РЫЖАЯ ЛАПКА (Парфе А.В.)
Уля торопилась, она понимала, что ей лучше идти в обход площади, но во дворах было темно и страшно, а здесь гремела музыка, сверкали бенгальские огни, и водили хороводы разноцветные гирлянды из лампочек. И ноги сами понесли девочку в сторону ёлки.
Детей и взрослых вокруг было так много, что Уля не могла хорошенько рассмотреть ледяного бегемота. Его закончили только сегодня, девочка из окна видела, как его поливали водой, но он стоял к ней хвостиком, и это было совсем не смешно. Теперь же у неё появилась возможность познакомиться с толстяком поближе.
– Глупости, – бормотала про себя девочка, – ничуть не интересно. Подумаешь, бегемот!
Она бочком обошла ледяную скульптуру и открыла рот от изумления: это был бегемот-горка!
– Девочка, простудишь горло, – сказала какая-то тётя.
Уля попятилась, и тут на неё налетел вихрь из хохочущих мальчишек, вынырнувших из пасти животного. Она чуть не упала.
– Вот растяпа, – обругала она себя и сильнее прижала к груди комок под шарфом. Девочка ни на секунду не забывала, что должна быть осторожной.

У ледяного замка она опять застряла. Внутри прозрачных глыб горели свечи! Они были разноцветные, и свет играл у ног девочки тёплыми бархатными переливами.
– Так не бывает, – сказала Уля, нахмурившись. – Лёд – это вода. Огонь не может гореть в воде.
Неизвестно сколько времени она бы простояла так, заворожено глядя на трепещущие фитильки свечей, но тут её внимание привлёк звук колокольчиков. Вдоль стены замка неслась запряжённая в сани лошадка. На облучке сидел бородатый дядька в старом тулупе, а за его плечами, как живые морковки, торчали розовощёкие мальчики и девочки. Из ноздрей лошади вылетали клубы пара, а её посеребрённые инеем бока ходили, как кузнечные меха.
"Бедненькая, совсем-совсем замёрзла!" – подумала Уля и вздохнула.
Лошадь пронеслась мимо, обдав девочку звоном бубенцов и приятным запахом конюшни. Уля опомнилась, крепче прижала комок к груди и пошла дальше.
Она твёрдо решила не останавливаться у ёлки. Даже зажмурилась, чтобы не видеть этих разноцветных яблок на колючих ветках, в которых отражалась вся площадь. Но тут она вспомнила про комок под шарфом и открыла глаза. И вовремя! Она чуть не налетела на санки, брошенные кем-то из ребят. Неподалёку шумела главная горка высотой с двухэтажный дом. У девочки аж дух захватило, так ей захотелось очутиться в этой орущей толпе ребятишек! Но сегодня ей было не до развлечений. Уля была страшно, невероятно, невообразимо занята. Она выполняла поручение матери. Почему-то всегда эти поручения нужно выполнять в самый неподходящий момент!
Вдруг комочек у неё на груди зашевелился. Кто-то нетерпеливый рвался из душного плена на свободу. И вот из складок одежды показался чёрный шершавый нос с двумя влажными дырочками, из которых тут же вылетело малюсенькое облачко пара.
– Ну-ка назад! Ишь, чего выдумал, – строго велела Уля и прикрыла любопытную мордочку шарфом.
Она ускорила шаг. Обогнула ёлку, пробежала мимо Деда Мороза со Снегурочкой и только чуть-чуть задержалась у деревянной избушки. В прошлый Новый год она хотела зайти в неё, но папа остановил дочку: "Смотри, видишь, на табличке написано: посторонним вход воспрещён". "Зачем же тогда она нужна?" – удивилась Уля. Папа объяснил: "В этой избушке живёт Трансформатор. Детям туда нельзя".
И вот теперь, вспомнив те папины слова, девочка испуганно смотрела на избушку, к которой от ёлки тянулись чёрные верёвки, и опять не могла представить себе этого Трансформатора. Сколько у него голов? Может, шесть? А что он там делает? Не скучно ли ему сидеть одному за бревенчатыми стенами без окон? И почему детям запрещено ходить к нему в гости?
Комочек под шарфом недовольно пискнул, и Уля побежала дальше. Вот и Валькин дом. Окно на втором этаже весело перемигивается ёлочной гирляндой. За белым тюлем – тёмный силуэт: это Валькина мама смотрит в узкую щёлку на улицу, как будто боится, что шум площади может ворваться внутрь квартиры и устроить в ней тарарам.
Дверь открылась сразу, едва Уля задела кнопку звонка.
– Ульяна! – обрадовалась молодая женщина. – Тебя к нам мама направила?
Уля молча кивнула и быстро шагнула в тень от вешалки, чтобы тёте Тане не пришло в голову обнимать её, ведь тогда крошечная тайна с шершавым носом всплывёт наружу.
– Я тебе всегда говорил, что у меня золотая сестра, – показался из-за двери дядя Юра.
– А я? – спросила его жена.
– Ты? Ты у меня платиновая.
Дядя Юра широко улыбнулся и поцеловал племянницу в щёчку. Кажется, он тоже ничего не заметил. Для Ули сейчас это было важней всего на свете!
– Хоть она и золотая, но я бы на её месте не стала портить дочери праздник, – сказала тётя Таня, накрашивая губы. – Она же, как мне помнится, обещала сама прийти?
– У нас гости, – встала Уля на защиту матери.
– Надеюсь, ты на нас не в обиде, милочка? – приторным голосочком осведомилась Валькина мама.
Они с дядей Юрой уже оделись и открыли дверь, им осталось только услышать от девочки правильный ответ.
– Нет, не в обиде, – ответила Уля, опустив ресницы. – Ведь я люблю своего братика. Хоть он и двоюродный.
– Вот и отлично, – быстро сказала тётя Таня. – Там у телефона лежит записка с номером, если что – сразу звони. А мы через час вернёмся. Не скучайте тут. На столе торт, трубочки, зефир в шоколаде и лимонад. После фейерверка – сразу спать. Всё поняла?
Тётя Таня придирчиво рассматривала своё отражение в зеркале, будто вопрос был обращён не к девочке, а к этой очаровательной королеве в норковой шубе.
– Поняла? Я не слышу.
Уля усердно кивнула. Дядя Юра подмигнул племяннице.
– Завтра сходим на горку, – пообещал он.
– Там бегемот, – буркнула девочка. – Дядь Юр, вы когда-нибудь выкатывались из желудка бегемота?
– Из?.. – Дядя озадаченно посмотрел на жену.
– Ульяна! – твёрдо пресекла шутки тётя Таня и взяла мужа под руку. – Мы торопимся!
Дверь захлопнулась.
– "Мы торопимся"! – передразнила Уля.
Она развернулась и в проёме двери, ведущей в комнату, увидела Вальку. Щёки мальчика были испачканы шоколадом. Девочка брезгливо поморщилась, но, вспомнив про свой сюрприз, обрадовалась и подбежала к брату. Она села перед ним на корточки и завела его руку к себе под шарф. Валька замер. Его прозрачные, широко раскрытые глаза обратились к потолку, в то время как пальцы осторожно исследовали маленькую живую загадку, которая так и рвалась в его мир.
– Это щеночек, – сказала Уля. – Только учти – это не подарок. Это мой щеночек. Я принесла его просто поиграть.
– Щеночек! – одними губами прошептал мальчик, его лицо озарилось внезапно нахлынувшим счастьем. – Щеночек!
Уля быстро скинула с себя верхнюю одежду и, придерживая щенка одной рукой, потащила Вальку к дивану. Мальчик выглядел взволнованным, он ждал чуда.
– Дай мне его подержать, – попросил он.
Сестра положила щенка ему на колени, и у Вальки даже губа затряслась от возбуждения. Мальчик обхватил собаку ручонками, наклонился к ней, и она лизнула его в нос. Валька звонко и заливисто засмеялся.
– А какого он цвета?
– Догадайся! – хихикнула Уля.
– Белого!
– Верно... – Девочка немного удивилась. – Он весь белый, а одна лапка рыжая.
– Одна лапка рыжая, – повторил братик, чуть не захлебнувшись от восторга.
– Сказать, какая? – ехидно прищурилась сестра.
– Нет, не говори. Я сам догадаюсь.
– Ну, и какая?
Мальчик погладил сначала одну лапу собаки, потом другую, затем пощупал задние.
– Я потом догадаюсь, – сказал он.
Уля засмеялась.
– Только недолго догадывайся, а то я скоро унесу его, – ещё раз напомнила она.
Валька прижал щенка к груди и сладко зажмурился. Собачка тявкала и виляла хвостом, она тоже была рада новому знакомству.
– Его зовут Белёк, – сообщила Уля.
– Нет! – вдруг сказал братик. – Это Рыжая лапка.
– Что за глупости, – нахмурилась сестра, – у собаки не может быть двух имён. Если его зовут Белёк, ты так и должен его звать.
– Это плохое имя, – покачал головой Валька.
– Плохое? – совсем рассердилась Уля. – Чем же оно плохое?
– Плохое! – заявил мальчик категорично.
– Ах, так!
Сестра схватила щенка и отнесла на ковёр в центр комнаты. Лопоухий малыш сразу заинтересовался таинственными запахами, идущими от ёлки, и неуклюже поскакал в ту сторону. Уля села обратно на диван.
– К кому придёт, то и будет имя, – сказала она и позвала: – Белёк, Белёк! Иди ко мне! Ну же! Белёк!
Щенок и ухом не повёл. Он залез в комок ваты под ёлкой и открыл на кого-то охоту. Потом чихнул, вылез в другом месте, весело почесался, подпрыгнул, задел носом колючую ветку и бросился наутёк в дальний угол.
– Белёк, Белёк! – снова позвала Уля.
– Рыжая лапка! – подключился к игре Валька. – Ко мне, Рыжая лапка!
Но теперь щенок обнюхивал ковёр под столом. Печенье, шоколад, ещё что-то до одурения заманчивое – эти запахи оглушили его, на людей он не обращал никакого внимания.
– Белёк! Рыжая лапка! – старательно подзывали дети.
И вдруг малыш вспомнил о своих двуногих друзьях. Он громко тявкнул и, болтая ушами, со всех ног бросился к дивану. Но почему-то бежал он не к Уле, а к её брату. Девочка вскочила и перехватила щенка.
– Вот видишь, он ко мне прибежал, значит, его зовут Белёк, – сказала она сердито.
Валька ничего не ответил. Повернув к сестре лицо, он внимательно слушал. В больших неподвижных глазах мальчика плясали огни ёлки.
– Ну ладно, – разрешила сестра, – можешь звать его по-своему, но только на сегодня. А потом я всё равно унесу его.
В этот момент за окном что-то затрещало, зашкворчало, как сало на сковородке, и вслед за тем раздались два оглушительных хлопка.
– Фейерверки! – закричала Уля.
Дети прилепились к окну.
– Ах, если б ты только видел, Валька, какая красотища!.. Ой, смотри, смотри – жёлтый салют! А вот красный! – Тут хлопнуло совсем громко, и девочка завизжала от страха и радости. – Ух, ты! Шар! Какой красивый голубой шар! Он искрится маленькими снежинками, они разлетаются и тают. Ах, вот это да! Просто ужас как красиво!
– Я тоже вижу салюты, – гордо заявил Валька.
– Как ты можешь видеть?! – усмехнулась сестра.
– Вижу! Они как цветы. И тоже пахнут. Голубой пахнет медуницей, а жёлтый – ромашками.
Уля отмахнулась от него.
– Всё ты врёшь. Слепые ничего не могут видеть.
– Могут. – Брат упрямо набычился. – Салюты – как цветы.
За окном бабахнуло, и Уля в диком азарте схватила Вальку за плечи:
– Ну-ка, скажи, какого цвета этот салют? Если угадаешь, отдам тебе щеночка. Насовсем отдам!
Щёки у мальчика мгновенно стали пунцовыми. Он на секунду сосредоточился, будто вглядываясь внутрь себя, и потом воскликнул взволнованно:
– Оранжевый! Он пахнет фиалкой.
Поражённая Уля уставилась на брата. Молчание затянулось.
– Дурачок, – наконец произнесла она, – фиалки ведь фиолетовые?
– Нет, оранжевые. Мои фиалки – оранжевые, – серьёзно сказал мальчик. – Я угадал? Угадал? Салют был оранжевый? Ульяна? – он подёргал сестру за юбку.
– Не угадал, – ответила та и оттолкнула его. – Не мешай смотреть. Щеночек мой. Ясно тебе? Он мой! Я принесла его только поиграть.
Уля отвернулась к окну. Взрывы над площадью продолжали греметь, но настроение у девочки резко испортилось. Гадкие чёрные кошки забрались ей в грудь и царапали сердце. Зачем она соврала? Почему она всегда всем врёт? А ведь сегодня так хорошо всё началось! Она пообещала маме, что посидит с Валькой, даже попросила её, чтобы она не звонила, не контролировала – и ведь не обманула, выполнила обещание. Ну, только чуть-чуть задержалась в дороге, всего на несколько маленьких минуточек! А этот противный оранжевый салют всё одним махом испортил...
Когда праздничный фейерверк закончился, Уля повернулась и не нашла брата.
– Валька, глупый, ты где? – позвала она тихо.
Ёлка впилась в девочку миллионом острых кошачьих глазок. Уле вдруг почудилось, что брат спрятался в вате, как Белёк. Но нет, это невозможно! Тогда где он? Если бы он ушёл в спальню, там бы горел свет... Вдруг липкий холодок пробежал по спине девочки: Вальке не нужен свет.
Она на цыпочках подобралась к спальне и заглянула в полуоткрытую дверь. Валька неподвижно сидел на кровати. За окном орала толпа людей, по стенам и потолку комнаты носились радужные сполохи праздника, а на щеках мальчика блестели две яркие дорожки. Вдруг ночное небо вспыхнуло запоздалым салютом, и Уля разглядела, что Валька улыбается. Его запачканная в шоколаде мордочка светилась безмерным счастьем. Уля затаила дыхание. Она присмотрелась повнимательнее и поняла, в чём причина радости её двоюродного братика: на коленях у него, свернувшись уютным комочком, лежал лопоухий щенок.
– Валька, – позвала Уля.
– Да? – чуть слышно откликнулся мальчик.
– Надо спать уже. Мама велела.
– А Рыжая лапка?..
– Пусть тоже спит. С тобой. Вместе.
– Он так испугался... А когда ко мне забрался, успокоился и уснул. Ты его заберёшь потом?.. Ульяна?
Чтобы ответить, сестре пришлось собрать все силы. Она боялась снова обмануть.
– Нет, не заберу.
– Но почему? Ведь щеночек твой.
Уля промолчала. Она сходила в ванную, намочила платок, вернулась в спальню и, включив торшер, умыла брата.
– Всё, ложись уже. Я гашу свет!
Валька, стараясь не разбудить своего маленького друга, осторожно лёг и попросил:
– Ульяна, не уходи.
– Я не уйду. Спи.
– Ульяна.
– Да?
– Не гаси свет. Я хочу показать тебе что-то.
Мальчик взял руку сестры и поднёс к голове спящего щенка, к тому месту, где виднелся кончик рыжей лапки. Уля не поверила своим глазам.
– Знаешь, чем пахнет рыжий цвет? – спросил Валентин.
– Нет, не знаю.
– А хочешь, скажу?
– Скажи.
– Он пахнет ёлкой.