Всё это грустно
Решил больше ничего не писать о войне в Грузии.

1. Аналитики и так полно, и даже факты никого ни в чём не убеждают.
Недавно в The Guardian была дискуссия о Хиросиме: много, очень много людей защищали, обосновывали, оправдывали применение ядерной бомбы. А сейчас, все эти люди, нацепившие грузинские флаги, что они поддерживают? Все те, кто пишет, что "войну нужно остановить любой ценой", на какую цену согласны?

2. Данных мало, а те, что есть, победы не предвещают, несмотря на то, что проиграть мы не можем. Даю ссылку на статью Марка Эймса в новой реинкарнации его газеты. Там небольшой экскурс в историю Грузии и о связях Саакашвили с неоконами, и о грузинском PR. Вот фрагмент:

Вторжение было подкреплено столь многослойным и изощрённым PR-наступлением, что даже мне сегодня позвонил истеричный менеджер хедж-фонда из Нью-Йорка, кричавший об "инвесторском конференц-звонке", который премьер-министр Грузии Ладо Гургенидзе провёл сегодня утром с приблизительно пятьдесятью ведущими менеджерами и аналитиками Западных инвестиционных банков. Я видел резюме конференц-связи с JP Morgan, в котором есть довольно много ключевых тезисов, позже растиражированных американскими СМИ.

Такие телефонные конференции, как правило, проводятся главами компаний с тем, чтобы дать указания банковским аналитикам. Но, как сказал мне сегодня менеджер хедж-фонда, "Ладо сделал это потому, что он знал, какой огромный PR получит Грузия, если пойдёт к финансистам и аналитикам, особенно, учитывая то, на этот раз Грузия, безусловно, агрессор". Как бывший инвестбанкир, который работал в Лондоне и возглавлял Банк Грузии, Гургенидзе знал, что делал. "Ладо сам бывший банкир, поэтому он знал, что если он преподнесёт конфликт наиболее влиятельным банкирам и аналитикам в Нью-Йорке, то потом эти влиятельные банкиры напишут доклады и пойдут на CNBC, и будут отстаивать позицию Ладо Гургенидзе. Это был блестящий ход, а теперь вы можете видеть, как американские СМИ переходят в освещении конфликта от того, что они называли его вторженим Грузии на осетинскую территорию, к тому, что это -- имперская агрессия России против крохотной Грузии".

Что действительно страшно в этом инвесторском конференц-звонке, это то, что он свидетельствует о реальном планировании. Как сказал мне менеджер хедж-фонда: "Такие вещи за час не делаются".

Дополнение
Федор Михайлович Достоевский. Дневник писателя. Ноябрь 1877 года

Дамы, восторженно подносившие туркам конфеты и сигары, разумеется, делали это тоже из деликатности: "Как, дескать, мы мило, нежно, мягко, гуманно, европейски просвещены!" Теперь этих дам вразумили отчасти некоторые грубые люди, но прежде, до вразумления, -- ну, положим, на другой день после того поезда турок, в который бросали букетами и конфетами, -- что если б прибыл другой поезд с турками же, а в нём тот самый башибузук, о котором писали, что особенно отличается умением разрывать с одного маху, схватив за обе ножки, грудного ребенка на две части, а у матери тут же выкроить из спины ремень? Да, я думаю, эти дамы встретили бы его визгом восторга, готовы были бы отдать ему не только конфеты, но что-нибудь и получше конфет, а потом, пожалуй, завели бы речь в дамском своем комитете о стипендии имени его в местной гимназии. О, поверьте, что деликатность до всего может у нас дойти, и предположение это вовсе не фантастическое. Смотря на себя в зеркало, эти дамы, я думаю, сами бы влюблялись в себя: "Какие мы гуманные, какие мы либеральные милочки!" И неужели вы думаете, что эта фантастическая картинка не могла бы осуществиться? Тот высокомерный взгляд, который бросает иной европеец теперь на народ наш и на движение его, отрицая во всем народе нашем всякую мысль и движение, "кроме глупо-кликушечьих выходок из тысячей простонародья какого-нибудь одного дурака", неужели такой взгляд, возможность такого взгляда, обратившаяся в действительность, не стоит изображенной выше фантастической картинки?