Тут Юра Каплан песенку с "Транс-Европы" когдатошней притащил...
Хорошо в непогоду выйти, отрешённо взглянуть на взморье,
Плюнуть по ветру, промахнуться, ненадолго зайти в кусты,
А потом у горячей печки, позабыв про любое горе,
Калорийный усвоить ужин без какой-либо суеты.

Но, рискуя прослыть занудой, я прошу вас об одолженьи,
Погулять вы на берег вышли или так, по какой нужде:
Уловите восточный ветер, проследите его движенья -
Метрах в ста вы найдёте судно в толчее на большой воде.

А команду на судне этом составляют одни ублюдки,
Каждый первый - с небритой рожей, обгорелый мешок костей.
Капитан собирал в команду не ромашки и незабудки,
А варягов по полной форме, то есть викингов без затей.

И пускай мы копьём не машем, ведь оружие наше - слово,
И владеем мы им отменно у причала и на ходу;
Вон под вёслами дрыхнет харя, ей, похоже, уже хреново -
Я бы дал ей по дружбе в морду, но боюсь, уже не дойду.

В животе краковяк с паштетом, в ухе холодно, в пасти сухо,
"Транс-Европа" с тяжёлой ручкой наступает бодяге всей.
Консультанты по раритетам разъясняют гвардейцам духа,
По какому свисают борту собеседники карасей.

Пара фраз, долетев отсюда, на скаку заморозит лошадь,
И заткнётся от восхищенья на полгода гусарский полк.
Судно тонет вторые сутки. Чья вина здесь или оплошность,
Что оно не утопло сразу - мне не взять почему-то в толк.

Нам и трёх бы хватило баллов (хоть расскажем потом про десять),
Чтоб во славу и для науки на паёлы сложить главу.
И поведал я рулевому: дескать, можешь меня повесить,
Но я упорно не понимаю, что мы делаем на плаву.

Он сказал: "Мы должны молиться на создателей этой лодки,
И за то, что в момент закладки им не вздумалось бросить пить.
Не утонет дитя союза чьей-то матери с русской водкой,
Ибо этого быть не может, потому что не может быть".

А значит, плакать не будут дети, значит, с волнами мы поспорим,
И когда-нибудь я воскликну, на причальный сойдя бетон:
"Это песню придумал некто, полюбивший однажды море,
И за это любимый морем много раз и со всех сторон".