| 12:47p |
Молчи, бессмысленный народ!...
Увлечение Буниным столь же опасно, как и увлечение Достоевским: c одной стороны народ-зверь, с другой стороны - народ-Богоносец
Никто ярче Бунина не изобразил зверства этого народа и истязание "богоносцем" всего живого в окаянные дни, что даёт полное право Ивану Грозному воскликнуть:
«Аз есмь зверь, но над зверьми и царствую!»
Вот молодой парень, какая природная кровожадность, какая глубокая ненависть к своему же брату мужику! Любит смотреть на смерть животных, на их страдания, сжег целый фартук щенят в печке – и весел…
Раз, весной пятнадцатого года, я гулял в Московском зоологическом саду и видел, как сторож, бросавший корм птице, плававшей в пруде и жадно кинувшейся к корму, давил каблуками головы уткам, бил сапогом лебедя. А придя домой, застал у себя В. Иванова и долго слушал его высокопарные речи «о Христовом лике России»
А вскоре после того я виделся с покойным Кокошкиным. И Кокошкин, убитый так бессмысленно, так скотски, с тем зоологическим спокойствием, которое не раз подчеркивалось мною в моих изображениях русских убийств и которое казалось таким возмутительно выдуманным чуть не всем моим тогдашним читателям, – Кокошкин, с которым мы разговорились о русском народе, сказал мне со своей обычной корректностью и на этот раз с необычной для него резкостью:
– Оставим этот разговор. Мне ваши взгляды на народ всегда казались – ну, извините, слишком исключительными, что ли…
Так оно и есть. Совершенно исключительные, несмотря на убийство Кокошкина, совершённое с "зоологическим спокойствием".
Понятное дело, Бунин - художественная натура, нервический человек, но и наша психика не должна страдать, когда он становится смертельным оружием в руках типов, подобных Познеру и Андрею Смирнову. Они-то и есть тот самый народ - объект язвительных откровений драгоценного Ивана Алексеевича |