mariannah

Вошёл, сутулый такой, весь как будто собранный из детского конструктора "Тело человека", причём набор был с брачком, так что коленей и локтей оказалось чуть больше предусмотренного. проф. Т. вспомнил кстати из Эмпедокла: прежде органы людей и животных существовали сами по себе, как отдельные организмы, а после для каких-то своих целей объединились. Как попало, по принципу случайной комбинации, как же они в итоге оказались на своих местах? А это вот в итоге и начали называть "на своих местах", попривыкнув. Вошедший молодой человек был сотворён точно по Эмпедоклу, во всяком случае, производил именно такое впечатление.
-- Рассказывайте. Садитесь.

Молодой человек в точности последовал полученной инструкции, то есть сперва рассказал, и только потом уселся на краешек стула, рассказ, впрочем, был недолог:
-- Слышу голоса.

молодой человек на слова был явно скуп, считал, например, что форма глагола избавляет от необходимости употреблять личные местоимения.

-- Вот как. Очень интересно. -- (профессору было ни разу не интересно). -- И что они вам говорят?

-- Говорят нехорошее. -- молодой человек был верен себе.

-- Поотрудитесь объяснить. Что такого нехорошего они вам говорят?

-- Говорят, что должен сделать одну вещь.

"Так мы до Страшного суда не закончим", подумал профессор. У него ещё было одно дело, с которым следовало разобраться как можно скорей, и другое, которое срочности не требовало, но было приятным. Он откашлялся, потому что думал, будто это придаёт людям внушительности, а ещё потому, что в горле скопилась мокрота.

-- Какую вещь?

-- Должен уничтожить одно существо.

-- Это уже интересней. Какое существо?

-- Неважно какое. Важно, что одно.

-- Человеческое?

-- Не обязательно. Собаку. Насекомое. Ребёнка. Вас. Себя. Не важно. Любое живое существо.

Тут профессору впервые за день стало интересно. Логика голосов была ему неясна.

-- И какой в этом смысл?

молодой человек из конструктора оживился:

-- стало очень много вещей. новое появляется, когда старое не успевает умереть. мир теснится и сплющивается.

-- вот как? я так слышал наоборот -- что мир разлетается.

-- разлетается? Чёрта с два он разлетается. Вещи стали тонкими, очень тонкими, сквозь них уже можно видеть. Всё помещается на острие иглы. Там, на острие иглы может разлетаться сколько угодно.

-- и что в этом плохого, разрешите узнать?

-- что плохого? скажу, что плохого. воткнут в подушечку для булавок, узнаете, что плохого.

профессору снова стало скучно. Он взглянул на девственно-чистую карту пациента, машинально отметил его возраст и род занятий и приготовился назначать препарат. Вдруг пациент придвинулся близко-близко, так что стал слышен дух дрянных сигарет непопулярной марки из его рта, клетчатой шерсти, лимонного мыла и бог знает чего ещё, вплоть до съеденной на обед полупереварившейся полукотлеты, и поинтересовался с какой-то детской доверчивостью в голосе:

-- а если ничего не получится, кого выбрать?

-- что не получится?

-- с этой затеей с лечением. никогда не доверял. может не получиться. Кого тогда выбрать? Вы бы кого выбрали?

-- а вы их не слушайте, да и всё. Говорят и говорят. Мало ли кто что говорит, вы же не всё делаете.

-- Всё, -- грустно сказал молодой человек, -- всё делаю.

И глаза его, большие, скользкие, с желтоватыми точками, испещрившими синевато-серую радужку, помутнели, как два зеркальца, приложенного к губам спящего.