Из старого

                   Грязь

Ты родился белым. Ты чист.

Ты - несломленной расы воин.

Слышишь шепот: "Изверг... Нацист..."?

Это грязь говорит с тобою.

Все здесь - грязь, уж давным-давно:

с головой в ней скрылась Россия,

и толпой голодных рабов

помыкает темная сила

чужаков, захвативших власть.

Сверху, снизу - одни плебеи!

Дети тех, кто мечтал летать,

полюбили ползать, как змеи...

Грязь на Русь с Кавказа ползет,

наточив на белых кинжалы.

Грязь с экрана мерзость несет,

собирая полные залы.

Грязь на рынке нашла свой дом -

день и ночь галдит, как ворона.

Грязь блюет в подъезде твоем

от бутылки водки паленой.

Грязь весь день на диване лежит,

если выдались выходные.

Грязь со сцены в уши визжит

всей стране свои песни тупые.

В подворотне грязь и в Кремле:

проститутки, бомжи, абреки,

депутаты, попы и чернь,

торгаши, имиджмейкеры, зеки,

звезды рока, рэпа, попсы,

идиотов - тинейджеров стадо,

обывательские скоты:

им твоих устремлений не надо,

о наследник богатырей,

что уснули в древних курганах -

ведь тоски по звону мечей

не бывает в сердцах баранов!

Ты родился белым. Ты чист,

эмиссар владыки Даждьбога -

гордый воин, националист

и защитник Руси до гроба.

Грязь повсюду - но что тебе?

Звонок мьелльнира гром над тобою,

он врата открывает Весне,

что наступит Зарей Огневою,

и в сиянье предвечного льда,

пробужденьем плененного зверя,

своей миссией в мире горда,

встанет новая Гиперборея.

Ты увидишь, как тысячи рук

к небесам грязь с мольбою поднимет,

но молитвы их не спасут:

свет Ярилы напалмом хлынет

на их головы и дома,

выжигая напрочь заразу -

ты заплатишь грязи сполна,

истреблявшей белую расу!

Ты родился белым. Ты чист.

Ты - несломленной расы воин.

Слышишь шепот: "Изверг... Нацист..."?

Знает грязь - ей не сладить с тобою!

***

                        Астральная Близость

Сегодня ночью ты ко мне

Вновь спустишься, одета в злато,

Звездой сияя в темноте.

Мы будем вместе, как когда-то…

Оставив тело позади,

Я пред тобой таким предстану,

Каким и в жизни прежде был,

Забыв про в своем сердце рану.

Ты руки круг меня сомкнешь,

Сольются губы в поцелуе,

И ты беззвучно мне шепнешь,

Как могут души: «Потанцуем?»

Мы друг от друга далеки,

Но это – днем, во тьме же ночи

С тобой я рядом… Увлеки

Меня туда, где Света дочерь,

Венера, льет поток лучей

Через мистические сферы

На Вавилон и Кара-Шер,

Где нашей воле нет предела,

Где сонмы демонов и душ

Проносятся в астральных далях,

И где в объятьях вечных стуж

Меж звездами я воскресаю.

***
                   Арьяварта

О том краю мне часто снятся сны...

Глухие недра северных дубрав,

хранящие преданья старины

о веке, что был весел и кровав.

Поля без края, где поземка кружит,

ветра, снега и песни серых стай,

что славят поступь королевы вьюжной,

замерзших вод немеркнущая сталь...

Курганы, сопки, каменные бабы -

следы прогрохотавших мимо орд:

полки шли в неизвестность за полками,

чтоб убивать и гибнуть в свой черед.

Печаль - не высказать! Она сама сродни

туманным, снежным, сумрачным просторам,

где долгой чередой минуют дни,

где Вечности древней холмы и долы.

Не знаю - жил ли я когда-то там,

иль мне еще там предстоит родиться...

Но грусть из снов в моей груди хранится,

как тяжесть в сердце вражьего клинка.

***
                        Дикарь

Он вышел к берегу, суров, космат и зол –

И замер, сжав копье, нежданно пораженный

Над бездною морской неистовством валов…

Он долго слушал рокот бурунов –

Дикарь, в медвежью шкуру облаченный.

Взгляд синих глаз и грива на плечах

Льняных волос, и амулет из рога…

Не знал он, и не видел даже в снах,

Что его род возвысится в снегах,

И эту землю назовет – Европа!

Он был дикарь, и он не мог понять,

Что тень, скользнувшая пред взором меж волнами –

То парус, и когда-нибудь поднять

Его решится северная рать

На уходящем к Винланду драккаре.

Вдали гигантов видел он стальных –

Атомоходов призрак, ледоколов…

Он был дикарь, он знать не знал о них,

Не мог узнать потомков он своих,

Бесстрашных покорителей просторов.

Но тот огонь, что в сердце запылал,

Что разум свел с действительностью в споре,

Он в кровь и плоть в тот миг навек впитал,

Над волнами, среди угрюмых скал:

Так Человека поманило Море.