| 8:17a |
Опустошение
Умнейший и проницательнейший Музиль еще задолго до Хайдеггера обнаружил что величественное здание западноевропейской цивилизации начинает опустошаться... Он с удивлением отмечает появление такого странного понятия как "гениальная скаковая лошадь".
«Тогда уже наступило время, когда начали говорить о гениях футбольного поля или площадки для бокса, но на минимум десять гениальных изобретателей, теноров или писателей в газетных отчетах приходилось еще никак ни больше, чем один гениальный центр защиты или один великий тактик теннисного спорта. Новый дух чувствовал себя еще не совсем уверенно.»
Теперь же мы пожинаем плоды этого опустошения в полной мере. Люди профессий уходят в тень, мало кого сейчас волнуют гениальные механики, изобретатели, путешественники, ученые, учителя, строители, лётчики, космонавты. Их место заняли актёры, журналисты, комики, геи и гейши, люди с обложек, менеджеры, богачи, серийные убийцы, политики, педофилы, развратники. Когда Музиль отмечал, что инженеры чрезвычайно старомодны в отношении тела, костюма и пр. и не могут столь быстро изменять себя в отличии от своих изобретений, он понимал, что дух изобретенных вещей и есть дух нового времени.
«Это, конечно, оправдано исторически,- замечает Музиль, - ибо совсем не так давно достойный восхищения дух мужественности представляли себе существом, чья смелость была нравственной смелостью, чья сила – силой убежденности, чья твердость – твердостью сердца и добродетели, существом, которое быстроту считало мальчишеством, уловки – чем-то недозволенным, юркость и резвость – чем-то не вяжущимся с достоинством. Под конец, правда, это существо встречалось уже не в живом виде, а лишь на педагогических советах гимназий и во всякого рода письменных высказываниях, оно превратилось в идеологический призрак, и жизнь должна была поискать себе новый образ... Если подвергнуть психотехническому анализу гиганта мысли и чемпиона страны по боксу, то, вероятно, и правда их хитрость, их смелость, их точность, их комбинаторика, а также быстрота их реакций в области для них важной окажутся одинаковыми, и возможно даже, что в доблестях и способностях, определяющих их особый успех, они не будут отличаться от какого-нибудь знаменитого скакуна, ибо нельзя не учитывать того, сколько замечательных свойств пускается в ход, когда надо взять барьер. А к тому же у лошади и у чемпиона по боксу есть перед гигантом мысли то преимущество, что их достижения и значение можно безупречно измерить и лучших из них действительно признают лучшими, и, стало быть, спорт и объективность по праву вытесняют устаревшие представления о гении и человеческом величии.»
|