Лёня Посицельский's Journal

Две сцены
Сцена I. Вагон московского метро. Я сижу на длинной скамейке, положив ногу на ногу. Мужик проходит мимо меня вдоль вагона, цепляется за мой ботинок, и начинает отряхивать грязь со штанины. Я уже почти открываю рот, чтобы извиниться, но тут изо рта мужика извергается оскорбительное матерное ругательство в мой адрес.

Теперь мое извинение больше невозможно, а значит, невозможно и примирение. Имеет место конфликт -- "транспортный инцидент", один из многих в моей московской жизни. Мужик угрожает мне насилием, но моя выдержка одерживает победу. Мужик выходит на своей остановке, а я еду дальше.

Сцена II. Переписка по е-мейлу со с детства знакомым, знаменитым старшим математиком. Старший математик нашел неясное место в моей книжке. Он не улавливает, что за его недоумением стоит не моя ошибка, а его непонимание общеизвестного, практически учебного материала, по существу очевидного. Старший математик недоволен тем, как написано это место в моей книжке.

Старшему математику не приходит в голову, что в силу моей чувствительности тут возможно только одно из двух. Либо он просит меня объяснить ему, как обстоит дело -- и я объясняю. Либо он предъявляет ко мне претензии -- и тогда я ничего объяснять не буду, а только сделаю вид, что объясняю.

Прочитав в тоне его писем соскальзывание в модальность претензий, я отказываюсь по-настоящему что-либо объяснять или приводить наиболее убедительные аргументы и наиболее релевантные ссылки, которыми я располагаю. Я привожу сложные аргументы, опуская потенциально наиболее убедительные простые, и случайные ссылки, оставляя важные за рамками дискуссии. Привести ссылку, которая немедленно устроила бы знаменитого математика, я не могу -- вопрос слишком очевиден, чтобы кто-то стал о нем отдельно специально писать в известных мне источниках.

Если с детства знакомый старший математик до сих пор не доверяет мне -- значит, никогда уже не будет доверять. Если он хочет считать мое рассуждение ошибочным или неубедительным -- пусть будет так. Моя работа не состоит в том, чтобы объяснять недовольному профану дважды два четыре, даже если это очень знаменитый профан. "Никогда не упускайте возможность выставить себя в неблаговидном свете в глазах простаков."