Джейн всегда была самой сильной и самой смелой. У нее был муж – однажды он надоел ей. Джейн брала от жизни то, что она хотела, избавляясь от того, что не по нутру. Джейн немного за тридцать – так, чтобы быть свободной, заниматься чем – и главное – с кем угодно, просыпаться к обеду, курить, одеваться модно, на вишневую Volvo ставить спортивный руль. Джейн уходит с фирмы раньше, чем будет вечер, у нее в ресторане сегодня четыре встречи – как положено: устрицы, лед, саксофон и свечи, как обычно: невероятный и быстрый секс. Тело Джейн лепили, пожалуй, с обложки глянца, она начинает медленно раздеваться и зачем-то просит парня предохраняться – бесполезный издевающийся рефлекс. Джейн привыкла считаться лучшей, прощаться первой, быть успешной, красивой, уверенной суперстервой. Только раз у Дженни отчаянно сдали нервы – в кабинете практикующего врача… Жизнь Дженни выглядит, в сущности, очень просто – каждый месяц тест, на котором одна полоска. Врач сказал, что надо быть сильной, спокойной, взрослой… Сукин сын, не мог как следует промолчать. В ее спальне на стенах – фото в стеклянных рамках: вот она на Бали или где-то в шотландском замке… А в глазах – глубоко - затаилась больная самка, обреченная на невыношенных детей. Дженни воет ночами – жутко и безнадежно, одиночество вводят медленно и подкожно… Утром Джейн надевает лучшие из сережек и короткое черное платье Jean-Paul Gaultier. Перед ланчем на перекрестке центральных улиц Джейн встречает бывших сереньких однокурсниц, у одной коляска – вот, за вторым вернулись! - у другой девчонка – осенью в первый класс. Джейн – прямая, как струнка, под этим огромным грузом – У меня? Да ну что вы! Дети – они обуза, и ходить девять месяцев с этим нелепым пузом… Я спешу. Поболтаем, только не в этот раз. Джейн сидит и пьет мате – безысходный стимул быть холодной, жесткой, просто невозмутимой, чтоб звонить на выбор – Марку, Максиму, Тиму и еще десятку тех, с кем она спала… За окном смеются дети – светло и чисто. Почему все так должно было получиться?..
Джейн ломает пару фирменных зубочисток и уходит – неприступная, как скала.