Язычество
Первым изучаемым языком для меня стал украинский.
Переезд из Новосибирского Академгородка в Одессу, новая школа,
"Если хотите, вашу дочь можно освободить от этих уроков",
"Да нет, зачем же – наверстает".
Русскоязычный город, буквы ї и є,
Слова напоминают конструктор с недостающими или лишними деталями,
Казалось, что скло разбито, а у голки отломано вушко,
Потом язык стал проявляться, словно симпатические чернила,
Я увидела, что в повiтрi скрыт вiтер там, где в воздухе – вздох,
А "встряти у халепу" не перевести на русский менее чем абзацем текста.
Без симпатии отнеслась к Шевченко, зауважала Лесю Украинку,
Читала в книжных то, что не достать было на русском,
Переводила родителям инструкции и надписи на упаковках.

Потом был французский.
Школа, спряжение глагола être,
Намеренные двенадцать ошибок (были замечены две),
"Чему вас учат? И почему тебе ставят пятёрки?",
Курсы, "Pont d’Avignon" и "Champs Elysée"
(Когда на случайном магазинчике прочла "Шанс Элизе",
Не сразу и вспомнились наши хоровые подпевания Дассену).
Преподавательница на занятиях курила и сидела на парте,
Конец восьмидесятых,
Гроздья акации за раскрытым окном,
Майское солнце пробивается сквозь листья.
Париж, Льеж, Страсбург, Намюр,
Бутылочного цвета Сена, двойная радуга над Мёзом-Маасом,
Блики на немыслимых стёклах Дефанса,
Выторгованные несколько франков у торговцев клубникой,
Перемигивание с хозяином кафе и rue d’Odessa -
Всё это в восьмом классе было абсолютно непредставимо,
Из Ремарка, Хэмингуэя, того, о чём не придёт в голову мечтать -
Но уже тогда в слове "свобода" слышалось трепетание грассирующего "р".

В лицее нет французского - будет английский,
А также эсперанто и сербохорватский.
Бедная моя голова, девять-десять уроков в день,
По вечерам таэквондо (не дай бог тренер узнает диагноз!),
От усталости и молочной кислоты живы только кончики пальцев -
Ложусь на диван, разбираюсь в самоучителе игры на гитаре,
Когда нет тренировок, намекаю родителям, что гуляю с парнем,
Сама сматываюсь к эсдекам, да, анекдоты вечны,
Кстати, английский после митингов можно бы и почитать,
Первое, за что берусь - шотландские баллады.
Почему выходит как-то хреново, никто не знает?
Вторая попытка - баллады Киплинга, тут получше,
If blood be price of admiralty, ну допустим,
Но усечённые слова напоминают занозистый пол.
Ладно, попробуем прозу, что подвернётся,
"Stranger in the Strangerland", ох, уж лучше Киплинг,
Ты б ещё с Кэрролла, девочка, начинала.
Ладно, Смаллиан тоже сойдёт.

Сербохорватский нам читала Татьяна Тихомировна, сербка.
Было известно – кто ходит на этот спецкурс, поедет в Белград.
Я была лучшей в группе, но это оказалось неважным:
Выделить деньги родители сочли нерациональным.
Я пришла проводить одноклассников,
Долго смотрела вслед автобусу -
С прочими уехал человек, в которого я была влюблена
(Безответно, конечно же).
Потом ушла на склоны, к морю, бродила, смотрела на выброшенных медуз,
Добралась домой, молча слегла с ангиной.
Через год я пошла работать -
"Одесский вестник", отдел "Частная жизнь", криминальное репортёрство,
И было плевать, что рискую жизнью - я на неё зарабатывала!
Слишком хорошо запомнился тот взгляд - вслед.

Эсперанто мы изучали за уютными посиделками с чаем,
Дробные пригоршни слов легко засунуть в карман, словно орехи,
По "La danĝera lingvo" делался реферат на историю,
Я стояла с гитарой на Дерибасовской, чтобы поехать в эсперанто-лагерь,
А возвращалась, с головой укрывшись штормовкой, в ящике под сиденьем -
Потому что не было денег на поезд, да и не было мест от Смоленска
(Даже пыталась писать песни, их даже пели -
Хорошо, хоть здесь не пошла тропой графомана).
Скажете, искусственный язык - да, конечно,
Но очки на носу также не самозарождаются,
И палатки не вырастают из семян палаточного дерева.

В универе была латынь, что давно хотелось:
Не язык - лес колонн, всерьёз заблудишься вряд ли,
Но где выход - можешь забыть, и шаги твои гулки,
И на сигаретной пачке увидишь приветствие, и ответишь,
И рецепт прочтёшь, о смерти не забывая,
Потому что узнала - в твоём отчестве скрыто прощанье.

Белорусский как-то сам проявился и закрепился -
После пары поездок в Минск и житья у друга-
Полиглота (с китайским там, правда, такого финта не вышло,
А на польский, напротив, хватило пары занятий).
На халяву съездила в Кишинёв, поучила идиш,
Вероятно, чтобы сказать без акцента: "Киш мир ин тухес",
Кстати, на слуху вдобавок оказался румынский -
Благодаря приятелю, взахлёб читавшему мне Эминеску.
Позже был новогреческий, учительница - красоты античной,
Её звали Нанушка - родители-греки любили Пушкина,
Слово "нянюшка" трансформировалось, получилось забавно.
Мысль об эмиграции в Германию, самоучитель с собою в метро,
Прикреплённые к стенам квартиры листки с переводами на немецкий,
Эмигрировать можно только с родителями - так, всё понятно,
Нет так нет, не впервой, привезённый из Франкфурта Рильке.
Древнегреческого коснулась трижды - и всё время лишь краем,
Тлеет золотым тисненьем учебник, тепло сохраняет -
Мол, вернись к ионическому ордеру, эолийскому ладу...

Что в итоге знаю из языков? Почти ничего не знаю.
Остаются отточия, обкатанная прибоем галька,
Сердолик, янтарь, розовый кварц, дуновение ветра,
Шум прибоя, аллитерации, ассонансы,
Остаются слова, что мне не хватает в русском,
Открываются книги, проблёскивают, ускользают,
Я нигде не своя, но везде узнаю дорогу,
Европейская воля (за пределы - пока не вышло:
Про китайский уже вспоминала, аналогично с ивритом),
Отголоски-брызги, слова отдельные - шведский, латышский,
Вся романская группа переливается, словно в пламени саламандра,
Мир огромный, мир шевелящихся губ и быстрого неба,
Белого стиха, улыбчивой ритмической прозы,
Шаг за шагом, систола-диастола, вдох-выдох,
Мир.