Вслед за этим Почему бы и не еда?
Совершенно всё равно, за какую ниточку потянуть – распутывается клубок, клубки, – потрогать котьей лапой и катать. Кот-катать.
В воскресенье завтрак – картошка с солёными грибами. Грибы достают из ведра, из-под пресса, они лежат там крепенькие новенькие, разве что слегка уплощённые. Угадываешь – волнушка, жалеешь, что не розовая и без этой свисающей нежной бахромки, но дырочка в ножке на месте. Можно даже попытаться вспомнить, когда и где её собрали, волнушки не такие частые звери, как горькушки.
А кислую капусту – руками, жадно, не дожидаясь обеда. Из миски, и чтоб хрустела.
Счастье в жизни – помидоры. Громадные кривые, бабки с вёдрами на станциях, мы добирались с Кавказа в Крым, сели в Краснодаре в полупустой поезд «Баку – Симферополь», невозможно удержаться и не купить ведро помидоров, ведро персиков. Потом надо было доволочь эти вёдра до Коктебеля, тащиться с ними и с рюкзаками по пыльной улице станции Владиславовка, где проезжавшие грузовики делали вид, что задавят, и было понятно, что поставить палатку и переночевать – идея самоубийственная. Добраться к вечеру до Феодосии, забраться в отцепленный вагон. А в Коктебеле, под палаткой, в саду, помидоры и персики сожрали муравья, доблестные полки муравьёв, оставлявшие от помидоров хвостики и от персиков косточки.
Помидоры бывали со сметаной, и розовый соус подлизывался языком, и языку было не оторваться от уже пустой тарелки. И бывали турецкие бутерброды (как же радовали важные названия) – на хлебе, с зеленью, чесноком, красным перцем.
Главная наша вечерняя еда на Средиземном море в августе, за столом под глициниевой крышей, а под лампочкой на стене семья гекконов, и кто-то шуршит в кустах, и если лето не очень жаркое, накидываешь что-нибудь на купальник, – салатище – мы его делаем в двух мисках, одной не хватает – провансальские помидоры, такие же, как те краснодарские, базилик, брынза или козий сыр – это всегда, остальное под настроение – перцы, оливки, листья рукколы, и много-много оливкового масла. А вместо языка по тарелке – хлеб, естественно, тёмный, пахучий. И холодное розовое вино.
После беспомидорной зимы так хотелось чего-нибудь, хоть красного цвета, что я как-то подаренным электрическим миксером взбила кефир с болгарским соусом для убиения врагов – в бутылке со скромной надписью «прохладительный напиток тангра» – разведённая аджика.
Как-то раз родители принесли среди зимы чёрные ягоды, рот наполнился слюной от предвкушения – о подлость человеческая, о мерзкая горечь – это были маслины. Я полюбила их только во Франции, и – зелёные.
( Read more... )