| 12:13p |
Англию заливает, в Румынии умирают от жары, а над нами бьётся континентальный суховей с атлантическими ветрами, вот что я услышала сегодня по Meteo France, решив поинтересоваться, настанет ли обещанное весной невыносимо жаркое лето.
Атлантика побеждает.
И Катя хлюпает по непересохшей лесной канавке, и небывалые лопухи хлопают её по ушам.
Давным-давно, в 82-ом, был уже такой июнь – мы приехали в него из новоанглийского лета, из наполняющих скукой контрастов, когда кондиционированный мороз в супермаркете пробирал до костей, а на пороге забивался в нос дух серо-голубой парной бани.
В Париже мы тогда жили в пустой квартире знакомых, на улице кардинала Лёмуэна, в паре домов от жилища Хемингуэя, где он писал «Праздник», надев свитер на голое тело, потому что на рубашку денег не было, но были на то, чтоб обедать в кафе и ездить кататься на лыжах в Швейцарию, где утром, вылезая из-под одеяла, надо было разбивать лёд в тазике для мытья.
В моих личных координатах это было вчера, 19 век – давно, в прошлом веке, а двадцатые парижские годы – ну, ладно не при мне, но по чистой случайности...
И каждое утро я смотрела из окна на дождь перед тем, как отправиться в булочную – очередное парижское каникулярное удовольствие – хрустящий багет с вареньем на завтрак, а иногда и круассан – не каждый день, мы тогда были экономные и приезжали в Европу на совсем последние деньги.
И удивлялась, что парижское лето родственно ленинградскому.
.........
В июне можно не торопиться по утрам, купить черешни и абрикосов на рынке по дороге, поздороваться у калитки со знакомым котом, который любит изредка зайти на лекцию...
....
В этом июне мы живём, как в Ирландии – тучи то расходятся, то схлопываются резким порывом ветра, который через окно закидывает мою клавиатуру тополиными листьями.
И эта несожжённость, неспешная прохладность, мокреть способствуют протяжённости времени – лето не сгорает, катится зелёным колобком. |