Чем хуже, тем хуже.

Schwein
словно дышать

айн

"Mraz!" - herr Oberst хлестко бьет ладонью в лайковой перчатке стоящей перед ним на коленях пожилой женщине по лицу, та, охнув, падает набок, охватив голову руками, "Tffar' !" - носком хромового сапога в живот, и еще раз, и еще - без размаха, привычно работая одной лишь голенью - чтобы не убить чужой skot невзначай. Женщина хрипит и возится в пыли, туго крякая при каждом ударе.
Молодой полковник, тем временем, не создает никаких посторонних звуков в процессе Науки: между ударами он успел прикурить тонкую черную сигарету в длинном мундштуке и теперь, размеренно дыша, затягивается сладким дымом; делает он это столь изящно, что со стороны кажется, словно юноша нюхает цветок, небрежно отпихивая ногой кучу жухлых листьев, обрывков грязного тряпья и всего того мусора, что гоняет по окраинам городов злой осенний ветер. Сверху к куче прилип измятый журнальный портрет давно умершей американской старлетки.

***

цвай

"Сейчас парни твою дочку промоют как skotinu" - герр Интендант указывает подбородком на монитор, где в это самое время два голых по пояс бородатых карателя засовывают избитой, обритой наголо девушке в анус толстую силиконовую трубку, соединенную шлангом c торчащим из стены краном - "промоют как свинью" - с видимым удовольствием повторяет Интендант -"после нафаршируют tkemali, и часов пять будут пытать" - тут его голос становится практически ровным, монотонно торжественным, словно на лекции о достижениях Народного Хозяйства - "diko пытать, kaznit' до полусмерти, чтобы souße впитался. Затем, промоют dryan' еще раз, как следует, с уксусом, начинят kartoffantschikom, натрут крупной солью, обмажут butter'ом - и заживо запекут на медленном огне." - господин управляющий усмехается и добавляет - "Как курочку, до румяной корочки."
Девушка на экране беззвучно кричит, во рту у нее резиновый кляп, мокрое лицо перекошено от боли и ужаса, живот неестественно раздут. Палачи смеются и мучают жертву электрокнутом.
Внезапно, офицер отворачивается на каблуках от монитора и чеканит прямо в лицо потерявшей способность дышать матери: "А ты, посмотришь!"


**

драй

В парке желтые скамейки с трафаретной надписью «Только для евреев» и звездой давида. Осень, сыро.

Молодая женщина присела на край скамьи, она устала, и это неудивительно: тяжело на восьмом месяце целый день махать метлой - и не дай Б-г пропустить хоть один окурок, хоть один плевок.

От гуляющей семьи средних лет отделился полный господин в шляпе и лапсердаке, и, находу натянув лайковые перчатки, одной рукой цепко схватил русскую гадину за волосы, а другой - за горло: "ты куда села сука" - шипит носатый господин - "куда села дрянь? Читать не умеешь, пизда брюхатая - «Только для евреев» мразь, ТОЛЬКО ДЛЯ ЕВРЕЕВ скотина блядская" - прохожий почти кричит, распаляясь, чтобы начать уже избивать паскуду как следует!

Подходит его жена - тощая тёмнорыжая кучерявая еврейка, ее пальцы скрючены, словно когти гигантской пустельги, она достает из сумки для пикника вафельное полотенце, обильно смачивает водой из бутылки, скручивает в жгут и... дальше я описывать не буду, потому что не могу.

Впрочем, "дышать так дышать, гулять так гулять", как пел один усатый мудак, а посему - продолжу: толстый подросток находит у столба электрод и точит его о бордюрный камень, показывает матери, мать одобрительно кивает, оскалив мелкие острые зубы, и возвращается к экзекуции - она душит тварюку мокрым полотенцем, в то время как ее муж бьет провинившуюся женщину короткими резкими ударами в область солнечного сплетения: после каждого удара тело несчастной содрогается в конвульсиях. Тем временем, подросток закончил обрабатывать железку о бордюр, достал складные швейцарские пассатижи и, высунув нечистый язык, старательно загибает зазубренное жало, известно - для чего.

*

какого бы хорошего гитлера не предлагали русским - они всегда выбирают привычного сталина, чтобы он их привычно пытал, вешал и лечил батогами от наркомании и гомосексуализма.