нет? – там с этими «отраслями» и «сферами» не разберёшься, писали как с похмелья. Если это оно, то разумно, хотя из-за кулис тут мило улыбается участие работодателей в проверке качества текущих образовательных услуг, причём проверке автоматизированной, а такое только звучит радужно; на самом деле это мина.

А вот пункт 7.8 на стр. 308… Да, я держу в уме, что это та самая последняя фраза, мастером которых был Штирлиц.

«Создание для органов государственной власти и органов местного самоуправления единой цифровой платформы подбора, развития и ротации кадров…
…для органов государственной власти и органов местного самоуправления в целях внедрения в деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления инструментов, повышающих эффективность процессов подбора, развития и ротации сотрудников, в том числе включая внедрение HR-системы отбора, адаптации, мотивации и развития кадров, создание цифрового профиля госслужащего (профиль достижений, портрет ценностей и компетенций) с применением технологий искусственного интеллекта, а также использования механизма оценки соответствия госслужащих ценностям и культуре клиентоцентричности».

«Клиентоцентричность» звучит авантажнее «жалобной книги», так что прощу. Однако главное, полагаю, понятно. И – да, напрашивается презрительное замечание, что обойти такую систему и порадеть родному человечку – раз плюнуть. Дело, однако, в том, что это «раз плюнуть» для одного кресла и для специализированных задач, а в условиях воспроизводимых результатов вычислений, применяемых при анализе исполнения управленческих – то бишь сравнительно широких – задач с целью занятия и сохранения публичных и привилегированных общественных позиций…

Да, сначала такое пойдёт очень медленно и с очень громким скрипом, если этим созданиям и внедрениям не помогут дела международные, типа разборок с НАТО со стрельбой. Я не верю в 60% органов власти, как-то опирающихся на эту систему в 2030, так же, как я легко отношусь к числам по годам во всех пунктах Единого плана. И я совсем не знаю, что здесь выступит аналогом бритья боярских бород.

Однако это решение судьбоносное: ротация кадров с учётом «портрета ценностей и компетенций» окажет не менее масштабное влияние на общество в целом, чем некогда оказала ротация кадров с учётом выполнения производственного плана. Более того, эти явления схожи.

Замечание о Союзе конца восьмидесятых остаётся в силе, цена провала применения новых решений по прежним правилам возрастает до масштабов астрономических, либо... либо надо переписывать правила.

Здесь можно напомнить о стр. 66 с её «эффективной системой выявления талантов детей и молодёжи», а потом отступить и на стр. 55, где эта система сопряжена с «развитием кадровых и социальных лифтов».

Пожалуй, всё. Впрочем, ещё прекрасное напоследок, про мои любимые «традиционные российские духовно-нравственные ценности».

Стр.70, индикатор

«Доля проектов в сфере культуры, искусства и народного творчества, финансируемых государственными институтами развития, в рамках которых обеспечено продвижение и защита традиционных российских духовно-нравственных ценностей»,

с желательным значением 80% к 2035. Здесь спрашивать – только портить.

В заключение можно заметить, что документ составляли к заранее заданному и, вероятно, не раз отодвинутому сроку, писали Единый план люди, учившиеся азбуке не с вывесок, а с оферт, в разных главах там присутствуют термины «реверс-инжиниринг» и «обратный инжиниринг», в именинниках там ходят «беспилотные авиационные системы», а «включая автономные транспортные средства» – то бишь вода и суша? – везде дописано в скобках к «транспортной мобильности»... непростительно. Ведь такие документы внимательно читают?!

А кто не читает, назови! Нет, я жду! Достаточно. Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Читатель, знающий меня, догадывается, что я уже сделал выводы по прочитанному в Едином плане. Его догадки верны. Однако сделать выводы, упаковать их в голове, изложить хотя бы для себя, а потом опубликовать – это всё отдельные вещи. Скажу пока только то, что это не предвыборная программа, это попробуют сделать, и это то самое пелевинское «как можно дольше делать вид, будто управляешь несущим тебя смерчем».

Это получается работа над ошибкой в моём «Взгляде на государство». Сперва я записывал нынешнее рассуждение подобным прошлому, об идентичности, но полученное понимание оказалось несоответствующим уже тому летнему рассуждению, которое я сохранил в .pdf.

Поразмыслив, ошибочным я признал тогдашнее. Так что. Вопрос вроде на полстрочки, но… Удобства ради, вначале я записал резюме по самому ходу мысли, а то получилось бы слишком коротко.


Итак, напомню.

Я согласен с тезисом работы Константина А. Крылова «Поведение», что ценность – это

«единство норм поведения, принятых в некоторой сфере деятельности. Или, по-другому: ценность есть то, чему не может противоречить ни одна из норм данной сферы.
Ценности обычно не столько понимаются, сколько переживаются людьми – как нечто, вызывающее легко узнаваемые эмоции. Наиболее заметное свойство ценностей с этой точки зрения состоит в том, что они являются объектами стремлений: люди хотят, чтобы общественные отношения соответствовали этим ценностям, и не хотят противоположного».

Я не спорю с тем, что эмоции, упомянутые в цитате, можно легко узнать, но это не означает, что их легко пережить. Скорее наоборот, потому что лёгкое узнавание предполагает заметную демонстрацию, на которую приходится тратиться: корчить рожи, рвать волосы...

А на всех тратах человек (и Вселенная вообще) экономит, и это стремление к экономии энергии, в данном случае нервной, и есть движущая сила личных и общественных изменений. Человек решает проблему, чтобы её не терпеть. Исправить полстрочки, и всё, не напрягаться.

Так стремление к экономии энергии на работе с ценностями создаёт, формирует, выращивает, выделяет соответствующие им отношения между людьми.

Отношение собственности, то есть отношение людей друг к другу по поводу предмета есть такой эффект от ценности пользы. Представьте себе, что собственности в обществе нет, и прикиньте, как всякий человек переживал бы всякий недостаток. Волос бы не хватило, лицо бы устало.

Отношение власти, то есть отношение людей между собой по поводу победы, будет таким же эффектом от ценности превосходства. Думаю, не надо пояснять, как экономит... не только нервные... силы подсчёт звёздочек на погонах вместо выяснения каждый раз в кулачном бою, кто тут старший по званию.

В прошлом тексте я заявил, что ценность справедливости таким же манером порождает отношение идентичности. Идентичность получается отношением между людьми по поводу самого общества между ними.

Проверки ради. Вот семья, участок общества. Как выглядит отношение между отцом и сыном в ней по поводу семьи? «Мы свои», да. «Мы вот такие» с ударением на «мы».

То же будет верно, если общество не упоминается, но подразумевается. Скажем, региональная идентичность есть отношение «местного» к таким же «местным» людям по поводу того общества, к которому все они принадлежат, а не по поводу объектов на географических картах. Только эти объекты удобны как средство упаковки в общении на соответствующую тему, и потому гордо звучит «одна шестая часть суши», на которой все свои.

И вот сейчас я выскажусь о том, что происходит из ценности свободы. Напомню из «Поведения», что это

«идея свободы, возникающая в сфере культуры. Она возникает из соответствующего поведения людей и сводится к идее независимости от отношений участия, собственности и особенно власти».

Сфера культуры считается в «Поведении» следствием изолирующего поведения, то есть сознательного поведения, направленного на уклонение и от односторонних действий, и от двусторонних действий.

Это по-прежнему участие в общественной деятельности, но это участие, ограниченное условиями: не командовать, не подчиняться, не использовать других, не позволять себя использовать, не судить и не обращать внимания на приговоры.

Такой подход создаёт сферу культуры, то есть отвечает за науку, искусство, религию, историю и им подобные феномены, где такой подход превалирует, а противоречащие ему действия считаются помехой, пускай неизбежной.

Всю эту деятельность можно объединить тем, что в ней человек рассматривает возможности.

Учёный рассматривает то, каким мироздание может быть. Жрец живёт с того, как оно «на самом деле» есть. Творец работает с мирозданием, которого нет.

Все они подвизаются на периферии общества, то есть там, где возможность совместных действий в группе ещё присутствует, но она мала по сравнению с остальным обществом, ежедневно имеющим дело с реальным миром. Эту публику легко представить себе, как эксцентричных одиночек: безумные изобретатели, колдуны, вот это вот всё.

Понятно, что возможностей во Вселенной много, по поводу многого можно навоображать ещё больше при том, что человеческое воображение небезгранично и столь же утомительно, сколь и иная умственная деятельность.

Значит, экономия необходима и здесь, то есть в обществе востребовано некое отношение человека к человеку по поводу его собственных возможностей, то есть возможностей не совместной деятельности с кем-то (это вопрос идентичности), а по поводу возможности самому что-то сделать или чего-то не делать, то есть возможности получить или потерять не с людьми, но среди людей, без них или просто от окружающей среды.

И я полагаю, что это, которое самому, называется право. Отсюда следует работа над ошибками.

Во «Взгляде на государство» я назвал право отношением человека к несоответствию законов друг другу. Иными словами, право появляется там, где человеческую деятельность законы определяют противоречиво или не определяют вовсе. Там, где вместо обязанности появляется возможность.

Полагаю, что я ошибся, надо было вместо «отношение этого человека к замеченному им несоответствию границ между законами» написать «отношение человека к человеку по поводу замеченного им несоответствия границ между законами», то есть по поводу появившейся у этого человека своей собственной возможности. Которая да, возникает после замеченной рассогласованности известных человеку законов (законов природы в том числе).

Ладно, перепишу. Тем более, что о самом праве там вскользь, и остальные выкладки от этого различия в формулировках вроде не страдают. Однако за догмой надо ухаживать.

А в качестве примера напоследок приведу себя. Я купил себе кружку, чтобы хлебать чай в обеденный перерыв. Кружка в виде черепа. Окружающих несколько покоробило, с выражением претензий, но… верно, это моё право. Моё отношение с ними по поводу моей возможности в нерегламентированной области деятельности, а не моё отношение к самой этой области.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Вот так. Ковыляю потихоньку. Собственность, власть, идентичность и право как моды распространения общества в умах; рынок, государство, ещё что-то и ещё что-то (не готов рассуждать, не уверен) как соответствующие им средства охраны и упорядочения. И да, править ошибки, иначе и стараться не стоит.

ПостСубСкриптум. Если уж в жанре заметок. Не забыть рассудить о стиле, являющемся порождением именно что права, и об отличии стиля от той самой идентичности. Или забыть, но потом вспомнить.

В самый короткий рабочий день года я оставлю здесь рассуждение вдогон к ««Коммунальным кодам» как составляющей «культурного кода»». Рассуждено второпях, ибо день короток, но тоже отправится в Вальхаллу «Работу над Поведением», ошибки буду вычитывать там. Во всяком случае, ниже скорее простые вещи, которые надо записать, ибо подразумевать их потом – себе дороже.


Я в основном посте утверждал, что в «культурном коде» как «совокупности способов упростить... распознание «своих» в толпе «всех»» существует подмножество «коммунальных кодов», «как набор повседневных способов отличения «других» ото «всех»».

Это мне было нужно, чтобы подойти к вопросу о том, как искать, создавать, формулировать «законы и права», которые позволят мне отличить «других» ото «всех» и так помочь мне решить задачу ограничения моего поведения, задаваемого «северным» полюдьем, «северной» этической системой.

В очередной раз просматривая «Поведение»… определение Нового мирового порядка там, скажем так, небесполезно при анализе текущих событий… так вот, в том самом определении я в тот же очередной раз увидел тезис о том, что люди сопротивляются Новому мировому порядку как тотальной меркантилизации, что логика этого устроения угрожает их идентичности, с пояснением далее, что «человек (равно как и народ) не может быть всем и принять всё» через возможность продажи и покупки всего.

Тут до меня наконец-то дошло, что так же, как польза относится к собственности, а превосходство ко власти, так и справедливость относится к идентичности. Так же, как собственность экономит усилия по извлечению пользы, а власть – по поддержанию превосходства, идентичность экономит усилия по поддержанию справедливости в обществе.

Тогда можно говорить об источниках идентичности: если ситуации, в которых такое поддержание может статься нужным, а равно способы этого поддержания обусловлены вполне себе материальными условиями обитания, то за подходы к распознанию и разрешению таких ситуаций отвечает действующий в обществе этический императив.

И здесь возврат к задаче отличения «других» ото «всех». Если «северное» полюдье выглядит как «никто не должен делать того, чего не делаю я», то «северный» этический императив «другие не должны делать мне того, чего я не делаю им».

В любом случае понятно, что ограничение полюдья здесь будет выглядеть следующим образом. Если «другой», с кем я имею дело, делает зло, но не мне, то тут я не обязан вставать на дыбы, одёргивать пакостника и разрывать с ним отношения. Эта обязанность, впрочем, возникает, если этот «другой» таким образом получает средства, умение и, главное, желание когда-нибудь сделать зло мне. И встаёт отнюдь не праздный вопрос: а как я предскажу появление этих средств, умений и желания?

«Северная» этика отвергает месть за причинённый ущерб и приветствует предупреждение ущерба. Отсюда, кстати, вопрос распространения зла в обществе для «северного» мировоззрения насущнее, чем вопрос проявления этого зла. Эпидемия насморка хуже пары кирпичей на пару голов.

Вновь к идентичности: если отношение собственности, происходя от пользы, есть отношение между членами общества по поводу предмета, а отношение власти, происходя от превосходства, есть отношение между членами общества по поводу события («победы»), то идентичность, происходя от справедливости, изначально тоже должна быть отношением между членами общества, а не набором узнаваемых признаков, более или менее общих для какой-то группы.

И я полагаю, что идентичность – это отношение человека к самому себе в другом участнике этих отношений. Узнавание себя в собеседнике. Отношение к другому по поводу любых совместных поступков, реальных или виртуальных. И она помогает отделять не только «своих» от «чужих», но и «всех» от «других».

Если вспомнить, что общество Константин А. Крылов в «Поведении» рассматривает как «возможность совместной деятельности людей», то тогда идентичность есть общественное отношение между членами общества по поводу самого общества. Отсюда и следует обычная формула идентичности «мы такие разные, но мы все такие разэтакие», которую недобросовестно эксплуатируют нынешние производители «культурного кода».

Идентичность, понимаемая так, как показано выше, ответственна за то, что ограничение «северного» полюдья «северным» этическим императивом всё равно обязывает меня помогать «своему», даже если тому делает гадость тот, кто мне гадости не делает и вроде бы никак не сможет сделать. Я так помогаю себе в этом «своём». Даже если гадости ему/мне делает тоже «свой». Для носителя «северной» этики идентичность в наибольшей степени отвечает за переход этого «своего» пакостника из «всех» в «другие». Может, и из «своих» в «чужие» тоже, но здесь это неважно. Важно то, что я таким образом вовремя останавливаю угрозу себе. Не факт, что она состоялась бы, но теперь-то точно нет.

Значит, именно идентичность важнее всего в поддержании границы между «северным» полюдьем и «северной» этикой. Идентичность здесь важнее и власти («восток»), и собственности («запад»).

Следовательно, объявленные ранее поиск, создание, формулировка «законов и прав», которые позволяют отличить «других» ото «всех» и тем самым помочь мне решить задачу ограничения моего поведения, задаваемого «северным» полюдьем, «северной» этической системой, сводятся к поиску решений по работе с идентичностью. На первый взгляд такое выглядит эволюцией способности и возможности члена общества по установлению и разрыву отношений идентичности, способов соперничества за неё, если мы по-разному понимаем то общество, к которому относимся, и проч..

В заключение можно фигурально сказать, что идентичность противостоит тенденции «северного» общества к вырождению в россыпь параноиков, всякий в своей башне из слоновой кости; так же, как, например, в «западном» обществе собственность отвечает за то, чтобы общество не выродилось в толпу спецэффектных суперзлодеев, каждый из которых полагает себя супергероем, по сути же своей тот самый выбегалловский гомункул, только отказавшийся закукливаться; а в «восточном» обществе власть нужна для того, чтобы люди делали хоть что-то сверх необходимого им самим здесь и сейчас.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, как уже за структуру собственности в обществе отвечает «рынок», а за структуру власти «государство», так за структуру идентичности в нём, выходит, отвечает «нация» или, если понимать под «нацией» не свойство общества, а группу людей, то «национальное сознание» этой группы. Впрочем, об этом потом, ибо тут уже дела совсем изведанные и тривиальные.

ПостСубСкриптум. О «юге» тут тоже можно интересно упомянуть, ну да день короток. «Техника», я думаю. Однако надо ещё искать слова, потому что это по смыслу не «западное» насилие над природой, а, напротив, полное приноровление к ней. Охотник, крадущийся по лесу, предельно техничен именно в этом смысле.

Я разберу одно положение из работы «Поведение» Константина А. Крылова и в этом разборе попробую ответить на вопрос «что надо делать, когда ненавидишь», или «как избавиться от ненависти» (почти как марафон пожеланий, да).


Цитата:

«Желание вернуть своё принципиально отличается от желания присвоить чужое. Оно возникает в ситуации, когда своё продолжает признаваться субъектом именно своим, а тот факт, что им обладает кто-то другой, воспринимается как помеха. С этой точки зрения объект ненависти не обладает тем, что субъект считает своим, а просто мешает субъекту обладать тем, что ему принадлежит. Поэтому единственным способом вернуть себе возможность обладания своим является не «обратное присвоение» (своё не признается чужим), а уничтожение помехи, препятствующей должному отношению к своему (например, ненавидимого человека). Ненависть предполагает, что «правильное положение вещей» восстановится само, как только будет убрана помеха.

Ненависть всегда направлена на прошлое. Невозможно ненавидеть кого-то или что-то за то, чего ещё не произошло. С этой точки зрения прошлое в целом является универсальным объектом ненависти.

Ненависть является личным чувством: ненавидят не что-то, а кого-то. Ненависть - это ненависть к участникам отношений.

Ненависть является наиболее сложной из всех базовых эмоций, поскольку предполагает понимание разницы между отношениями и их реализацией, а также зависимость отношений от действий их участников».

Полагаю, что читатель видит несоответствие «невозможно ненавидеть что-то» в частности, а потом, что «ненавидят не что-то, а кого-то» вообще. Это несоответствие присутствует и ранее, в описании четвёртой этической системы «не позволяй – ни себе, ни другим (по отношению к себе) делать то, что ненавидишь в себе и в других».

«То, что ненавидишь». Напомню, что вслед за автором я считаю четвёртую этическую системой, оформляющейся в российском обществе в настоящий исторический период.

Несоответствие не выглядит сколько-нибудь важным, но, тем не менее, преподаватель во мне требует поправить его. Я согласен с тем, что «ненавидят не что-то, а кого-то», это действия по снятию ненависти направлены на что-то (если этому чему-то не повезло оказаться кем-то, мои соболезнования). Так что приведённый императив звучит скорее как «не позволяй – ни себе, ни другим (по отношению к себе) делать то, за что ты возненавидишь». Не позволяй увеличиваться числу тех, кого ты ненавидишь, и тем более себя уж в них не добавляй.

А далее я буду исходить из того, что ненавидят действительно

а) кого-то
б) в прошлом за то, что
в) мешает сейчас
г) наступить правильному завтра.

И могу сделать следующие заметки.

Первое. Если ненавидят кого-то, то в случае, когда приходится анализировать прошлые неприятности, связанные с поведением больших групп людей, и уже забыто, кто за что в ответе, тогда очень востребован шарж. Огульная типизация с выпячиванием отдельных черт. Кто-то.

Так как ненависть – эмоция отрицательная, то очень велик – что уж там, естествен – соблазн сделать этот огульный выпяченный тип ещё и отвратительным. Так легче. Приятного человека ненавидеть трудно, а королеву красоты так и вовсе… И возникает опасность подмены ненависти отвращением, детским «мне не нравится». Отвращение же, в отличие от ненависти, лечится обычным переубеждением безо всякого исправления состоявшегося положения дел и безо всяких мер по недопущению повторения его в будущем. И даже сам вылечившийся доволен собою: мол, не инфантилен я, оказывается, да и делать ничего не надо.

Это было в том числе про «национальное примирение» в нынешнем ярмарочном формате, которое сводится к требованию не обращать внимания на прошлые обиды. Не разобраться в них, не похоронить их, даже не забыть про них (иначе Вас нельзя будет дёргать по свистку), а не обращать на них внимания (пока Вам не свистнут). Такое аукнется.

Второе. Ненависть, воистину, не требует мести. Конечно, почему бы и нет, но надо понимать, что усилия в отмщении суть усилия в чужих интересах, так как от одной только мести Вы не получите ничего. Получит кто-то другой, и как бы ещё не тот, кому Вы отомстили. Месть в избавлении от ненависти – зряшное дело, растрата, роскошь.

Именно поэтому у меня вызывает печаль всё это громокипение насчёт «симметричных ответов» и «зеркальных ударов» после неприятных дел, обязанных собою СВО. Это, граждане, стадионное боление: «обидно, досадно, но ладно-ладно-ладно» с переходом в «ну-жен гол!» Чересчур бесспорно, чтобы быть правильным.

Вот смотрите. Думаю, что у Вас есть свой список лиц, которые по нынешним делам, связанным в бУССР, «повинны смерти», – если с Вами совсем плохо, то мучительной смерти – и у многих из вас эти списки в значительной мере совпадают.

А у меня такого списка нет. Я всего лишь хочу, чтобы общество, ныне существующее на территории бУССР, прекратило своё существование, а население, объединённое им, стало бы объединено российским обществом – уж каким есть. У российского общества некогда отняли народ, и его надо вернуть.

Что? Вы тоже этого хотите – мол, это настолько естественно и поумолчательно… извините, не поверю. Это Вы сейчас захотели, когда я сказал. А так у Вас перед глазами список, «Миротворец» своего разлива (угадайте, почему исходный прожект появился? Если долго гадаете, то в зеркало посмотритесь...). Как иродов в Вашем списке побьют, так и простим остальных, в покое оставим. А о другом пускай начальство думает, нам всё равно недоступно, а так хоть порадуемся, покричим – гол забьют, какого-нибудь бандеровского упыря освежуют…

Я же согласен на то, чтобы все – все! – обитатели ваших списков, будь их хоть сотни тысяч, жили до 120 лет в холе и неге и дразнили меня каждый вечер со всех экранов «що, зловив, дурний москаль?» Вот только за эту цену «украинское общество» должно перестать существовать и никогда не появиться вновь. Это нужнее, я в выгоде останусь. И потому я с той же самой печалью смотрю на нынешнее совершенно недостаточное понимание Федерацией ею же обещанных «демилитаризаций» и «денацификаций». Не окупаются пока нынешние наши жертвы от нас, списки ваши не стоят и десятой от этих жертв. У гадины ещё очень большие – протяжённые и разнообразные – шансы. У настоящей гадины, а не у её чирьев, брызжущих гноем в телекамеры (защитная реакция, на которую должны вестись).

Теперь скажите, что я пособник и наймит. Мол, на допаминчик самоправедный посягнул. А я всего лишь ненавижу по-настоящему, а не по-колизейски. Не пролетарий. Так что говорите, что хотите.

Третье. Поиграю в слова. Мешать придти, мешать пройти можно по-разному. Можно запертой дверью, а то и вовсе стеной, а можно грязью или грузом на ногах. Можно препятствовать, а можно тормозить. Дела дискретные, дела аналоговые.

Так же можно и мешать наступить, мешать состояться, воспрещая или отвлекая (изматывая в том числе). И все дела, за которые ненавидят, сводятся к запрету или к перегрузке тела и разума. Если призывать на помощь великий и могучий, то отношение к тому наследию прошлого, которое мешает жить сейчас, сводится к понятию «снять». Снять запрет/засов, снять с плеч или запястий, «снять с души»…

Ненависть, напомню, отрицательная эмоция, которую испытывать не хочется, от которой хочется уйти. И уход от ненависти всегда выглядит её снятием, освобождением от неё, а не бегством, как от безразличия; не подавлением, как страха; и не заглушением, как зависти (другая тема, может, вернусь ещё, тоже игра в слова). Надеяться, что «всё восстановится» через введение запретов, подгонку форм, сужение пределов – фатально ошибаться. Даже уничтожая, ненависть не давит, а взрывает, распыляет, даёт больше возможностей, чем было: например, возможность свободного выбора между русской и украинской школами.

А запреты не убирают ненависть, они всего лишь заставляют её затаиться.

«Скрепы», говорите?

Четвёртое. И как отличать «правильное завтра» от «неправильного»? Не «отличить», а «отличать». Как правильно спорить о будущем?

По определению можно сказать, что «правильное завтра» – это не такое, которое по нраву одному из спорщиков или не по нраву никому (компромисс), а такое, в котором спорщики друг дружку не ненавидят; неважно, ненавидят ли они один другого сейчас. На пути в «правильное завтра» ненависть между ними либо исчезнет и вновь уже не возникнет, либо просто не возникнет.

Значит, спор о будущем – это спор о том

а) что именно из существующего ныне наследия прошлого надо снять окончательно, то есть так, чтобы уже само это снятие никому не мешало, и
б) как исполнить это «снять окончательно».

И это уже не спор, это проектирование. Оно гораздо труднее спора, потому что здесь надо понимать, что успешно помешало и/или мешает и/или способно помешать в жизни. Помешать именно Вам, а не собирательному «народу», рассматриваемому Вами со стороны как дружеский шарж. Требовать чего-то «для народа» зачастую оказывается способом отбояриться «кому угодно, лишь бы не мне, я-то нетипичный, то есть то же самое, но выше». И оно, такое проектирование, может длиться бесконечно, примеряясь ко всё новым окружениям и обстоятельствам: в отличие от спора, оно не требует завершения через объединение спорщиков во всём довольное «мы» в конце очередной серии. Убийства одного из спорщиков ради того же хэппи-энда оно тоже не требует.

Однако избавление от ненависти стоит этих бесконечных трудов.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. На полях, примера для. Мне с некоторых пор нерадостно ходить мимо самокатных стойбищ и даже мимо одиночных особей. Нет, не с недавних пор. С лета ещё, после семитских выкрутасов с пейджерами: думаю, что и у Вас ещё тогда… мелькало. Спрашивается в задачнике: что/кого надо убрать, чтобы я (бедненький) не нервничал? Не то убрать, что мне не нравится, а то, от чего я нервничаю. Как это «что» снять в распыл, чтобы людишки потом зубами не скрежетали и на меня пальцем не показывали: вот он довольный, от самокатов не шарахается, а мы за это страдаем!

Техническое задание, да.

А вот тезисы, которые я сформулировал здесь, отправлены мною в директорию с названием «Работа над Поведением». Черновик, но черновик черновику рознь. Посмотрим, выдержат ли они испытание временем в пару недель, то есть не сочту ли я их с новогоднего похмелья чем-то непристойным.



Под «культурным кодом» я понимаю совокупность способов упростить – и, следовательно ускорить – распознание «своих» в толпе «всех» и так сэкономить время и нервы на адаптацию в этой толпе. Узнать «своего» по походке и брюкам галифе проще и быстрее, чем через игру «угадай цитату».

Соответственно, самому надеть брюки галифе – облегчить эту задачу ближнему, который может оказаться «своим». Потому «культурный код» и «совокупность способов», а не «набор правильных ответов».

С моим интересом к аналитической этике я увидел здесь одну из составляющих задачи ограничения полюдья в обществе. «Как среди «всех» распознать «своих»?» можно понять и «как среди «всех» выделить «других»?», когда «другие» помогают той избирательности, которая отличает этическую систему от её полюдья.

Начать надо с того, что тот «культурный код», о котором я говорю, востребован далеко не во всех сферах общественной жизни.

В административной и утилитарной сферах знаки правят невозбранно. Чужая военная форма – убиваю, своя военная форма – помогаю. Впрочем, форма носа тоже сойдёт, хм-хм. Звёздочек на погонах больше – подчиняюсь, меньше – приказываю. Знакомая фирменная марка – покупаю, незнакомая – сторонюсь. В осадке здесь просто код, без добавки «культурный», а сложности начинаются тогда, когда в отношениях появляются компоненты, связанные с поведением в коммунальной и культурной сферах общественной жизни (например, карьера или реклама).

Что общего в административной и утилитарной сферах, чего нет в коммунальной и культурной сферах общественной жизни? Односторонние действия. В первых они есть, во вторых их нет.

Напомню, Константин А. Крылов пишет в «Поведении»

«Односторонними (асимметричными) можно назвать действия, которые человек совершает (по отношению к другим людям или вещам) один, не нуждаясь в постороннем содействии.
Двусторонние (симметричные) действия, напротив, таковы, что они не могут быть совершены без помощи и участия других людей».

Для производства и для торговли достаточно, чтобы человек, с которым я имею дело, был не более, чем инструментом (например, рабство). Для администрирования необходимо, чтобы человек, с которым я имею дело, мог стать инструментом (например, живой щит в случае чего).

В коммунальной сфере обязательно надо иметь дело с людьми, – пускай с законченными сволочами, которые не выключают свет в общем сортире – а не с инструментами. Да и стихи роботам не почитаешь… бесчисленное количество сюжетов НФ включает в себя мысль «слушает стихи – значит, человек». Для формул действует обратная зависимость: «считает – значит, робот». Но... учёные работают, а не НФ пишут. Неравная конкуренция.

Впрочем, к теме.

«Культурный код» востребован обществом именно здесь, в выявлении людей среди инструментов. Человек распознаёт тех, кого он не считает инструментом: тех, кем он не хочет пользоваться. Следовательно, «культурный код» не обязательно средство побыстрее сблизиться со «своими», это ещё и средство вовремя от них избавиться. Не иметь дела или не иметь дела.

Думаю, читатель либо сам участвовал, либо знаком с рассказом о ситуации, когда за рубежом русский турист распознаёт русского туриста и норовит от того отвернуться. Иногда рассказчик считает это неправильным, смешным. Отнюдь нет, «отдохнуть от своих», держаться подальше от брюк галифе – разумное и правильное использование «культурного кода», та же адаптация. А вот к тому, кто считает такое по умолчанию неправильным и употребляет в рассказе слово «стыд», надо приглядываться. Кишлак не имеет национальности.

Из вышесказанного понятно, что слова на заседании «Совета по развитию гражданского общества и правам человека»

«в этом году географию сдавали только три процента выпускников, литературу – восемь процентов, историю – побольше, 16 процентов. Почему я обращаю внимание на эти три дисциплины? Это ценностные дисциплины – они помогают формированию культурного кода молодого человека, его цивилизационной идентичности»

я считаю вполне перпендикулярными вопросу «культурного кода». От того, что и я, и мой собеседник, например, знают, что «Волга впадает в Каспийское море», мой отказ от идеи получить что-то от собеседника «втёмную» может вовсе не зависеть.

Каков же правильный, по моему мнению, подход?

Во-первых, сам «культурный код» в принципе может служить замещением коду обычному, – «своего» можно узнать и в «негре преклонных годов» – но, как правило, обычный код – цвет кожи и проч. – даёт отмашку на само использование «культурного кода»: да, этот человек выглядит как «свой», но «свой» ли он на самом деле?

Во-вторых и непривычных, именно в культурной (научной) сфере, с её отношениями независимости, то есть отказом и от односторонних, и от двусторонних действий КПД «культурного кода» значительно ниже, чем в сфере коммунальной. Ну да, правильное отсутствие труднее показать, чем правильное присутствие. Я думаю, что не с одним своим читателем я мог бы общаться цитатами из зарубежных авторов или формулами от зарубежных учёных; и как это показывало бы, что собеседники здесь русские или хотя бы то, что они живут в одном и том же обществе?

Это «во-вторых» должно бы охладить пыл художникам и учителям, которые объявляют производство «культурного кода» в обществе своей профессиональной обязанностью. Да, у них это получается чуть лучше, чем у военных или торговцев – поэтому они и получают заказы. Однако это не их дело. А когда художники и учителя излишне увлекаются, наступает своего рода «кризис перепроизводства культурных кодов», когда всякого негра преклонных годов художники и учёные норовят записать в русские: «всечеловечность», «всемирная отзывчивость», зачисление в школы детей мигрантов без знания русского языка и тому подобная чушь.

Нет. Их дело – развлекать и передавать знания.

Итого, в коммунальной сфере – тогда, когда люди сотрудничают друг с другом и мешают друг другу – «культурные коды» могут быть дешевле и быстрее всего получены, объявлены и переданы на испытание в другие сферы общественной жизни («обнародованы»). «Своего» быстрее всего можно научиться распознавать по опыту жизни в коммунальной квартире. Не «легче» и не «приятнее», а «быстрее». Я недаром призвал дух Васисуалия Лоханкина.

Я полагаю, что в моих размышлениях об ограничении полюдья соответствующей ему этической системой можно отталкиваться от того, что самые эффективные способы установки и поддержания такого ограничения тоже основаны на работе суверена с коммунальной сферой общественной деятельности, а не с административной, утилитарной или культурной. Сопутствующие усилия там неизбежны, но они именно что сопутствующие, а не основные.

Значит, законы и права, которые помогут мне отличить «других» ото «всех», подобны законам и правам, которые позволяют мне отличить «своих» ото «всех». Некие «коммунальные коды», как набор повседневных способов отличения «других» ото «всех» в делах повседневных. Неизбежна зависимость формы этих кодов и алгоритмов их применения от необходимой этической системы – та доминирует во всём обществе, но сильнее всего сказывается именно в коммунальной сфере общественной деятельности.

Получается, что это и есть механизм ограничения полюдья соответствующей этической системой. Здесь уже можно начинать придумывать политические программы, моды на всё и вся и заказы на книги, фильмы и компьютерные игры.

Впрочем, как и было сказано в начале текста, просьба воспринимать с поправкой на календарь. Ещё буду обдумывать.

Спасибо за внимание.

Экономисты тоже нуждаются в отдыхе и веселье. Пусть не говорят, будто я лишаю их этого. Ниже записаны мысли о собственности как явлении общественной жизни, и записаны они в форме комментария к «Поведению» (а как же ещё?).


1. Я полагаю, что Константин А. Крылов в «Поведении» ошибается, утверждая, будто

«Что касается владения, то это всего лишь возможность непосредственного воздействия на объект собственности (потрогать, ощутить)».

Я же считаю, что владение – это возможность не допускать к предмету собственности всех остальных.

Усугублю. Предположим, я полностью изолирую некий предмет, находящийся в моей собственности – так, что ни я, ни окружающие не могут подступиться к нему. Отменяет ли это действие моё право владения им? Я думаю, что нет.

У меня остаётся право пользования этим предметом: скажем, извлечение выгоды из моего престижа как владельца этой вещи. У меня остаётся право распоряжения этим предметом: теоретически я могу его продать, оставив саму неприступную изоляцию этого предмета в своей собственности. Я плохо себе представляю, зачем такая покупка может кому-то потребоваться (тот же престиж?), но такая возможность у меня есть.

Итого, я считаю, что пренебрежение правом владения в задаче осмысления понятия собственности в «Поведении» некорректно.

2. В «Поведении», однако, присутствует тезис, который я всецело разделяю, а именно

«Само понятие собственности имеет место в любом обществе, поскольку порождается той же силой, которая создает само общество».

Да, это отношение людей друг к другу по поводу некоторого предмета, и без понятия собственности при анализе таких отношений не обойтись.

И отсюда следует, что всякая собственность в обществе есть собственность общественная, которая может принимать разные формы: личную, частную – государственную в том числе – и коллективную.

С позиции вульгарного исторического детерминизма, который я исповедую, в этом нет ничего странного: общество я вообще понимаю, как единственный субъект, создающий историю, и то, что разные общества владеют разным набором предметов, здесь дело даже не естественное, а единственно возможное.

3. Личная собственность, думаю я, есть всякий предмет, владение, использование и распоряжение которым не создают и не разрывают отношений владельца этого предмета с другими людьми.

Например, если человек прикуривает сигарету от зажигалки, то ему выговаривают за то, что он дышит дымом вокруг, а не за марку сигарет и не за дизайн зажигалки, то есть сигарета и зажигалка суть его личная собственность – и по-прежнему одна из форм собственности общественной. А вот когда от кого-то требуют не носить джинсов, то это заявление, что именно эти джинсы уже не являются личной собственностью.

4. Частная собственность, напротив, это такая общественная собственность, использование и распоряжение которой создаёт или разрывает отношения владельца с другими людьми. Скажем, продажа тех же зажигалок имеет в виду установление отношений продавца с покупателем. Гораздо более известный пример частной собственности – это пресловутые «средства производства», которые позволяют устанавливать отношения работодателя с работником. Ну, и джинсы из пункта выше тоже из личной становятся частной собственностью.

Я согласен с тезисом «Поведения», что

«…государственная собственность является разновидностью собственности организаций, то есть – видом частной собственности. Она может быть продана частным лицам («приватизирована») или выкуплена у частных лиц. Кроме того, возможно совладение частных лиц и государства (например, компания, часть акций которой принадлежит государству)».

5. Исходя из тезиса «Поведения», что

«…всякий реальный коллектив состоит из людей, у которых есть какое-то общее дело»,

коллективную собственность можно определить, как собственность, без которой невозможно то общее дело, которое преследует коллектив.

Из этого понимания следует, что один и тот же предмет может быть одновременно частной и коллективной собственностью для разных людей.

Поясню. Вот футбольная команда. Для какой-то части её тренировок нужен мяч. Мяч, таким образом, для этой футбольной команды будет коллективной собственностью. Однако, если этот мяч предоставлен в аренду за деньги или за спасибо, то есть распоряжение им создаёт отношения собственника этого мяча с футбольной командой, то для арендодателя мяч остаётся частной собственностью.

Надо заметить, что «собственность, без которой невозможно то общее дело, которое создаёт коллектив» указывает и на ситуацию запуска общего дела, и на особенности его исполнения, и на ситуацию прекращения этого дела, в том числе непредвиденного прекращения из-за потери этой собственности.

6. Вышеизложенное понимание подсказывает любопытную версию экономического устройства.

Представлю себе, что всякая собственность, созданная в некотором обществе (например, в границах какого-то государства) автоматически объявляется общественной собственностью, а владение ею столь же автоматически объявляется арендой человеком (даже её создателем) соответствующих предметов у общества.

На всякий случай напомню, что собственник и владелец – это разные статусы. Арендатор является владельцем арендуемой вещи, но не является её собственником. Например, закон запрещает арендодателю не допускать арендатора на снимаемую тем жилплощадь, то есть отрицает право собственника на владение.

Энциклопедия, кстати, говорит, что такое состоялось благодаря германской составляющей нашей романо-германской правовой системы, а у римлян было наоборот.

Продажу любого предмета собственности здесь можно представить как смену арендатора. Примерный порядок: я отказываюсь от аренды некоторого предмета; некая сущность, отвечающая за общество, сразу же компенсирует мне ущерб от этого отказа; другой человек тут же берёт этот предмет в аренду у общества – Вы не поверите – за ту же сумму минус сбор за услуги.

Нынешняя аренда тогда становится субарендой, и здесь появляется возможность подвести под неё найм рабочей силы, понимая его как субаренду рабочего места.

Тут, правда, уже тов. Кэрролл аплодирует: зарплата получается полной прибылью, созданной именно этим рабочим, с вычетом арендной платы за его рабочее место. С другой стороны, в высокоорганизованных и/или небольших предприятиях такое возможно, а таких становится всё больше.

Затруднение здесь состоит в том, что надо постоянно объяснять каждому рабочему, сколько именно он наработал. Отдельным интересным случаем станут небольшие, но многолетние выплаты воспитателям, учителям и преподавателям за хорошее качество подготовленного ими человеческого материала (кто сказал «решение по недостатку кадров в образовании?» Нет, я не говорил).

Опять же, налоги, которые я плачу, могут быть поняты как та самая арендная плата за всю частную собственность, которой я владею и которую я использую. Здесь возникает идея, что начислять эти налоги каждому члену общества можно индивидуально. Так появляется возможность избирательного определения того самого «достатка» в потреблении: индивидуальном, домашнем, публичном. Именно что «определения» в смысле ограничения предела потребления в каждом случае: «вот за эту вещь я платить обществу уже не буду, обойдусь без неё».

Такое радикально облегчает планирование потребления сравнительно с западными обществами.

7. Ладно, остановлюсь, ибо черновик черновика. Читатель, знакомый с «Поведением», уже понял, что это было упражнение на тему

«вариант общественного устройства может относиться к цивилизационному блоку Севера. Он определяется как частное пользование общественной собственностью»

и

«в рамках четвертой этической системы собственность принадлежит (в плане обладания ею) обществу. Но само общество и его форма – государство – определяются через общенародную собственность. Общество выступает прежде всего в роли хранителя и владельца этой собственности. Так что в последнем случае можно сказать (разумеется, метафорически), что собственность принадлежит сама себе».

Не знаю насчёт государства как формы существования общества. Я придерживаюсь точки зрения того, что государство есть режим распространения общества в пространстве, времени и умах. Тем не менее, сам тезис я разделяю, иначе бы не попытался его объяснить.

8. Напоследок, перед отправкой. Думаю, что читатель отметил в тексте выше «некую сущность, отвечающую за общество». Не знаю. Пока именно что «некую». По-моему, эта сущность отнюдь не лишняя. Государства «на Севере» здесь недостаточно. А проблему обмена собственностью между обществами надо решать.

Попробую вернуться к теме в начале следующего года.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Совсем уже перед отправкой, за миллисекунды до неё, открытым текстом, если кто-то ещё не понял: изложенное не было голосом в пользу «социализма» или «капитализма». Можно отнести к обоим подходам.

В каком-нибудь фильме есть ход, когда человека заставляют сидеть на попе ровно, взломав его мониторинг здоровья? То есть сам он здоров, как Минотавр, а ему всякие браслеты и тонометры бают, что таки всё, либо продолжай нести свою чушь в сети, либо звони в ритуальные услуги?.. да, а в этих услугах есть «правило мёртвой руки»?

Если «нет» и «нет», то не стесняйтесь употребить идеи в мирных целях: зачётно в фильмах будут смотреться. За копирайт не беру. И на этом закончим о моём самочувствии, благо никакой такой драмы и близко нет, просто я привык здесь жаловаться, дабы читатель слезоточил.

По-любому времени не хватает, поэтому на коленке. Записал один вывод и сформулировал один вопрос.

1. Полюдье представляет собой совокупность норм поведения, соответствующих усечённым, обобщённым формам того или иного этического императива.

Например, «южный» этический императив звучит как «я должен делать другому то, что он делает мне»: кровная месть, крепкая дружба, предельно крепкая – не путать с «хорошая» – семья, пускание пыли в глаза a.k.a. «южное застолье», потлач и проч. А «южное» полюдье говорит «я должен делать то, что делают все».

Сами понимаете, если первый может поддерживать какую-то цивилизацию в обществе, то второе – «все побежали, и я побежал» – это уже дно. Точнее, ещё дно, потому что человек с этого начался.

2. Полюдье в разных этических системах может возникнуть по-разному. Вот до этого я долго не мог додуматься. Полюдье всегда возникает потому, что оно предлагает лучшие способы решения проблем общежития, чем существующие в нём нормы поведения, даже задаваемые другим этическим императивом. Однако сам порядок этого возникновения может отличаться.

Например, «восточное« полюдье – «я не должен делать того, чего никто не делает», то есть «я не должен делать ничего нового» – по сути представляет собой уход от обязанности следовать за вождём, которого может занести, а такой «занос» есть именно что изобретение нового, которое может убить или искалечить.

А отвечать благом на благо и злом на зло, как на «юге», «восточное» полюдье не запрещает и не приказывает. «Тебе уже сделали добро или гадость, значит, это уже не новая вещь. Решай сам, будешь ты её делать в ответ или нет».

3. Все проблемы общежития можно рассматривать как проблемы нехватки, только надо понять, чего именно не хватает. Соответственно, то же «восточное» полюдье воплощает идею пересидеть эту нехватку, а не бежать толпой за единственно верным (согласно «заносу» вождя) решением проблемы. Например, не идти в набег в земли, куда раньше не ходили, а то из-за командования этого идиота новый враг нас перебьёт. А голод перетерпим на запасах.

И со временем поступков, которые отвечают одновременно и «восточному» полюдью, и «восточной» этике («я не делаю всем» и «я не делаю ближнему своему» в огромном количестве случаев совпадает) становится всё больше, и потому становится возможным намеренное и упорядоченное следование «восточному» этическому императиву «я не должен делать другому того, чего он не делает мне».

4. «Западный» этический императив, напомню, это «другие должны делать мне то же, что я делаю им».

И вот возникновение «западного» полюдья с его переходом от «я должен» к «другие должны» кардинально отличается от возникновения всех остальных. «Западное» полюдье не требует возникновения «западной» этики, оно, напротив, является следствием этого возникновения.

Вот, я в прошлый раз привёл эту цитату

«В 18 в. либерализм был скорее осознанием «фрондирующей» аристократией и лицами свободных профессий нараставшего кризиса «старого порядка», чем классовой идеологией буржуазии»,

которая для меня означает что-то вроде ««западная» этическая система была осмыслена людьми до её внедрения в общество». Эта система состоялась как средство выживания уже состоявшихся, авторитетных, образованных, влиятельных, организованных в сообщества, умеющих думать и, главное, умеющих говорить людей в условиях нехватки у них власти.

На всякий случай уточню, что я не считаю либеральные доктрины различных авторов ни методичками, ни курсовыми работами по «западной» этической системе. Однако твёрдая связь здесь несомненна. Константин А. Крылов в «Поведении» указывает, что Третья («западная») этическая система

«является сутью того, что называется «либеральной системой ценностей». Именно она легла в основу жизни современной западной цивилизации».

И вот того, что она была раньше своего полюдья, я не понимал. «Западное» полюдье можно объяснить как следствие её трансляции в «широкие круги» общества, это полюдье можно понять через упрощение и ошибки при распространении «западной» этической системы, а не как её источник.

Те следствия из такого понимания, которые я вижу здесь и сейчас.

Первое. Теперь я понимаю, почему «западную» этическую систему так легко и удобно распространять. Она не получилась «естественно» из работы со своим полюдьем, она изначально создана как дистрибутив, как система для внедрения в обществе – неважно каком. Отсюда, кстати, легко понять все эти «теории заговора», когда из закатных земель вдруг являются такие расклады, против которых нашим деревенским не выстоять. Понятно, что «всё задумано» – только не понятно, что задумано не против нас, а вообще.

Разумеется, распространитель «либеральных идей», – внешний или местный – как всякий нормальный человек, с их распространением имеет в виду собственное благо. Не обязательно материальное благо, ведь искреннее и высокое стремление к добру и «счастью для всех» никто не отменял – ну, а результаты… «так получилось». Да и результаты могут статься приемлемыми (?).

Второе. В обществе, «атакованном» «западной» этикой, уже из-за сопротивления её распространению возникают всё те же ошибки её трансляции. Они ведут к постоянному воспроизводству в обществе «западного» полюдья в среде тех, кто занимается распространением в нём «западной» этической системы и/или согласен её принимать. В этих группах оформляется то самое упрощение от «другой должен делать мне то, что я делаю ему» до «все должны делать то, что делаю я».

«Согласитесь, это многое объясняет»© в поведении сообществ как властных, так и культурных в таком обществе. На всякий случай уточню, что речь не идёт о каких-то апокалиптических картинах поголовного зомби-заражения: нет, всего лишь фракции, однако непропорционально навязчивые, бескомпромиссные, намного легче использующие внешние воздействия себе на пользу (обычно это понимают как «поддержку извне») и потому более успешные. Возможно, критически более успешные.

Их появление правильно понимают как «следствие западного влияния», однако предъявляют следующие отсюда претензии к тем или иным изыскам самой «либеральной доктрины». Эти претензии резонно воспринимаются критиками как нечто мелкое и необоснованное, ибо саму доктрину разрабатывали титаны, до которых с наших диванов как до альфы Центавра. Надо говорить об ошибках во внедрении, а не доказывать вред того, что внедряется. Отмечу, что объём претензий тут не изменится, а «вред» легко заменить «ненужностью».

Третье. «Западную» этическую систему очень трудно обрушить. Она изначально засэйвлена, причём, повторю, людьми умными, образованными, хваткими и умеющими работать с другими людьми. Её продолжают отлаживать и сохранять, и на это уходит, я думаю, самая большая доля общественной мысли человечества последних столетий.

Может быть, в четвёртую мировую войну, как заметил Эйнштейн, люди будут сражаться камнями и палками, но вот и Монтескье, и Хайека эти воины знать будут. В пересказе, как и большинство из нас. С упрощениями.

5. К сожалению, «западная» этическая система здесь исключение. «Северная» этика, как и «восточная» тоже началась «снизу», через «северное» полюдье, а то состоялось как средство выживания «низов» в бедной и безлюдной стране.

«Другие не должны делать мне того, чего я не делаю им». «Северная» этика не запрещает мне делать новых вещей, искать пути к выживанию. Однако она приказывает мне мешать тем, кто делает новые для меня вещи, кто ищет эти новые для меня пути за мой счёт.

«Северное» полюдье говорит, что «никто не должен делать того, чего не делаю я». Оно не запрещает пересидеть неприятности, как того требует «восточное», но оно не запрещает человеку и самому искать из них выход.

Да, оно приказывает остальным мешать этому, да и сам этот человек станет мешать тому, кто ищет выход другим способом. Однако всё вместе это складывается лишь в ограничение по ресурсам на решение проблемы, а сам поиск решений «северное» полюдье своему носителю не запрещает.

Более того и, пожалуй, главное: «северное» полюдье не воспрещает поиск разных решений одной и той же проблемы. Разными людьми и, может быть, даже одним и тем же человеком, который уже огрёб от окружающих за предыдущую, слишком затратную попытку.

Основная проблема в ограничении «северного» полюдья «северной» же этикой есть проблема перехода от «никто не должен делать» к «мне не должны делать».

Я думаю, что её можно свести к пониманию оценки «не за мой счёт», то есть к тому, как научить меня отказываться от вмешательства в те новые для меня действия, которые меня не касаются. Как распознавать такие действия, как сортировать их, как помочь мне не дёргаться в ответ на безопасное, как усилить мои возможности в ответе на опасное и т. д.

И вот тут уже я бы отловил социалиста, либерала и консерватора и послушал бы их рассуждения о «своём счёте» у члена общества. О собственности у либерала, о сотрудничестве у социалиста, о сопереживании у консерватора. Стравить их между собой. Не без того, чтобы бипы в аудиотреке. А между бипами внимательно их слушать и пытаться понять, где начинается «мой счёт» и как его не потерять. Ладно, буду читать, а не слушать. В киберленинке хорошие обзоры... авторы, если вы думали, что ваши публикации ни о чём для галочки, не думайте так больше: дилетантам вроде меня ваши выжимки манна небесная.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Читателю не хуже меня ведомо, что «хороший вопрос – половина ответа». Так вот, здесь это половина меньшая, скорее символическая. Тем не менее, если увидите очередное моё рассуждение о светлом будущем, то пусть воспоминание об этом тексте подскажет Вам: это не припадок, я готовился.

Собрано второпях, без серьёзных правок. Это серия заметок, из блокнота их вытаскивал и верстал. У меня с расписанием нехорошо, учебный отдел в сговоре с Министерством путей сообщения решили меня извести в следующем семестре, но не оставляют надежд и на скорый успех. Режим дня вещь хорошая и нужная, но вот вынужденные модификации в нём… Всё равно не дождутся.

Ладно, тема интересная, не хочу забыть, так что и заметки сойдут. Аналитическая этика, уточнение границы между ценностями пользы и справедливости в общественной жизни, а это, пожалуй, самая напряжённая граница в ней. Предложений пока никаких, просто запись.


Напоминания из работы «Поведение» авторства Константина А. Крылова.

Ценность – это

«единство норм поведения, принятых в некоторой сфере деятельности…
Ценности обычно не столько понимаются, сколько переживаются людьми - как нечто, вызывающее легко узнаваемые эмоции…
Идея справедливости… требует, чтобы всем было в каком-то смысле одинаково хорошо или одинаково плохо…
В реальной жизни вопрос «что чего стоит» является фундаментальной проблемой, причем именно проблемой справедливости…
Ситуацию, в которой отношения между людьми в большинстве случаев справедливы, можно называть по-разному, но обратную ситуацию в большинстве случаев называют неравенством (хотя это не очень точное слово)».

Вот я и попробую уточнить, хотя точного слова выбрать пока не могу и не уверен, что оно вообще уже существует.

Я думаю, что справедливость всё-таки можно оценить.

Оценке здесь подлежат затраты времени и/или умственных усилий субъекта на предсказание действий другого субъекта.

Можно говорить о «собственном времени» субъекта как смене его состояний, понимая, что интенсивно думающий субъект проживает больше в единицу астрономического времени. Тогда «умственные усилия» из определения можно убрать, поставив «собственное время».

Несправедливость за себя или кого-то, кого он ассоциирует с собой («болеет» за него), субъект переживает постольку, поскольку отмечает собственные большие затраты на предсказание действий другого, чем те, что другой тратит на предсказание его действий.

Самый примитивный случай: «он не обращает на меня внимания», то есть вообще не тратится.

Неочевидный случай: «честный бой», который правильно понимают как «равенство возможностей», а уже его неверно сводят к «равенству оснащения», в то время, как «равенство возможностей» – это когда противники одинаково (не)уверены в будущих чужих действиях.

Почему противопоставление «бедный-богатый» несправедливо? Не потому, что богатый может позволить себе больше, чем бедный, а потому, что он может позволить это себе вдруг. Бедный, вероятно, может купить себе дорогую вещь, если он будет копить, размечать, планировать, то есть сделает своё поведение легко и надолго предсказуемым. А богатый под влиянием минутного каприза зашёл в лавку, ткнул пальцем в витрину: всё. Убьёшься догадываться, что он мог бы сделать вместо этого. Богатый же бедного «насквозь видит», а бедный без помощи ЧК ничего не может поделать с «прихотями» богатого.

Намеренное упражнение своей непредсказуемости в общественной жизни с той или иной долей иронии всегда можно назвать «шик». «Когда я пьяная, я такая загадочная…»

Пределом несправедливости в примере выше станет случай, когда богатый по прихоти купил ту самую единственную вещь, которую хотел бедный, за пять минут до того, как бедный добежал до лавки в обнимку со свиньёй-копилкой.

И наоборот, условный «благородный разбойник» может вовсе не раздавать награбленное бедным. Те будут воспринимать его деятельность как нечто справедливое как минимум потому, что он заставит богатых тратить время и ум на предсказание его замыслов.

Более приземлённая ситуация, которую достаточно часто обрисовывают споры социалистов и либералов…

На всякий случай укажу, что про-капиталистическая позиция всегда есть позиция либеральная. Надо, правда, понимать, что либерализм «в исходниках» отличается от своих нынешних производных примерно так же, как библейский Моисей от телевизионного Зеленского.

…так вот, это ситуация, когда собственник завода работает на нём. И спор идёт, как правило, на тему «насколько это справедливо». Стороны, в общем, согласны, что отношения между рантье, живущим на доходы с акций от этого завода, и рабочим у станка (а они сограждане), несправедливы. Стороны, опять же, согласны, что отношения по поводу предприятия в коллективе, которому предприятие принадлежит, справедливы. Сам спор, обычно бессмысленный, идёт на тему, «хорошо» это или «плохо». Вот здесь на свет вытаскивают буржуя-директора как промежуточное состояние и просят оценить.

Ловушка в том, что стороны не осознают ту предсказуемость поведения, которую задают технология производства и порядок администрирования на предприятии. Действия рабочего на взгляд достаточно компетентного человека «извне» предсказуемы примерно так же, как и действия директора. Однако, если функционирование предприятия его коллектив «изнутри» понимает одинаково хорошо, и может достаточно легко и точно предсказывать действия другого члена коллектива (собственника-директора в том числе), то справедливость в здешних – казалось бы, сугубо утилитарных, экономических – отношениях будет вполне заметна, а то и велика. Так можно уточнить границу между пользой и справедливостью.

Видно, что «неквалифицированные рабочие», которые относятся к такому буржую-директору хуже, чем «квалифицированные», здесь на самом деле «рабочие, не понимающие, что делает предприятие». Это сущности близкие, но всё-таки не тождественные.

На полях отмечу, что так называемая «артель» в апологии каких-то социалистических экономических решений – это не «маленькое», а именно «внутренне предсказуемое» и оттого «достаточно справедливое» негосударственное предприятие. Наброса ради отмечу вдогон, что «колхоз» был «артелью» именно потому, что внутреннюю предсказуемость ему навязывали извне. И закупки, и образование, и много ещё чего.

Другая ситуация, столь же приземлённая, и на этот раз заданная тем, что социальная жизнь тоже вполне технологична. Вот рабочий, отдыхающий после станка и, казалось бы, ненавидимый им рантье, живущий на бумаги от работы этого станка. Они посещают один и тот же паб или какую-нибудь брассери. Деньги, которые они там тратят, примерно одинаковы (рантье не обязан быть богатым, а тем более богатым напоказ, «шиковать»), их кулинарные и алкогольные вкусы не обязательно совпадают, но, главное, не меняются.

Я сильно подозреваю, что скоро эти два классовых врага будут играть в шахматы, подтрунивать над пристрастиями соперника и обсуждать, голова Бриан или так, погулять вышел. Здесь та же справедливость, следующая из предсказуемости, следующей из технологичности. Полагаю, что именно надежде на неё обязаны собою идеи вроде солидаризма.

И поэтому я подчеркну, что такая коммунальная компонента в экономической жизни не отменяет ни фундаментальной несправедливости утилитарных отношений, ни фундаментальной бесполезности отношений коммунальных. Коммунальные и утилитарные отношения между людьми в принципе противоположны. «Социалистическая» точка зрения утверждает приоритет коммунальности над утилитарностью (справедливости над пользой), апология «капитализма» говорит об обратном положении дел. А дальше потягушечки, кто куда эту границу отодвинет.

Конечно, человеку, который обычно хочет и рыбку съесть, и на ёлку влезть, соблазнительно думать, а то и убеждать других, что «польза и есть справедливость», а то и «высшая справедливость» – или, напротив, что «справедливость полезнее пользы». И то, и другое – игра слов, самоуспокоение или мошенничество, которыми переполнена большая часть дискуссий «про рынок» с обеих сторон.

Я здесь всего лишь уточняю границу между этими ценностями, то есть границу между сферами деятельности, которые те создают. В конце концов, если в семье, которая есть средоточие коммунальных отношений в обществе («да станут двое одна плоть»), прекрасно себя чувствуют такие практики, как «брак по расчёту», то и пресловутую «эксплуатацию» в экономике можно смягчить, откуда не ждали ни эксплуататоры, ни эксплуатируемые. Или, наоборот, провести эту границу очень тонко и жёстко.

Думаю, читатель уже может прикинуть некоторые решения в экономической и общественной жизни, которые могло быть сделать возможным такое понимание вопроса. Предсказуемость, да. Технологичность. Которые в наше время не так уж трудно обеспечить. См., например, мои расписание и режим дня, ... .

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, тема предсказуемости и предсказательства в политической и культурной жизни страны – тем более разных стран в международных отношениях – тоже имеет очень сильную, но обычно неосознаваемую коммунальную компоненту. Описания этих жизней обожают сводить к оценке превосходства (военного, научного, культурного) или пользе (прибыли от экономической деятельности). Это не совсем точно. Можно предположить, что одним из источников перманентной русофобии оказывается (сравнительная) «русская непредсказуемость», переживаемая русофобом как несправедливость.

Собрано из двух черновиков. Впрочем, они изначально были связаны между собой и, набирая второй, я имел в виду первый.


У Глена Кука есть роман под названием «Passage at Arms», у нас переведённый как «Рейд»…

Пользуясь случаем, сочувствую переводчикам автора. Тот в немалую меру поэт, а не только прозаик. Ёмкость его изложения огромна, и тут либо мириться с потерями в переводе, либо заставлять читателя вспоминать смысл слов, а не глотать фразы. К первому рынок безразличен, за второе убьёт.

…так вот, «Рейд». Далёкое будущее, космическая межрасовая война, которой и гиперпространства мало. Претендуя на роль сверхоружия, в бой вступают корабли, способные пропадать из известных пространств – что обычного, что гипер – и тем пользоваться в немалый убыток неприятелю.

Весь роман, написанный очень добротно, – старательная калька с дел подводных первой половины XX века. Рекомендую, конечно же.

Изложен от имени военкора, – военкора, я не шучу – волею начальства проникшего на этот хрупкий и плохо вооружённый, но сверхпространственный кораблик. Стрельба и взрывы вне, мужской коллектив в надолго замкнутом внутри, очень правдоподобные рефлексии о светлом и не очень прошлом, вполне узнаваемые дела служилых: «скажет «на медведя», пойдёшь на медведя – а куда деваться? Надо, Федя!» Есть слезодавка, есть heroic last stand'ы, а есть очень сильные моменты.

«Fisherman begins a prayer. «Lord, have mercy on their souls». It fades into an unintelligible mumble. A moment later I realize he means the people aboard the Main Battle».

Научно-техническая составляющая… скажу так: я не верю, что автор поднял её сам, однако благодарностей ни в начале книги, ни в конце не вижу. А это 1985 год, глухие допоисковые времена.

Да, это калька, где военно-технический аспект легко расшифрует даже совершенный дилетант вроде меня. Конечно, есть вещи, на которые настоящих подводных лодок в обратной трансляции не хватило бы, но тут правит сюжет, а не правят сюжет.

К чему я это всё? Понятно, что гиперпространства через сотни лет на фантастику ближнего прицела не тянут. Однако усилиями именно этого автора именно в этом романе мне в голову, как я сказал вначале, пришла следующая мысль. Смотрите.

С чего начинала подводная лодка? Новая техническая система, претендующая (в основном стараниями медиа) на роль «чудо-оружия», которое (стараниями медиа) и гарантирует победу, и необратимо меняет манеру ведения войн, делая их ещё страшнее, чем (стараниями медиа) их представлял себе обыватель. Ничего знакомого?

«Рейд» написан уже тогда, когда подводная война стала привычной, переросла себя, ушла в следующие поколения, и «Дельфин» не пара «Белгороду» (или что у нас там было в середине восьмидесятых). Понятно, что про дела тогдашние уже все вещи были сказаны, полвека спустя их влияние слабо до незаметности, так что интерес читателя возбуждает их пересказ в увлекательном антураже, отодвинутым в очень далёкое будущее, но легко узнаваемым что по делам подводным, что по делам межзвёздным.

От противного, у дронов время пока есть. И хорошо сделанная (вдохновение идёт лесом) фантастика ближнего прицела – лучше, конечно, заказная – здесь ещё может повлиять на положение дел в обществе в желательном для заказчика направлении.

Отсыпать талантливому автору, не обязательно молодому, – главное, чтобы профессиональному – казённых денег (или партийных, но они всё равно казённые), отправить обсыпанного на «линию боевого соприкосновения», в соответствующие подразделения (не уверен, что там приветствуют метку «дроноводы»), чтобы слушал и записывал. Чтобы помогал и соучаствовал, иначе никак.

Как люди себя чувствуют, что они думают, какими словами выражаются, к чему и когда относятся, что вспоминают, к чему готовятся. Конечно, это не замкнутый корпус подводного корабля, но всё же.

Чтобы автор потом приехал, осмотрелся уже в местах мирных – и в мегаполисе, и в райцентре, и в вымирающем посёлке… и чтобы сочинение в нескольких частях мегабайта на полтора. От всей души или на всю зарплату – неважно. Извините, авторы.

Про то, как оно будет не через тысячу, а через дюжину лет, если на дронах не станут экономить, если новые материалы, если САПРы с минимальным, а то и самостоятельным обучением, если комплектующие в каждом магазине и тридэпринтеры в каждой застройке…

Речь не идёт о научном исследовании, о политическом обещании или о пророческом видении. «Если» тут вовсе не обязательства, а уж единственно верный ответ искать вообще не надо. Речь идёт о том, чтобы рассказать людям о них самих в окружении не в старом, не в нынешнем, не в будущем, не в выдуманном, а в обновлённом.

К сочинению приставить режиссёров, операторов, композиторов, консультантов – а вот этих всех уже непременно молодых, без развитого корпоративного или, ещё хуже, сословного сознания… а то старые состоявшиеся кони здесь только пашню засрут с самоправедным ржанием. И именно что режиссёров, операторов и проч. Умения, разделение труда, организация, а не на-все-руки-репортёр в перманентном гражданском пылу различного окраса. Можно государева человечка отрядить на присмотр. Отрицательное влияние таких на гений авторов, подозреваю, сильно преувеличено, а вот казне в пользу.

И так потихонечку, повторяя с разными авторами разных талантов и разных стилей столько раз, сколько нужно, сэкономить миллионы человеколет на адаптацию российского общества к этой вашей беспилотности. Дом, хозяйство, транспорт, торговля, строительство и так далее.

Сам подход, если что, годится для адаптации страны к любым многосторонним нововведениям. Фантастика ближнего прицела – это не химера бесполезная из дней ушедших, а социальная технология, пренебрегать которой можно на нынешнем уровне общественного развития можно только в ущерб себе.

У меня нет знакомых сатрапов и душителей свободы, потому идею дарю всем и безвозмездно.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, и ещё. Некоторые вещи в общественной жизни, – ненужные и вредные, по моему мнению – которые очень трудно уничтожить, таким образом можно вытеснить. Про это потом как-нибудь.

Проиллюстрирую свой недавний тезис о том, что проблемы общества и людей, среди которых оно существует, надо решать увеличением цивилизованности в обществе, повышением уровня цивилизации в нём.

Тему я поднимал раньше по другим поводам. Речь пойдёт об уже старой, но всё ещё доброй интернет-торговле. О том, чем она должна стать и, полагаю, станет; с намеренным содействием или сама по себе. И чем это икнётся.


В дальнейшем изложении я понимаю потребление очень узко, как сам момент начала использования какой-то вещи. «Потребление бутерброда с маслом состоялось в 10:00 по московскому времени, с первым надкусом».

Помимо прямых трат на право собственности на предмет потребления, потребление в домашнем хозяйстве ограничено по хранению, доставке и выбору.

Приму, что ограничения по хранению остаются теми же.

В силу увеличения транспортной связности территории уменьшается стоимость доставки от производителя к потребителю с модерированием этой доставки продавцом и перевозчиком.

Приму для простоты, что затраты на выбор со стороны потребителя при отказе от прилавка остаются теми же, хотя изменяется процедура выбора: картинки на мониторе вместо витрин.

Попытки доказать преимущество вторых перед первыми ничем не отличаются от бурчания охотника дробь собирателя на ярмарке – тому прилавки казались извращением по сравнению с лично подобранным или убитым. Немыслимая потеря качества, обманщики на каждом шагу, что стало с традиционными ценностями. Хотя траты на выбор со стороны потребителя при отказе от добычи в пользу покупки уменьшились радикально, и охотник, подозреваю, не очень-то и бурчал.

При отказе от прилавка в пользу заказа издержки на выбор со стороны продавца и – в меньшей степени – перевозчика уменьшаются; невыбранные товары можно не доставлять и не продавать. Продавец и, позднее, производитель, работающий в режиме заказа, в таких условиях выигрывает конкуренцию у себе подобного, работающего в режиме покупки.

Итого, с постепенным переходом торгового режима от покупки к заказу значительная, а со временем и подавляющая часть магазинов может быть заменена на пункты выдачи и – «Дэн говорил о мастерах!» – мастерские. «Постепенный» здесь означает в основном «с вымиранием старших поколений».

Можно заметить, что значительную, а может быть, и определяющую роль в этом будет играть решение «подписка на потребление». На полях, на потом: к рассуждениям о гарантиях в «северной» экономике.

Повторю и подчеркну, что всё это стало и продолжит быть возможным в силу подъёма цивилизованности в обществе. Именно из-за увеличения способности отдельного члена общества к сложным, разнообразным и продолжительным действиям созданы и действуют различные виды обеспечения торговли в режиме заказа: технологическое, методическое, юридическое, медицинское, программное и проч..

Основные эффекты такой эволюции торговли: во-первых и главных, высвобождение рабочей силы при сохранении или временном ухудшении качества потребления, которое эта рабочая сила обеспечивала; во-вторых, увеличение свободного времени обывателя. Архаизация под любым лозунгом здесь приведёт к обратному положению дел, то есть разбазариванию рабочей силы и времени, рабочего и свободного, со всеми прилагающимися последствиями.

Сопутствующие процессы… не в смысле «менее важные» изменения в общественной жизни, а «одновременные и взаимозависимые». Так-то они намного более важные, и разгрузка торговли в большей мере зависит от них, чем они от неё. Просто их будничная заметность окажется пониже, а для иллюстрации это неудобно.

Во-первых, действующая в масштабе как минимум региональном система переучивания и обеспечения подвижности рабочей силы.

Во-вторых, создание инфраструктуры, способной поддерживать «заказной» режим торговли в случае ухудшения средств его обеспечения. Примитивные терминалы заказа и получения, локальные склады с «чрезвычайными» товарами (хорошо было бы, если бы их обустройством в масштабах страны занимался человек с фамилией Бадаев), возможность заметно нарастить количество пунктов выдачи и, при необходимости, развернуть их в магазины – качеством сильно пониже, чем то, что мы имеем сейчас, но надо понимать, что я здесь описываю задачи гражданской обороны.

В-третьих, развёртывание производства спектра самих «чрезвычайных товаров», то есть солдатских рационов, форменных штанов и проч. Формирование на их основе предельно дешёвого, но в общем не дарового пакета базового потребления.

Теперь о неприятностях, которые общество будет вынуждено преодолевать при такой адаптации.

Во-первых, высвобожденная рабочая сила – а ради неё это, напомню, и будет делаться – будет своей свободой очень недовольна, переучиваться не захочет, переезжать тем более. Это «жизнь сломали», это естественная человеческая реакция, это ещё одна сторона бурчания упомянутого охотника и собирателя. Обойдётся, хотя какое-то время будет забавно выглядеть по телевизору.

Во-вторых и более чем главных, аналитичность ведения обычного домашнего хозяйства вырастет резко и, скорее всего, необратимо. Например, та же «продовольственная инфляция» будет видна всем и каждому, с минимальной задержкой. Такое же увеличение аналитичности произошло и тогда, когда прилавок сменил добычу. Это фундаментальное изменение общественной жизни в целом, в большинстве воспроизводимых жизненных ситуаций. Можно надеяться, что к этим изменённым жизненным ситуациям удастся быстро привыкнуть, и стараться эту адаптацию обеспечить; тем более, что само это изменение никак не жертва, а наоборот.

В-третьих, усиление самой идеи минимальных затрат на обеспечение потребления. Адаптация её существующими в обществе культурами, отказ от неё других существующих культур, появление основанных на ней новых культур. Неизбежное увеличение напряжения в обществе. Очень серьёзный вызов, но скорее требование развития, нежели угроза – исключением здесь окажутся, конечно, внешние усилия по использованию такого положения дел.

В-четвёртых, те же «ярмарочные» эффекты на новом уровне. Пойманных мошенников – что среди продавцов, что среди покупателей – били и, бывало, убивали насмерть, и это объяснимо. Однако под такую раздачу попадали и по ошибке. То же и здесь. Предприятия на рынке, работающие в режиме заказа, несут сравнительно большие репутационные издержки сравнительно с предприятиями, работающими в режиме торговли. Это многосторонний вызов в делах охраны порядка, установления и поддержания культуры потребления и проч., однако менее серьёзный, чем упомянутый выше.

Организация перечисленных выше сопутствующих процессов, содействие им, а равно работа с неприятностями, стихийная или обдуманная – множество отдельных тем. Здесь иллюстрация, а не комикс.

Ах да, надо какую-нибудь авторитетную ссылку. Вот, пожалуйста, заседание дискуссионного клуба «Валдай» в день Великой октябрьской социалистической революции…

…кстати, президент РФ столь публичен и многословен в последнее время, что у меня появляются сомнения: а не напутствие ли это? Или, помягче, сдвиг в распределении обязанностей на самом верху? Станете асекретистом вроде меня, и Вам тоже будет без разницы.

Ладно, так вот цитата:

«И один из наших приоритетов прежде всего, конечно, в сфере экономики, но не только, и в других областях, в использовании больших данных, – это развитие искусственного интеллекта. С учётом того, что у нас большой дефицит рабочих рук, безработица минимальная – 2,4 процента, это, считай, дефицит у нас, дефицит рабочих рук, и в будущем, конечно, видим решение этих проблем, проблем в сфере экономики на пути развития современных технологий, из которых использование искусственного интеллекта – одно из главнейших, важнейших направлений».

Рабочая сила, как и было сказано. А торговля и обслуживание суть самые уязвимые и жирные жертвы её внутреннего перераспределения.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Да, а что до измов в делах экономических, здесь они влияют разве что на форму, а не на содержание или неизбежность изменений. Конкуренция будет радеть о качестве товаров или госконтроль, где граница между ними – детали для данного рассмотрения второстепенные.