11:16a |
Благодарность партии и правительству Мандельштам был, пожалуй, единственным, кто отказался от мелких подачек советской власти в виде премий, санаторных путевок, зарубежных поездок и пр. Квартиру он, правда, принял, в 1933 году Мандельштамы переехали в Москву в Нащокинский переулок, в новую двухкомнатную квартиру в писательском кооперативе. Казалось бы радуйся, как Пастернак, который посетив поэта в новой квартире, сказал ему: «Ну вот, теперь и квартира есть — можно писать стихи». Мандельштам думал, правда, по-другому, но стихи написал. И какие! С моей точки зрения, это совершеннейшее по форме художественное произведение претендует на то, чтобы навсегда распрощаться с пошленькой мыслью Булгакова (соседа по кооперативу, кстати), которую он вложил в уста Мессира: «Люди как люди. Любят деньги, но это всегда так было ..Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их..." ». Так вот, Мандельштама квартирный вопрос не испортил.
Квартира тиха как бумага — Пустая, без всяких затей, — И слышно, как булькает влага По трубам внутри батарей.
Имущество в полном порядке, Лягушкой застыл телефон, Видавшие виды манатки На улицу просятся вон.
А стены проклятые тонки, И некуда больше бежать, А я как дурак на гребенке Обязан кому-то играть.
Наглей комсомольской ячейки И вузовской песни наглей, Присевших на школьной скамейке Учить щебетать палачей.
Пайковые книги читаю, Пеньковые речи ловлю И грозное баюшки-баю Колхозному баю пою.
Какой-нибудь изобразитель, Чесатель колхозного льна, Чернила и крови смеситель, Достоин такого рожна.
Какой-нибудь честный предатель, Проваренный в чистках, как соль, Жены и детей содержатель. Такую ухлопает моль.
И столько мучительной злости Таит в себе каждый намек, Как будто вколачивал гвозди Некрасова здесь молоток.
Давай же с тобой, как на плахе, За семьдесят лет начинать, Тебе, старику и неряхе, Пора сапогами стучать.
И вместо ключа Ипокрены Давнишнего страха струя Ворвется в халтурные стены Московского злого жилья.
Ноябрь 1933
Тот же Воланд у Булгакова говорит: "Никогда ничего не проси. Особенно у тех, кто сильнее тебя. Сами придут и сами дадут"? А вот это, Михаил Афанасьевич, правильно! |