mariannah

цикламен отцветает на свой лад. Он не роняет лепестки -- цельнокроенные, схваченные в середине фестончатым упругим кольцом -- а разом сбрасывает весь цветок, который, отринутый, валяется, как шёлковая тряпочка, в ожидании, что его потом когда-нибудь подберут, отдадут в стирку, высушат на вкусно пахнущем сквозном воздухе, после чего отутюжат и снова введут в обиход. Обыкновенно этого не происходит. Цветок с виду почти неношеный и свежий. Можно только подивиться доходящей до крайности щепетильности цикламена.

оставшиеся три цветка, ещё молодые, собранные в щепоть, точно собираются осенить себя троеперстным знамением, дабы почтить память собрата.

весь развернувшийся к стеклу, прилипший к нему своими сердцевидными тёмными листьями, цикламен игнорирует обитателей комнаты, от которых зависит, хватит ли жидкости, чтобы напитать его стебли, крепкие, имеющие под тонкой кожей клейкий безвкусный мармелад. Он целиком поглощён зрелищем внешнего света, или, вернее, поглощает его, перегоняя в чистейший густейший зелёный цвет. Ради этого свойства, а также способности производить и время от времени сбрасывать белые крахмальные тряпочки, ему прощается его чисто вегетативное высокомерие и относительная краткость жизни.