"О, Париж!", часть первая
Честно говоря, отправляясь на «О, Париж», я несколько сомневалась в том, что увижу. Довольно строгие требования к костюмам (типа обязательных верхней и нижней юбки, перчаток, и крайне желательном турнюре) заставляли думать о том, что мастерам картинка будет важнее игры. А прогноз погоды (четверг – дождь, пятница – дождь, суббота – дождь, воскресенье… правильно, как же без дождя!) в сочетании с подмосковным полигоном (почвы стандартно более глинистые, нежели под Питером) навевал воспоминания о «Диком огне»-2003, где мир скорее соответствовал затоплению Нуменора, чем мартиновской «Песни льда и пламени», в самом сухом месте (не считая небольшой возвышенности) воды было по щиколотку (в прочих – по колено), а дрова приходилось выкручивать (я не шучу!). И наличие плёнки под палаткой и тента над от аквариума-спальника не спасало.

Немножко почесав репу на тему климата, решаю ехать в пятницу утром. В четверг ухитряюсь травануться так, что дальнейшую ночь могу желать исключительно врагам, причём отнюдь не всем, а лишь за особые заслуги. Часов в шесть как-то засыпаю, в семь приходит Мильхар – хороший человек, взявшийся добросить меня почти до полигона. Поехали...

Приезжаю, ставлюсь. Надо сказать, происходящее вокруг впечатляет масштабностью. Строятся Эйфелева башня (трёхэтажная хряповина, на втором и третьем этаже которой потом размещалось кафе!), «Мулен Руж», «Гранд Опера» (тоже весьма нефиговые по размеру сооружения, рассчитанные на вместить всех игроков – по предварительным прикидкам, человек 200-250). Уже утром пятницы очевидно, что вокруг много хорошего – вот, например, «Шоколадница» или сырная лавка (12 сортов сыра – по реалу, господа, по реалу, причём большая часть – мои любимые плесневые…). Да, желудочно ориентированна – правда, в пятницу почти исключительно теоретически, но тихо рассчитываю, что в лесу всякая травинка – витаминка.

Однако где же моя больница? Обещали, что будет много народу, включая пожизнёвого врача, - и где моя колбаска? Стою адын, как перст адын. С ужасом думаю, что будет, если полигонный врач почему-либо не заедет (активированный уголь в аптечке почти кончился, супрастина всего две конвалюты – а судя по количеству ос вокруг… «Мам-ма», - сказал кот). Пошлявшись по полигону и понаукрашавши собой окружающий пейзаж, заваливаюсь в жандармерию и пристаю к Митяю (возглавляющему жандармов) с непристойным предложением: «А не нужна ли вам я в сотрудниках? А если подумать?». Митяй, то бишь Жером, обещает подумать.

Продолжаю вальяжно прогуливаться. В Сорбонне лекция. Послушала волнующие подробности из жизни эпидермиса, благо вольнослушателей не гонят. Может, и поступлю по ходу жизни, дело такое. Дальше – в китайский квартал, куда приличные люди не ходят, вот только расскажите мне, что моя медичка Агнесс образцово приличная. А чай там - всего 5 франков, в отличие даже от дешёвой шоколадницы, где чашка напитка стоит 10. В кафе – 25-30. Что же до «Максима» или «Мулен Руж»… В общем, до конца игры побыть клиентом этих заведений (равно как ресторана на Эйфелевой башне) мне не случилось. Не по карману-с! Кстати, всего три дня побыв в шкурке бедной медсестры, очень хорошо поняла, как происходят революции. Такое классовое чутьё прорезается – вы не поверите! Когда видишь, как девочкам из канкана кидают небрежно на сцену эдак десять твоих дневных зарплат, а ты стоишь на галёрке, смотришь, как эти лоснящиеся жрут, а у тебя осталось франков 10… в общем, очень хочется что-то сделать. Причём отнюдь не с девочками. :)

Впрочем, в китайском квартале хорошо не только благодаря дешёвому чаю. Там же – интереснейшие собеседники (особенно господин Лю), лавка колониальных товаров и место, где можно полетать с драконами, в просторечии опиумокурильня. Но туда не иду – не по соображениям высокой моральности, а потому, что есть более интересные вещи на мои очень немного финансов. В реальной жизни ровно по той же причине, помнится, я не попробовала наркотиков в Амстердаме… мда, приземлённая я субстанция, никакой романтики. :)

Ура, наконец-то заезжает больница. Главврач, ещё 3 медсестры (ого!), санитар и больная в психиатрическое отделение. Выбираем наименование – предложение «святого Витта» побеждает. Ага, прекрасно. По городу ходит чахотка (сопровождаемая возгласами: «Что это за назгул?!» - в общем, да, похожа), так что без работы не останемся.

На самом деле, как чуть позже показала практика, без работы мы не остаёмся в любом случае, причём на одного игрового больного – три пожизнёвых. Осы, осы, осы, осы… о, растяжение голеностопа… осы, осы, осы, блин, укус в язык, хорошо, что с этим разбираться Локи, сиречь главврачу нашему Эжену, в кои-то веки я никто и взятки гладки, ага, только меня всё равно воспринимают как второго врача, осы, осы, осы, осы, ожог, какое-то разнообразие, осы, осы, осы, блин, девочке лет 8, полтаблетки и если что – пулей сюда, ты или мама, осы, осы, осы, укус почти в глаз, нет, спиртное с таблеткой не сочетается, а если уже – то хотя бы не добавляется, осы, осы, осы…

Кстати, возможно, успех игры во многом был связан с тем, что почти все довольно много работали – и торговцы\повара\официанты, и танцовщицы\певцы (господа из Оперы начинали распеваться часов с 8 утра, часов с 11 начинал тренироваться канкан – при том, что Опера – часов с 8 вечера, канкан же – вообще ночью), и ажаны, и преподаватели… Ничего не делать могли себе позволить лишь очень богатые, да и то среди них бездельников почти не было – «это бизнес, господа». То есть можно, конечно, было писать письма родственникам «мама, вышли денег, я тебя люблю», но присылали тоже не всем, не всегда и мало.

В жандармерии платить не могут, даром что я в платёжной ведомости – министерство внутренних дел отказывается принимать на работу женщин. «А вне штата? – возмущаюсь я. – Да со времён Видока…». Даже талона на питание не выдают – а в буфете за франки не обслуживают. Сцуки нах. Пора идти в феминистки. И\или брать взятки – потому как зарплату тоже не выдают, и, даром что больница наша муниципальная, талонами на питание нас тоже обидели. Мэр кивает на министерство, и, похоже, прав. Но революционный дух явно бродит куда серьёзнее, чем призрак Оперы.

Кстати, о призраке. Ставят «Фауста». Прекрасно поёт Маргарита, весьма убедителен Мефистофель, равно как и Марта. Валентин и особенно Фауст – эээээ… «Наша Опера всегда больше славилась женскими голосами», - хмыкают парижане. Примадонна, которая должна была петь Маргариту, и которую задвинули на Марту, устраивает за кулисами эль скандаль в лучших традициях, так что слышно всем в зале. После чего – уже в последнем акте, когда артисты выходят кланяться – выбегает на сцену окровавленная, со срезанным лицом, и умирает от болевого шока. Срезанное лицо у всех, бывших на «Акунинке», вызывает приступ подавляемого хрюка, что несколько не вяжется с глубоким трагизмом ситуации. Вместе с судмедом Дворца правосудия осматриваем окровавленную тушку (профи, блин! Странгуляционную борозду не заметил! А ему, меж тем, платят как сотруднику… Как же жрать-то хочется!), далее транспортируем в участок. Ага, на-ча-лось…

Далее – ожидаемое всеми событие – выступление в «Мулен Руж». Билет стоит 150 франков; естественно, выжидаем, когда охранник отвернётся, и пробираемся так. Благо, обещали начать в 10 вечера, а начали в полвторого ночи, аккуратно дождавшись начала дождя :) Впрочем, оно того стоило – ах, какие девочки, какой канкан, какие абсентные феечки…

Да, абсента за всю игру тоже попробовать не довелось. Не по карману…