6.
- где-где?
- в ереване.
- это вообще где?
- в армении.
- а это где? — повторил председатель объединенного комитета начальников штабов.
- на кавказе. часть бывшего ссср, — доложил бригадный колонел.
- и что, скажите еще раз, сделать?
- облить маслом внешний подоконник кухни в квартире Х дома Y по улице бабаяна. это второй этаж. оптимально между -цатым и -цатым -бря нынешнего года, но не позднее двадцатого числа.
- и что будет?
- мы не знаем, — признался бригадный колонел, — она и сама не знает. но предлагает именно это.
- вы точно доверяете этой нейросети?
- никак нет. однако она обучена, — он вынул распечатку из папки и поднял ее к глазам, — «сенсибилизирована по отношению к начальным условиям»... «способна предсказывать аттракторы»...
- можно сказать, что она как бы «чувствует» хаос, — вступил один из приглашенных экспертов, сидящих вдоль стен. все обернулись на него. — теоретически, такая система может определять то крошечное изменение в исходных обстоятельствах, которое приведет к нужным переменам в будущем. «эффект бабочки», помните? «шесть рукопожатий»...
председатель знаком показал, что этого достаточно, и снова обратился к ответственному колонелу:
- как был сформулирован запрос?
- для надежности мы прогнали более тридцати вариантов, вот их полный список, — колонел достал из папку еще одну распечатку и передал его в конец стола. — общий смысл сводился к тому, каким образом быстрее всего устранить от власти нынешние правящие круги -кой федерации.
- и ответы?..
- ответ был всегда один.
- ереван?
- точно так.
председатель помолчал, листая распечатки на столе, вздохнул:
- что ж. думаю, попробовать стоит. в конце концов, мы ничем не рискуем. меры предлагаются крайне аккуратные. но согласовать с госдепом и администрацией, конечно, придется. вы согласны? — он поднял глаза на весь комитет.
5.
релокант александр с трудом прислонил лестницу к стене здания, и сам прислонился. веселая профессия «алко-критика и алко-обозревателя» приносила недостаточно даже по армянским ценам. приходилось подрабатывать, поэтому под рождество александр тянул гирлянды вдоль левой стороны бабаяна. поборов муть после вчерашней дегустации в «каманче», он зажал провод левой рукой и медленно вскарабкался на пять ступенек, прежде чем лестница соскользнула с неверного подоконника на втором этаже.
скорая приехала без спешки, в больнице сделали рентген и закатали в гипс обе переломанные ноги, обезболили, выдали таблетки на ближайшие дни и — за отсутствием местной страховки — забрали все, что оставалось от накоплений. но был во всем этом неожиданный плюс: в обозримом будущем военкомат родного щукинского района вряд ли сможет до него докопаться. а значит, можно возвращаться как бы с чувством, что сделал, что мог. пыльный зварнотс — холодное домодедово, где нашлось даже кресло с колесами, и александра выкатили прямо на улицу. отец ждал со включенным двигателем.
4.
- ашотик, — мама всхлипывала в трубку. — я понимаю, он тебе даже не родной племянник, но у мальчика переломаны ноги, а они... пришли под утро, весь дом даже не перевернули... не знаю, разнесли просто, как батый. побили горшки, мебель, книги повыбрасывали. а все из-за какого-то там дурацкого поста в каком-то там лохматом году... ашот, прости, я просто не знаю, к кому еще обратиться... ты все-таки человек с влиянием, завкафедрой, по телевизору выступаешь, важных шишек лечишь... — ашот саркисович с трудом выдавил из себя длинный и не слишком внятный ответ, стараясь вежливо свернуть разговор, и потом долго сидел без движения, вслушиваясь в стены.
3.
свет яркий и стерильный, в жужжании бормашины дрожит воздух, ашот саркисович склонился над широкой пастью лысого, как над темной ямой, в руке у него — крючок. острый, тонкий, и если чуть глубже, чуть резче, чем надо, если дернуть почти случайно — одна быстрая вспышка боли, и хрупкий мостик его жизни опрокинется. больше не владыка миллионов, а уставшая, залитая кровью масса, больше ни вранья, ни стыда, ни обоссанных генеральских штанов, ни замерзающих в окопах срочников, и даже никакого страха
вместо этого ашот саркисович делает надрез. совсем легкий, почти ласковый, по десенному краю — давай же, лысый, — думает он, — держи рот, не бойся, мы не калечим, а лечим... нет, мы продлеваем, позволяем тебе говорить дальше, жевать дальше, усваивать кислород, ухмыляться. лысый смотрит на дантиста снизу вверх, взгляд змеиный, холодный, благодарный — он не знает, как близко... или знает? дантист перехватывает скальпель и быстрым, плавным движением заносит руку...
2.
...адъютанту, сторожившему у двери, хватило одного прыжка. служба сработала четко, и через пару секунд на врача навалились трое, выкрутили нож у него из руки. лысый, сидя в зубоврачебном кресле, почти не пошевелился. рот оставался открытым, только рука задергалась и скрючилась, будто в судороге. приглядевшись, адъютант заметил, как перекосились его губы, глаза непослушно закатывались и беспорядочно трепетали по сторонам. реанимационная бригада, ахнув, споро переложила лысого на каталку и умчала в хирургию, на ходу подключая капельницы
1.
- где-где? — переспросил председатель совета безопасности.
- базилярная артерия, — телефон так и плясал у хирурга в трясущихся руках.
- это вообще где?
- в стволе головного мозга.
- а это где?
- прямо в основании, там все критические функции: дыхание, сердцебиение... поэтому если резкий стресс, напряжение, тромб... шансов в общем-то нет, исход момента...
- думаю, попробовать стоит, — перебил его председатель, говоря с кем-то по ту сторону. в трубке раздались гудки.